Лекарки тоже воюют 2

– Командир, что-то пошло не так! – закричал Ронэр из-за пульта наблюдения, перекрывая писк взбесившейся аппаратуры, где отслеживал по монитору кошмар Син. – Нужно срочно прекращать все это и вводить антидот!

– Син! – старался докричатся я до мелкой, но она никак не реагировала.

Вытащив из кармана ключ от наручников, попытался расстегнуть их. Но стоило мне случайно дотронуться до ее кожи, как малышка опять истошно закричала. При этом к неестественно выгнутой позе добавилась нарастающая дрожь. Лицо девочки покрылось холодной испариной. Я тут же отдернул кисть, и Син перестала голосить. От страха за мелкую у меня затряслись руки, и я выронил ключ. Его тут же подобрал подбежавший Саймон, мои парни окружили нас, раздумывая, что же предпринять, чтобы помочь девочке.

Я молча кивнул нашему лекарю, и Саймон, готовый отдернуть в любой момент свою руку, осторожно погладил кисть девочки. Она никак не отреагировала на его прикосновение. Быстро освободив Син от наручников, парни сняли ее с кресла и уложили на маты. Сведенное судорогой тело в неестественной позе не желало расслабляться, мелкая все также пребывала в бессознательном состоянии.

– Саймон, что ты там копаешься, вводи антидот! – нервно командовал я, подгоняя подчиненных. – Ронэр, придерживай ей голову, чтобы она не задохнулась!

Меня жутко раздражала собственная беспомощность и тот факт, что я не мог даже прикоснуться к малышке, не причинив ей боли. Саймон ввел Син противоядие, и мы замерли в ожидании. Прошло две минуты, …, пять, десять, двадцать, но ничего не происходило. Син все так же лежала на матах, выгнувшись дугой и болезненно постанывала.

– Саймон, у тебя есть какие-нибудь противосудорожные средства? – уже откровенно рычал мой зам, стирая с лица девушки капли пота.

– Уже ввожу, - холодно ответил наш медик, не позволяя себе отвлекаться на эмоции.

Мы вновь замерли в ожидании, но ровным счетом ничего не происходило.

– Саймон, почему она не приходит в себя? – допытывался Брул.

– Я не знаю, у меня нет этому никакого объяснения. Моих знаний недостаточно, чтобы ей помочь! Здесь нужен более опытный лекарь, - честно признался друг, тщательно осматривая занозу.

– Сейчас я его приведу! – сорвавшись с места, прокричал я и понесся в апартаменты отца и его новой жены. Если кто-то и мог спасти сейчас Син, то только ее мать!

Син

Я вдыхала родной запах и наслаждалась теплом дорогих моему сердцу рук.

– Ты обещала маме больше не проделывать такие фокусы, - насмешливо журил меня папа, нежно целуя в макушку.

– Это не я, это разведчики! – задрав голову и счастливо улыбаясь, оправдывалась я.

– Ребенок, но мы-то с тобой точно знаем, благодаря чьим манипуляциям парни закинули тебя ко мне, - легко разгадав мой коварный план, рассмеялся отец. – Они жутко расстроятся, когда узнают, что были всего лишь послушными марионетками в твоих руках.

– Если хочешь, я им ничего не скажу, и они до конца жизни останутся в счастливом неведении. И их статусу лучших разведчиков Туринии ничего не будет угрожать, - чтобы порадовать папу, я готова была пойти на любые уступки.

– Я всегда знал, что воспитал очень добрую и отзывчивую дочь, - нежно улыбаясь, нахваливал он меня. – Хоть и не лишенную очаровательного коварства.

Засмущавшись от папиных комплиментов, я чуть подпрыгнула и поцеловала его в щеку. Затем мы подошли к краю скалы и уселись, свесив ноги в пропасть, как не раз проделывали когда-то давно, до войны. Страх высоты привычно щекотал пятки, пробуждая детские воспоминания.

– Как там наша мама? – немного помолчав, спросил папа глухим голосом.

– Пытается быть счастливой без тебя, - честно ответила я.

– Получается?

Я повернулась к отцу, внимательно рассматривая и впечатывая в память его лицо. Он не смотрел на меня, его печальный взгляд был устремлен вглубь стены облаков, что надежно скрывала нас от парней.

– Мама очень старается! Она же дала тебе честное слово, что после твоей смерти попытается стать счастливой! – с трудом сдерживая слезы, хрипло ответила я.

Отец достал из кармана сигареты и захлопал по штанам ладонью в поисках зажигалки. Я тут же сунула руку в карман курточки и, достав из него свою, протянула папе.

– Ты все-таки сохранила ее! – рассматривая поданную мною зажигалку, усмехнулся отец.

– Не смогла найти в себе силы, чтобы расстаться с ней, - пожав плечами, призналась я. – Это единственное, что осталось у меня на память о тебе.

Отец молча прикурил, затем вернул зажигалку, которую я тут же бережно убрала в карман, и обнял меня за плечи.

– Что ты думаешь о новом муже нашей мамы? – деловито спросил он.

– Он хороший человек, только проблемный. Недавно Контера пытались убить, а мы не знаем почему. Версии, связанные с меркантильностью и завистью, кажутся нам с мамой малоправдоподобными, но других мы пока не видим, - рассказала я.

– А кто такой этот Контер?

– Генерал туринской армии! – пояснила я.

– Ребенок, ты мне еще все его титулы начни перечислять! – опять пожурил меня отец.

– Тогда я пока не очень понимаю, о чем ты спрашиваешь, - растерялась я, лихорадочно пытаясь сообразить, куда клонит папа.

– Твоя мама - одна из самых сильных и талантливых лекарок, которых я встречал в своей жизни, выбрала его в мужья, - поцеловав меня, словно маленькую, в нос и нежа в объятиях, терпеливо объяснял он. – Что она в нем такого особенного, если не увидела, то почувствовала, раз ответила согласием на его предложение руки и сердца?

Интересный вопрос! Есть, о чем задуматься! И я глубоко ушла в размышления, уютно устроившись в папиных руках.

– Ребенок, тебе пора! Твои разведчики вызвали подкрепление! – предупредил меня отец.

– Я еще вернусь, - шепнула я, крепко обнимая его за шею.

– Не торопитесь, - на прощание пристально рассматривая мое лицо, попросил он. – Я вас обязательно дождусь, и неважно, сколько это займет времени!

Я не посмела ему перечить, но если бы сказала то, что он хотел от меня услышать, то соврала бы, поэтому ограничилась лишь кивком.

Встав на ноги, я отошла от обрыва, но прежде чем развеять стену из облаков, решила удовлетворить свое любопытство:

– Папа, ты сказал мама – одна из самых сильных и талантливых лекарок, каких ты встречал в жизни. А кто тогда остальные?