Лекарь-воин, или одна душа, два тела

Остальных обработал быстро. Сквозные ранения рук, ничего сложного. Дренирование раны, обработка, наложения сухого, измельченного подорожника, и перевязка. Думаю, через неделю все заживет, а через две, казаки смогут вернуться к несению дозоров.

А вот раненного в обе ягодицы, я сразу оперировать не мог. Орал казак на все лады, боялся показать мне и диаконам свой голый зад. Но три здоровых мужика, крикуна придавили к лавке знатно. Я ножом разрезал казаку шаровары, и спустил их до колен. От смеха не удержался не только я, но и диаконы. На обеих ягодицах казака красовалось клеймо в виде ставшей на дыбы лошади. Что это значит, я не знал, но похоже, ранее казак был конокрадом. Стрелу я вытащил и рану обработал, а вот для перевязки задницы, пришлось искать материю у отца Афанасия.

По мере прибытия в крепость казаков, работы у меня прибавилось. Тому вправить вывих, тому удалить некстати появившийся чирей, кому-то порекомендовать способ борьбы с лобковыми вшами, и так до бесконечности, моя помощь была востребована. Странно, неужели я единственный в лагере лекарь? Как же казаки планируют свои боевые операции и устранение их негативных последствий, то есть ранений. Неужто надеются на случай, на авось. Странно…Почему не предусмотрено мало-мальское медицинское подразделение? Если так, то потерь от ранений у нас будет очень много. Честно скажу, к ночи я уставал, как лошадь на пахоте. И это еще не начались боевые действия, а что будет, когда они разгорятся? Одна надежда, что я буду действовать в составе своего куреня, и поток пациентов будет значительно меньше.

Вот и обоз из Заречья прибыл. Доставили провизию. Мне передали вместительный мешочек с сушеными травами и перевязочным материалом. Не иначе теща озаботилась. Разбирая подарок, наткнулся на небольшой клочок бумаги, развернул. Ровным и красивым почерком, писала мне письмо жена.

«Здравствуй мой любый Василек! С поклоном к тебе твоя жена Людмила. Все у нас хорошо, здоровы. Посылаем тебе травы целебные: чистотел, спорыш, подорожник, чабрец и много сухого лесного мха. Мох хорошо на раны прикладывать, убивает он огневицу. Твоя мама велела тебе кланяться, она и травы тебе передаст. Береги себя, мы ждем тебя. Твоя Людмила».

Прочитал и сердце заныло, так сильно мне захотелось оказаться рядом с любимой женой. Что невозможно, то невозможно. Приятно получить весть от родных людей.

Не утерпел сельский староста Савелий Иванович, оставил Заречье на однорукого казака Онуфрия, а сам отправился на бой с басурманами. Как он говорил казакам, еще сможет передать опыт молодым, сейчас каждая сабля на счету. Помимо хороших новостей, была и неприятная весть, вместе с Савелием Ивановичем прибыл мой смертный друг — Осип. С ним наши дорожки пока не пересекались, но Петр меня проинформировал, что Осип интересовался мной. Может, придавить его тихо в темном углу? Но где этот темный угол найдешь? Кош с каждым днем становится многолюднее. Ладно, буду осторожным, а если полезет в драку, то изломаю, и кости сложу неправильно, чтобы ни ходить, ни пищу потреблять нормально не мог.

А спустя два дня, утром, я не узнал Днепр и Базавлук: все свободное пространство водной глади было усеяно лодками и ладьями. От удивления даже глаза протер. Впечатляющее зрелище, незабываемое.

— Видишь, Василий, какая силища собирается, — толкнул меня легонько в бок Савелий Иванович, — одних чаек сотни две пришло.

— Каких таких чаек? Это слово у меня по мозгам словно взрывом прошлось, земле… глорие… тьфу, короче, мозготрясением, аж волосы дыбом встали. Я как-то позабыл об упоминании чайки в тайном донесении. Надо бы ухо востро держать и потихоньку, очень аккуратно, все любого рода упоминания о чайках держать в поле зрения.

— Сразу видно, что ни разу в походе не был. Это наш казацкий корабль. Он шагов двадцать в длину, шесть в ширину, и в человеческий рост в высоту. Основу чайки делают из вербы или из липы, а потом обшивают борта, досками внахлест из сосны, реже делают тяжелые чайки из дуба. Но дубовые не очень удобные в использовании на Днепре, а в море им цены нет. Снаружи к бортам крепится сухой камыш, связанный особым способом лыком или пеньковыми веревками. Толстые снопы камыша, не дают чайке перевернуться и потопнуть, если в нее попадут басурмане из пушки. Плывем обычно на веслах, которых на чайке пятнадцать пар, меняемся часто, если надо. В чайку помещается полусотня казаков с оружием и припасом. Для помощи гребцам есть мачта с прямым парусом, но ее ставят только в дальнем походе, и при попутном ветре. На носу и на корме чайки ставят по одной «ладошке» больше там ничего не разместишь.

