Лекарство от скуки

— Что-то в тебе изменилось. — Проговорил задумчиво, и смело ладонью моего подбородка коснулся. — Привет. — Выдохнул, оставляя на губах лёгкий поцелуй. — Я скучал. — Кончика носа своим носом коснулся.

— Весьма смелое начало, Татарин.

— А разве не за этим сотни девушек ежедневно ступают на нашу горячую землю? — Нахально усмехнулся он и, пользуясь моим замешательством, очки с лица стянул. — Хочу видеть твои глаза. — Пояснил. — Не для того я так долго ждал, чтобы смотреть в пустоту. Давно в городе?

— Четыре дня.

— Что видела?

— Море, солнце, пляж… пальмы! Сто лет не видела пальмы, а здесь вон они… на каждом углу!

— Идём, я покажу тебе город.

— Ты уверен, что начать стоит с этого?

— Мы уже начали. А теперь, как гостеприимный хозяин, я покажу тебе здесь всё.

— Зачем? — Отозвалась я с лёгкой улыбкой, а Татарин, наоборот, показался мне предельно серьёзным.

— Потому что я встретил тебя в многомиллионном городе не просто так. Я ждал тебя, и ты вернулась.

— Считаешь, что всё можно свалить на судьбу?

— Считаю, что судьбу нужно брать в свои руки. Точно как я тебя сейчас. Крепко. — Мою ладонь сжал, твёрдость намерений демонстрируя, и за собой потянул, не давая опомниться.

— Кто это был? — Задала вопрос для отвлечения внимания, а Татарин отозвался весьма вяло. — Мужчина, с которым ты ссорился. — Пояснила.

— Знаешь, рядом с каждым всегда есть люди, которые точно знают, как нам будет лучше. Это тот самый случай. Он не пускал меня к тебе, Измайлова. — Легко рассмеялся Татарин, а я отчего-то верила.

Четыре года многое решили за нас. Четыре года не были непреодолимой пропастью. Но вынужденная разлука сковывала, обездвиживала, морским узлом вязала язык. Я не знала, о чём с ним говорить, как себя вести. Одолевали сомнения. Он казался лёгким, практически невесомым. Он стал вкуснее, он достиг уровня властелина мира и готов был своей силой поделиться. И снова со мной…

— Что нового? — Спросил, когда напряжённое молчание утомило, а тенистая аллея располагала к расслаблению.

Отвечать на вопросы сейчас хотелось меньше всего. Скорее, задать свои, потому я лишь скромно пожала плечами.

— Роль рядовой домохозяйки не предполагает приключений.

— А я уверен, ты и в этом преуспела! — Неловко рассмеялся Татарин, сбавляя ход.

— Развелась…

— Я знаю.

— Злые языки?

— Нет. Розовые очки тебе не к лицу. Сейчас их нет, а вот упрёк остался.

— Упрёк? К тебе? — Лукаво скосила я на Татарина взгляд.

— Ко мне-то за что?.. К себе самой. Ты сделала неправильный выбор и осталась этим недовольна.

— Возможно, ты и прав. — Согласилась, невольно отворачиваясь в сторону. — А что с тобой?

— Отменил свадьбу два месяца назад.

— Не выдержал груза ответственности?

— Понял, что как ты врать не смогу.

— А я врала? — Усмехнулась. Татарин, заверяя, с готовностью кивнул.

— Все четыре года. Ему врала, что любишь, себе — что сможешь. Надеюсь, урок пошёл тебе на пользу.

— Урок? — Эхом отозвалась я.

— Ну, не от большой любви ты развелась так уж точно!

— А вот ты не изменился совершенно. — Рассмеялась я собственной неловкости, его лица кончиками пальцев коснулась и расслабилась, понимая, что не отталкивает.

— Ты предвзято ко мне относишься. — Пожаловался Татарин.

— Так происходит в случаях, когда хочешь сделать человека лучше. — Опомнилась я и руку одёрнула. Он нетерпеливо выдохнул, желая ответить что-то колкое и язвительное, а я не позволила, рассмеялась громче и за руку на себя потянула, двигаться вперёд призывая. — Так, что там с твоей свадьбой?

— Ничего. Пройденный этап. Никто не в обиде. Ты же знаешь, я умею улаживать конфликты.

— Она хоть жива? — Сорвалась с губ злая шутка, а Татарин рассмеялся в голос.

— Отправилась в свадебное путешествие без меня и шлёт открытки. А у меня из радостей только билет на самолёт, что отправляется завтра с утра.

— Куда летишь?

— Летел, чтобы забрать тебя. — Бросил с вызовом. — Теперь можно остаться. — Смотрел, будто ждал чего, и злился, желаемого не получая. Коршуном надо мной навис, подавляя физически, как вдруг улыбнулся, расслабился, дал простор для манёвра. — Ты очень красивая. Настолько, что я сразу и не узнал. — Пробормотал примирительно и неспешно побрёл по аллее дальше. — Так, зачем ты прилетела?

— Когда-то я была здесь счастлива. Решила испытать судьбу снова.

— Когда-то?

— Давно. До тебя ещё.

— Дай угадаю, здесь ты лишилась девственности. — Смешливо фыркнул, а я и не думала смущаться. Не с ним — точно.

— Скорее, переступила черту, которая стала моим приговором. — Пояснила на удивление весело.

— Но счастье-то было?

— Недолгим. И оценила его по достоинству я далеко не сразу.

— Ты разве не знала, что я страшно ревнив? Ещё несколько слов и придётся закопать твоё счастье под землю.

— Для этого его нужно найти.

— Для этого нужно хотеть найти, когда-то об этом я тебе уже говорил. Лучше скажи, что вспоминала обо мне.

— Не вспоминала.

— Скажи, что любишь.

— Не уверена, что любовь существует в принципе.

— Тогда скажи, что хочешь. — Азартно облизнул он губы. Смеяться пытался, но в глазах смеха не было. Приказ подчиниться, приказ дать лязгающие, словно кандалы, обещания, а вот смеха…

— Хочу…

Только успела последний звук произнести, как к губам припал. Грубо, нагло, бесцеремонно. Прижался всем телом и меня рядом с собой удерживал, поперёк спины обеими руками опоясывая. Впивался пальцами в кожу, рычал, понимая, что большего хочет, а получить желаемое не выходит.

— И я хочу. — Простонал, оторваться пытаясь, но желание было сильнее, страсть диктовала свои правила, вожделение отдавало приказы.

Пахом прижался и жарко в лицо выдохнул, желая отклик в глазах найти. Нервно скривил губы и заколотился в приступе бешенства, осознавая, что огонь в них не разжёг.

— Он сделал тебе больно? — Спросил строго, и я губу прикусила, жалкий скулёж сдерживая.

— Уничтожил. — Перевела дыхание и на Татарина уставилась, словно в ожидании волшебства, словно он что-то исправить может.