Ленин. Социально-теоретическая реконструкция

С теоретической и историко-политической точки зрения еще более интересно то, в какой степени Ленин чуждался идеи личной диктатуры и чем он при этом руководствовался. В своем ответе Рожкову [791] Ленин рассматривал эту идею отнюдь не в идеологической плоскости. Сам факт существования ответного письма (Ленин особенно неприязненно относился к ренегатам) свидетельствует о том, что Ленин обнаружил в письме Рожкова постановку существенных практических вопросов. [792] Несколько недель спустя, 13 марта 1919 г., он, не называя имен, вернулся к содержанию письма в своей речи на митинге в Железном зале Народного дома в Петрограде (эта речь также не была опубликована в советскую эпоху). [793]

791

Письмо Н. А. Рожкову. 29 января 1919 г.// В. И. Ленин. Неизвестные документы. С. 266–267.

792

В ответном письме Ленин в очень вежливой форме реагировал на предложения Рожкова: «Николай Александрович! Очень рад был Вашему письму — не по его содержанию, а потому, что надеюсь на сближение благодаря общей фактической почве советской работы». Там же. С. 266.

793

Там же. С. 270–276.

В ответном письме Рожкову Ленин выделил моменты, которые хорошо освещают его теоретическую и политическую позицию. Он писал, что именно историку-экономисту необходимо принимать во внимание социальные последствия экономической политики и содействовать помощи, оказываемой бедным слоям населения, привлекать к этому делу интеллигенцию, а также поддерживать расширение общественной самоорганизации, так как восстановление свободы торговли в условиях невиданного хаоса и нищеты означало бы «победу имущих над неимущими», подорвало бы основы режима и вернуло бы господство класса собственников. «Не о свободе торговли надо думать — именно экономисту должно быть ясно, что свобода торговли при абсолютном недостатке необходимого продукта равняется бешеной, озверелой спекуляции и победе имущих над неимущими. Не назад через свободу торговли, а дальше вперед через улучшение государственной монополии к социализму. Трудный переход, но отчаиваться непозволительно и неразумно. Если бы беспартийная или околопартийная интеллигенция, вместо серенад насчет свободы торговли, составила экстренно группы, группки и союзы для всесторонней помощи продовольствию, она бы помогла делом серьезно, она бы уменьшила голод». [794]

794

Там же. С. 267. Характерную предупредительную информацию о трудностях с продовольствием Президиум ВЦИК получил 28 марта 1919 г. из Самары от известного военного руководителя М. В. Фрунзе, требовавшего срочной посылки «ответственных лиц» в Уральск: «Грозит гибелью запасов продовольствия, а также мяса, рыбы. При изобилии продуктов наблюдается исчезновение их с рынка, и на этой почве растут озлобления». Переписка Секретариата ЦК РКП(б) с местными партийными организациями. (Январь-март 1919 г.). Сборник документов. М., 1971. С. 521.

Ленин не принял всерьез возможность единоличной диктатуры как формы правления, поскольку в организационном плане это привело бы к разрушению уже сложившегося аппарата. Не следует забывать и о том, что именно этот период был кульминационным в построении экономики военного коммунизма. В январе-феврале 1919 г. СНК принял целый ряд мер. Как раз 11 января, в день, которым было помечено письмо Рожкова, был принят декрет о продразверстке. С другой стороны, введение единоличной диктатуры означало бы отказ советов от выдвижения альтернативы буржуазной демократии, «учредительству», то есть отказ от перспективы создания демократии иного типа. Введение партийной диктатуры, как конкретизации диктатуры пролетариата, еще могло быть обосновано чрезвычайной ситуацией, однако понятие личной диктатуры до того времени отсутствовало в политическом словаре большевизма, в его представлениях и теоретической традиции. (Не случайно, что, когда десять лет спустя Сталин практически установит режим личной диктатуры, он будет популяризировать его в качестве демократии!). «Насчет “единоличной диктатуры”, - писал Ленин Рожкову, — извините за выражение, совсем пустяк. Аппарат стал уже гигантским — кое-где чрезмерным — а при таких условиях “единоличная диктатура” вообще неосуществима и попытки осуществить ее были бы только вредны. Перелом в интеллигенции наступил. Гражданская война в Германии и борьба именно по линии: Советская власть против “всеобщего, прямого, равного и тайного, то есть против контрреволюционной учредилки” — это борьба в Германии даже самые упрямые интеллигентские головы прошибает и прошибет… У себя в России считали это “только” “дикостью” большевизма. А теперь история показала, что это всемирный крах буржуазной демократии и буржуазного парламентаризма, что без гражданской войны нигде не обойтись…. придется интеллигенции придти к позиции помощи рабочим именно на советской платформе». [795]