Порылся в памяти. «Ладошка» — это такая пушка мелкого калибра, примерно около пятидесяти миллиметров. Я когда услышал названия пушек, тихо смеялся в душе. А разве не смешно? Мелкокалиберная пушка, зовется «ладошка», пушка среднего калибра, миллиметров сто, прозывается «кулачка», в ствол входит кулак взрослого пушкаря. А осадные пушки называют «полушапка», по количеству пороха необходимого для выстрела. «Ладошек» и «кулачек» в лагере довольно много. Вариант первой есть в полевом исполнении, то есть передвигается на колесном лафете. «Кулачки» тоже имеют лафеты, но без колес, поэтому их возят в телегах. А вот «полушапок» я видел всего два десятка. Лафеты у них схожи с лафетами «кулачек», но они более громоздкие и тяжелые, для их перемещения используют возы, запряженные волами.

Где находится пушечное производство, я не знаю, но меди оно потребляет много, и специалисты там работают отменные, это я могу судить по качеству литья и обработки стволов пушек.

— Савелий Иванович, а часто кошевой атаман казаков на басурман водит? — спросил я.

— Так почитай каждый год. Басурмане, они как действуют? Набегут малой ордой на наши порубежные селения и заставы. Людей частью побьют, частью в полон возьмут, скот угонят. Одним словом разорят обустроенные места. Добежит кто-то из выживших на Базавлук, известит о напасти. Тогда атаман бросает клич охотникам пойти потрепать нехристей. Набежит две-три тысячи казаков. Тогда малым числом идут казаки на чайках в земли басурманские. Бывает, на выходе из Днепра попадается османский флот. Басурмане на галерах плавают. Хорошие это корабли, я тебе скажу. Много весел, быстро плывут. «Ладошка» борт галеры пробивает ядром со ста шагов. У басурман на галере воинов в три раза больше, чем на чайке, и это если гребцов не считать. Потому на одну галеру нападает одновременно три-четыре чайки. Правда, захватывать их нам без надобности, галеры неповоротливы в узостях Днепра. Мы гребцов отпускаем на волю, а галеры сжигаем на берегу, или доводим до Базавлука, а потом разбираем на дрова.

— До самого выхода в море османы не построили ни одной крепости?

— Как ты знаешь, Днепр течет в Турецкое море. Как его оставить без присмотра? Конечно, есть в низовье мощная Аслан-крепость. Бают, на том месте много и много столетий назад была крепость каких-то римянов, уж больно удобное место. Так эти нечистые творения навозили туда камня и построили мощную крепость, пушек понаставили.

— А как вы мимо этой крепости тогда в море пробираетесь?

— По ночам, Василий, по ночам. Ночью идем по Днепру, а когда день настает, уходим в камыши, там и ждем сумерек. Бывает, проскакиваем ее тихо, а бывает, османы пальнут наугад, и на грех попадут в чайку. Особливо неприятно, когда взорвется порох в чайке, тогда смертушку принимают казаки, спасаются только самые крепкие и не поранетые.

— Теперь, наверное, османы не захотят обстреливать чайки, вон какая силища собралась?

— Со мной кошевой атаман не советовался, сам понимаешь, кто кошевой, а кто сотник Черниговского куреня. Но полагаю, что мы нанесем удар по Аслан-крепости с воды и с суши. Чего гадать? Сегодня начнется погрузка на чайки, а мы завтра выступаем по правому берегу Днепра. Наш курень выставляет две сотни пеших воинов и сотню конных. Будем охранять пушки и огневой припас.

Савелий Иванович оказался прав, мы выступили на следующий день. Кошевой атаман разделил войско почти поровну. Примерно десять тысяч ушло на чайках и лодках, и такое же количество отправилось к крепости по суше. Григорий Подошва ушел на чайках, а командовать сухопутной частью войска поставил Тихона Чуба. Чем руководствовался атаман, не знаю, однако построение походной колоны, на мой взгляд, Чуб выполнил отлично. Предусмотрел практически все. Были у нас передовые, тыловые и боковые дозоры, довольно многочисленные. Видно, опыт у Тихона огромный и он знает, что беспечность в походе может обернуться большой кровью. Охране самого ценного: орудий и пороха, уделялось особое внимание. Возы были окружены пешими казаками нашего куреня, а конная сотня постоянно кружила рядом. Первый день прошел без происшествий, от дозоров донесений о наличии противника не поступало. Видно, все татары и ногайцы, выполняющие для османов разведку, оттянулись ближе к крепости, и уже оттуда будут совершать наскоки на нашу походную колонну. Она, кстати, растянулась на несколько верст, и если включить воображение, то можно ее сравнить с толстым и сытым удавом, который неспеша ползет к своему гнезду.

На ночевку остановились в степи, только напрягая зрение можно было угадать, где находится Днепр. Мы двигались по прямой, поскольку идти вдоль реки не имело смысла — Днепр в этих местах извилистый, и тогда наш путь удлинялся. Возы поставили в круг, скрепив колеса при помощи веревок. Запылали костры, кашевары стали готовить ужин. Я обиходил своего Ирода, снял седло, и спутав передние ноги, отпустил пастись. Знал, Ирод не отойдет от меня дальше десяти шагов, сдружились мы с ним. Поужинав, расстелил попону рядом с Петром, и завалился спать, все тело у меня ныло, ведь целый день провел в седле. Нужно будет завтра чередовать способ передвижения, а то ноги кривыми станут, и ходить по земле отвыкнут, пошутил я мысленно.