Лекарство от смерти

— Ой… — тихо шепчет она. — Ой, мамочка…

Это ееголос. Ее!

— О! У тебя слезы на глазах… это так изысканно…

Голос высокого лорда мигом отрезвляет тебя.

— Я думаю, твоя девушка нас извинит, если мы оставим ее ненадолго, — добавляет он. — Надо же наконец и о делах поговорить хоть немного.

И опять, как тогда, в самом начале, на щепоть, на крохотную песчинку времени воцаряется полная, абсолютная тьма. Ты полной грудью вдыхаешь глоток ледяного абсолютного ужаса. Потому что на сей раз успеваешь понять, да нет, не понять — почуять несколько больше. Ты знаешь, что там, в этой непроглядной черноте, и впрямь ничего нет. Совсем. А еще ты успеваешь увидеть руну этой пустоты. Увидеть и запомнить.

— Ишь какой глазастый! — ухмыляется младший высокий лорд. — Ну и как тебе мой источник силы?

— Это… потрясающе! — восхищаешься ты. А сам думаешь, что, будь у тебя такая сила, ты бы тоже рехнулся. — Это… у всех высоких лордов такое?

— Э-э-э… нет! — ухмыляется он. — Это — мое приобретение. Захватывает, верно?

— Верно, — говоришь ты, осматриваясь по сторонам.

Огромный пустой зал, посреди что-то вроде трона, на котором и восседает твой нынешний господин, ты стоишь перед ним, и руки у тебя… свободны!

Левая рука скатывает заготовку для руны в мгновение ока, в правой тотчас появляется рунный нож… едва дыша, не подавая виду, стараясь выглядеть как обычно… ты просто поверить не можешь такой удаче! Ну же!

Рука с зажатой руной, рука, уже рванувшаяся в броске, застывает неподвижно. Высокий лорд перехватывает руну за миг до броска. Проклятый миг не толще волоса! Но ты уже не можешь ее бросить. Ничего ты не можешь, только дышать и моргать. Не только рука, все твое тело неподвижно полностью. Ну-ка, как там учил Эргарет? Ты мигом припоминаешь все его приемы освобождения от магических захватов и пробуешь их один за другим. Раз за разом, раз за разом, все больше и больше приходя в отчаяние. Потому что ничего не выходит. Ничегошеньки. Высокий лорд с улыбкой наблюдает за тобой со своего „трона“.

— Не будь у меня этой моей новой силы, ты бы, пожалуй что, и вырвался, — говорит он. — Как же все-таки вовремя я ею обзавелся… преждевременная смерть в мои планы не входит.

А потом соскакивает и шустро подбегает к тебе.

— Ну-ка, ну-ка… что там у тебя?

Достаточно ему коснуться, и…

„Ну, коснись же! Коснись!“

Он смотрит на тебя и улыбается.

— Потрясающе, юноша! Это ведь моя смерть, не так ли? Ты молчишь. Ты смотришь, как он разглядывает руну.

— Признаться, на что-то такое я и рассчитывал, — говорит он. — Впрочем, я все равно не понимаю, что это и как оно сделано. Тебе придется меня научить.

Руна исчезает в короткой яркой вспышке.

— То, чего нельзя понять, можно уничтожить, не так ли?

Эта его улыбка сводит с ума. Никакой пустоты не нужно. Интересно, не от того ли он свихнулся, что слишком часто смотрелся в зеркало? Или это пустота смотрит его глазами?

— Итак, приступим, — говорит он, вновь усаживаясь в кресло. — Я надеюсь, без такой формальности, как клятва ученика, мы обойдемся? Не хотелось бы зря тратить твое драгоценное время… учитель.

Ты продолжаешь молчать. Ты просто не знаешь, что сказать на такое…

— Чтение мыслей не является моей сильной стороной, учитель, — ухмыляется этот гад. — Тебе все же придется открыть рот и поведать мне суть этой своей магии. И не лгать. Не хитрить. Ложь я мигом почую, и это дорого обойдется твоей девушке. А способен я на многое… порой я и сам не берусь предсказать, что именно утворю. Поэтому… честно мне все рассказать, научить меня всему, что знаешь сам, — в твоих интересах.

— Ты не сможешь получить эту мою магию, — тем не менее огорчаешь ты его.

— Вот как? Почему? — ничуть не огорчается он. — Ты подумал над последствиями своих слов? Ты постоянно забываешь о своей красавице. Такое впечатление, что она тебе не дорога. Да шучу я, шучу, не надо коситься на меня с такой ненавистью. Кстати, если ты сумел разок натянуть нос Великому магистру, не думай, что так будет вечно. Великий магистр злопамятен и таких вещей не прощает. А твоя магия интересует его не меньше, чем меня. У тебя единственный выбор — обзавестись учениками. Чем шире твоя магия распространится в мире, тем меньше будут охотиться конкретно за тобой. А пока ты единственный… Передать свое знание мне — это в твоих же интересах. Кстати, как ты вообще до всего этого додумался? Каков общий принцип твоей магии?

— Весь мир — движение, — говоришь ты.

— Это — общий принцип? — удивляется он. — Странно. Весь мир — продолжение твоей воли, пока она не встречается с какой-либо иной волей, вот как будет правильно. Кроме того, мир описывается при помощи предметов, действий и качеств. Есть еще явления. Но вне чьей-либо воли все они — ничто. А движение… взять, скажем, камень — разве он содержит в себе какое-то движение? Или под движением ты подразумеваешь волю?

— Под движением я подразумеваю движение, — отвечаешь ты. — Камень — тоже движение.

— Какое ж это движение? Если никто не приложит к нему свою волю, он так и останется лежать, — недоумевает младший высокий лорд.

— Это потому, что ты его неправильно видишь, — пытаешься пояснить ты.

— Хм. А как правильно?

Он пытливо заглядывает тебе в глаза.

— Я не смогу тебе показать.

— Не сможешь? Почему? — хмурится младший высокий лорд.

— Потому что ты вряд ли позволишь мне положить руки тебе на затылок, — отвечаешь ты.

— Понятно, — ухмыляется он. — И впрямь — не позволю. По крайней мере — пока.

— А значит, я не смогу показать тебе, как выглядит мир, если видеть его словно руны… — говоришь ты.

— Словно руны? — переспрашивает он.

— Мой учитель называл это рунами, — поясняешь ты.

— Так у тебя все-таки был учитель? — радостно вскидывается он. — И где он теперь? Может, он смог бы мне рассказать лучше!

— Не смог бы.

Придется рассказать ему об этом.

— Не смог? Почему? — спрашивает он.

— Потому что он умер, — говоришь ты.

— Умер? Ты убил его?

Хороший вопрос. А главное, что на него ни ответь, все равно он поймет неправильно.

— Да. Я убил его.

— Смотри ты! — удивляется он. — А кажешься таким трепетным…

— А разве одно другому мешает? — противно ухмыляешься ты. — Сначала потрепетать немного, потом кого-то убить… что тут такого?