795

Ленин. В. И. Неизвестные документы. С. 267.

Горький, переславший Ленину письмо Рожкова, приложил к нему и свое письмо, в котором также высказался в пользу установления личной диктатуры, но, в отличие от Рожкова, призывал Ленина в то же время не разрешать свободной торговли и сохранить государственную монополию торговли. [796] В упомянутой речи, произнесенной 13 марта, Ленин вернулся к этим проблемам в связи с конкретными трудностями Советской власти. Интерес этой речи, не публиковавшейся в советскую эпоху, состоит, помимо прочего, в том, что Ленин показал в ней связь борьбы с голодом с актуальными событиями гражданской войны, которая велась против внутренней контрреволюции.

796

Там же. С. 269.

Необходимо помнить, что ни продразверстку, ни государственную монополию торговли изобрели отнюдь не большевики. Продразверстка была введена царским правительством 29 ноября 1916 г., а монополия торговли хлебом была узаконена в первый день власти Временного правительства, 25 марта 1917 г., а осенью того же года Временное правительство направило в села вооруженные отряды для конфискации продовольствия. (Другой вопрос, какова была эффективность этих мер.) Однако шаги, предпринятые Лениным для смягчения голода, не продолжали механически эту практику. Комментируя судьбу ранее не опубликованных документов Ленина, В. Т. Логинов, в согласии с результатами исследований В. Бруса и некоторых советских историков 1970-1980-х гг., справедливо указал на то, что в конце апреля 1918 г. Ленин еще исходил из возможности мирного получения хлеба из деревни с помощью товарообмена. А несколько дней спустя он поставил в СНК вопрос о введении продовольственной диктатуры. Причиной этого было просто то, что в апреле-мае традиционные источники хлеба оказались изолированными от центральных областей. На Украине германские оккупанты привели к власти гетмана Скоропадского. В мае восстание пленных чехословаков отрезало от Центра Сибирь и часть Поволжья, более того, в июне прервались и связи с Северным Кавказом. Эта изоляция не предвещала ничего хорошего. [797]

797

Логинов В. Т. Послесловие. Там же. С. 584.

С точки зрения нашей темы важно, что меры опиравшегося на ограничение демократии военного коммунизма, усиливая друг друга, оказывали определяющее влияние и на такие области повседневной жизни, как транспорт и передвижение населения. Вся цепь этих принудительных мер вела к складыванию директивной экономики, которая, конечно, не могла служить базой для сколько-нибудь стабильного, демократического правительства. «Советская диктатура», политическую форму которой придала Коммунистическая партия, сумела обеспечить разгром военной контрреволюции и диктатуры белогвардейских генералов на фронтах гражданской войны. [798] Однако деятельность и бюрократизация усиливавшегося государственного и партийного аппарата поставили Ленина и большевиков перед совершенно новыми проблемами. Как можно обуздать протестующие, «инакомыслящие» группировки, принадлежащие к социальной базе самих большевиков? До какой точки можно оправдывать угнетение и когда революция начинает превращаться в свою противоположность?

798

Не случайно, что позже Ленин вернулся к этой тематике. В 1919 г. он опубликовал в декабрьском номере журнала «Коммунистический Интернационал» пространную полемическую статью об Учредительном собрании, в которой объяснял причины победы большевиков в свете данных о выборах в Учредительное собрание. Ленин был прав в том, что в конечном итоге судьбу революции решили не выборы, а исход гражданской войны (Ленин В. И. Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата // Ленин В. И. ПСС. Т. 40. С. 1–24).

