Лекарство от блицкрига

От этих слов директора МТС Павел с трудом удержал неуместную ухмылку, а бестактный Прохор Ковалев заржал как стоялый жеребец.

– Вы Ковалев беспринципный и циничный тип, у вас ничего святого нет в душе, – сурово заклеймил Прохора директор МТС.

– Старорежимно рассуждаете, товарищ директор, ибо истинный коммунист не должен: во-первых, иметь какую-либо святость, так как это противоречит теоретическим основам марксизма-ленинизма, а во-вторых, рассуждение о наличии души подрывает веру в светлое будущее советских людей. Этими словами вы выявили свою вопиющую политическую незрелость, и рассуждать, как вы, может только подлинный враг народа. А наш долг своевременно изобличать перерожденцев в рядах нашей партии и информировать компетентные органы соответствующим образом, – выдал Прохор изобличающую тираду, будучи большим любителем шуток и розыгрышей.

Но директор МТС то ли от недостатка чувства юмора, то ли из убеждения, что такими вещами не шутят, воспринял слова начальника участка механической обработки МТС всерьез и сильно побледнел.

– Товарищи! Вы неправильно меня поняли, я,…,я не это хотел сказать, я неточно выразился, я предан делу нашей партии, извините, я не хотел…, – хрипло выговорил Дорошенко, схватившись рукой за сердце и оседая на пол.

– Директору плохо! Врача! Где лекарства? – раздалось сразу несколько голосов. Быстрее всех отреагировал Ковалев, мгновенно сообразив, что на этот раз он явно переусердствовал.

– Сердечные капли и таблетки от давления, воды быстро, тащите сюда аптечку, фельдшера позовите, – командовал Прохор, подкладывая под голову Дорошенко свою куртку, скатанную валиком. Народ кругом засуетился, появились кое-какие медикаменты и лекарства. Ковалев быстро и профессионально, подключив Павла, провел необходимые реанимационные мероприятия, которые и дали заметный оздоровительный эффект еще до прихода фельдшера. Потом Прохор, Павел, и многие присутствующие долго убеждали Дорошенко, что это была всего лишь не очень остроумная шутка, что ничего он против партии не сказал, и что он никакой не враг народа, никто ничего писать и докладывать в НКВД не будет. Затем Тараса Андреевича погрузили в карету скорой помощи, не смотря на его протесты, так как было очевидно, что ему все же следует пройти медицинское обследование. Железная бригадирша Бобкова, тем временем, подошла вплотную к Прохору и, сунув ему в нос свой здоровенный кулачище, что-то ласково сказала ему на ухо. От этих слов шутник, слесарь-универсал и мастер на все руки заметно смутился.

Как и было решено на собрании рабочий день в поле продлили и теперь он заканчивался не в 18.00, а в 20.00, что не вызвало никакого энтузиазма у привлеченных работников.

Между тем лейтенант Дроздов на днях реализовал небольшую креативную идейку, приспособив полутораметровую палку с хомутами на ее обоих концах, один из которых крепился на руле велосипеда, а другой прикреплялся к заднему борту автомобиля. Таким образом, это нехитрое приспособление обеспечивало безопасную буксировку велосипедиста на жесткой сцепке. Вообще подаренный Прохором складной велосипед был надежным, имел легкий ход, прочные колеса на широких шинах были диаметром всего 52 см, и вся конструкция в полностью сложенном виде занимала совсем немного места. Немаловажным было еще и то, что в городском транспорте и на пригородных поездах такой велосипед в сложенном виде не считался багажом, за который должна взиматься плата.

Павел регулярно наведывался в гости к своему старшему товарищу и другу Прохору, который был человеком удивительным, незаурядным и во многом таинственным. Импонировало также и то, что Ковалев держался приветливо и очень просто, был искренен, охотно делился своим немалым положительным опытом. Но Павел постепенно приходил к выводу, что эта искренняя с виду простота является лишь очень искусным камуфляжем, за которым пряталась какая-то удивительная тайна, от которой зависит судьба страны и ход мировой истории. Подкупало также и то, что Прохор очень живо интересовался судьбой вновь испеченного лейтенанта. Постепенно, вечерами за чаем Дроздов поведал Прохору о себе всю историю, которая с ним приключилась, без утайки, как на исповеди с того момента, когда они расстались с ним 9 лет назад.

Всего через неделю, после Прохоровых уколов и прочих его лечебных процедур Павел полностью выздоровел, часто звонил Юлии, которая прочно заняла важное место в его романтическом сердце. Однако затянувшаяся картофельная вахта не позволяла лейтенанту РККА нанести повторный визит в гостеприимную семью. Радовало только то, что товарищ Кошелев исчез из Юлиной жизни как утренний туман и кошмарный сон. Оставалась, правда еще одна проблема – возврат Юлиного мужа-весельчака из тюремных застенков. Павел хотя и похвастался перед Юлией о якобы имеющейся у него способности вытаскивать хороших людей из тюрем, но он-то знал, что это не так. А самое главное, если удастся освободить страдальца Костю из тюрьмы, то просто произойдет счастливое воссоединение семьи. А вот Юлю он потеряет навсегда. – И зачем, спрашивается, я инициировал этот невыгодный для меня процесс. Верна русская поговорка: «Простаков в поле не сеют – они вырастают сами, подобно чертополоху», – сделал логичный вывод о себе простодушный лейтенант.

Командир РККА Дроздов вновь вернулся на службу, связанную с обучением и воспитанием новобранцев, согласно утвержденным планам. Молодое поколение уже кое-чему научилось, в чем была и определенная заслуга лейтенанта. Командованию это настолько понравилось, что лично сам подполковник Копытин предложил Павлу войти в кадровый состав его учебного полка с перспективой быстрого роста, как в звании, так и в должности. Да и служба происходила бы, в этом случае, в самом городе, точнее на его утопающей в зелени окраине – в Троицком предместье, что на живописном берегу реки Свислочь. Соблазн гарантированного служебного роста в комфортных условиях все же не прельщал перспективного командира РККА, так как это уводило в сторону от его замыслов и от его миссии, о которой он ни на минуту не забывал.

Однажды, после обеденного перерыва, Павлу передали приказ явиться к полковнику Захарову за получением давно ожидаемого нового назначения. Однако когда Павел подъехал на велосипеде к штабу корпуса, ему сказали, что главный «кадровик» Захаров Петр Лукич задерживается по неотложному делу и его придется подождать часа полтора. Такой вариант лейтенант Дроздов предусмотрел и поэтому взял с собой последний номер интереснейшего военного журнала «Артиллерийский вестник». Прошел на территорию утопающего в зелени детского садика, благо там не было никого – детишки еще были за городом на даче. Достал было журнал, предвкушая эстетическое удовольствие от ознакомления с новыми способами стрельбы с закрытых огневых позиций и баллистикой полета снарядов разных калибров, как обратил внимание на не менее интересную картину. Напротив детского садика девочки, на вид восьмиклассницы затеяли скакать на коллективной скакалке. Это когда два человека крутят веревку, а остальные через нее прыгают. Забава эта для Павла была известная, и сам он в ней в свое время участвовал, лет, от 10 до 15. Из всех девочек больше всех привлекала внимание высокая русоволосая особа с роскошной косой, удивительно красивыми ногами и короткой юбчонкой, которая лишь подчеркивала ее привлекательность.

– Настоящая Вирсавия – искусительница, только из города Минска и столь же сексапильная, как и ее прототип во времена Давида, – подумалось Павлу, когда он с явным интересом уставился на эту юную красавицу.

«Вирсавия», ловко и умело скакавшая всего несколько минут назад, почувствовав пристальный взгляд незнакомца, сбилась с ритма и запуталась в скакалке. – Точно как и я в 14 лет сбился в набивании мяча ногой, когда Прохор Ковалев уставился на меня как баран на новые ворота, – вспомнил Дроздов свои детские годы.

«Минская Вирсавия», поправив рукой густую прядь русых волос, возмущенно взглянула на Дроздова и высунула язык, передразнивая его, а затем выразительно покрутила пальцем у своего виска. Павлу ничего не оставалось, как извинительным жестом поднять обе руки вверх, признавая свою бестактность.

– Не нашел служивый ничего лучше, чем рассматривать полуголую девку, делать тебе нечего «защитник» недоделанный, занялся бы чем-нибудь полезным! – раздался сзади возмущенный голос дворничихи.

– Уж и посмотреть нельзя пару минут на симпатичную мадмуазель в свободное от службы время, – смущенно произнес Павел, представившись по форме и с трудом подавив желание нагрубить хамоватой даме.

– Срамная это девка, бесстыдно оголилась, а ты и уставился на нее с открытым ртом, слюни того и гляди потекут, – продолжила свою критическую речь местная защитница нравственных устоев.

– Зря вы так критикуете молодую особу, сейчас все ее сверстницы так одеваются, не при царском же мы режиме. А я тут нахожусь потому, что вызван к начальству, а его на месте не оказалось. Сказали, что прибудет через полтора часа, вот и приходится ждать, – пояснил Дроздов свой временный перерыв от исполнения служебных обязанностей.