В то время, в 1918 г., стоявшая (точнее, сидевшая в тюрьме) вдали от событий Р. Люксембург была единственной, кто постарался дать марксистскую, внутреннюю критику русской революции. Не случайно, что и меньшевики видели в сформулированной Розой Люксембург критике большевизма подтверждение своей собственной аргументации. Мартов дошел до того, что в письме, написанном из Берлина С. Д. Щупаку 23 декабря 1921 г., оценил работу Р. Люксембург как оправдание мнений К. Каутского: «Здесь — сенсация, о которой, вероятно, Вы уже слышали: Пауль Леви издал, наконец, антибольшевистскую брошюру Розы (писана в сентябре 1918 г.), которую коммунисты скрывали 3 года и в которой она ругательски их ругает не только за Брестский мир, но и за разгон Учредительного собрания. В постановке вопроса о диктатуре и демократии она почти буквально сходится с Каутским, так что впечатление от этой публикации колоссальное». [799]

799

Из письма Ю. О. Мартова С. Д. Щупаку. Берлин, 23 декабря 1921 г. // Меньшевики в 1921–1922 гг. РОССПЭН. М., 2002. С. 393.

Понятно, что у любого документа, в том числе и у брошюры Р. Люксембург, может быть несколько прочтений и интерпретаций. Однако отождествление Мартовым позиций Люксембург и Каутского было более чем недоразумением, оно имело психологические причины, источник которых достаточно прозаичен: желание механически оправдать собственную политическую точку зрения. Действительно, могли ли Каутский или Мартов когда-либо в ходе революции хотя бы на мгновение согласиться с многократно цитированными строками Р. Люксембург, написанными в тюрьме в 1918 г.? Она писала: «Пусть германские правительственные социалисты вопят, что господство большевиков в России — это искаженная картина диктатуры пролетариата. Если она была или является таковой, то только потому, что она — результат поведения германского пролетариата, которое было искаженной картиной социалистической классовой борьбы. Все мы подвластны закону истории, а социалистическая политика может осуществляться лишь в международном масштабе. Большевики показали, что они могут все, что только в состоянии сделать истинно революционная партия в границах исторических возможностей. Они не должны стремиться творить чудеса. Ибо образцовая и безошибочная пролетарская революция в изолированной стране, истощенной мировой войной, удушаемой империализмом, преданной международным пролетариатом, была бы чудом. В этом отношении Ленин и Троцкий со своими друзьями были первыми, кто пошел впереди мирового пролетариата, показав ему пример; они до сих пор все еще единственные, кто мог бы воскликнуть вместе с Гуттеном: “Я отважился!”». [800]

800

Luxemburg R. Az orosz forradalom. P. 35.

В этот контекст укладывается и истинный смысл критических замечаний Люксембург, ее критики террора: «Свобода всегда есть свобода для инакомыслящих». Настоящая теоретическая и практическая проблема состоит в том, существовала ли реальная возможность разрешения возникшего противоречия?

6.2. Насилие и террор: причины и следствия

Со времени распада СССР представители различных направлений в исторической науке пытаются путем «деконструкции» структуры «исторического повествования» втиснуть все наследие Ленина в нарратив насилия и террора.

В действительности у Ленина не было специальной теории насилия и террора, хотя его взгляды и действия в этой области могут быть реконструированы с необходимой полнотой. В конце XIX — начале XX в. революционеры не отрицали неизбежности насилия в процессе революционных изменений. Ленин был знаком с теоретическими рассуждениями, сформулированными Энгельсом в полемике с Дюрингом, который тоже признавал определенную роль насилия, но лишь со свойственной ему осмотрительностью, что вызвало заметный гнев Энгельса. «Лишь со вздохами и стонами допускает он возможность того, что для ниспровержения эксплуататорского хозяйничанья понадобится, может быть, насилие — к сожалению, изволите видеть, ибо всякое применение насилия деморализует, дескать, того, кто его применяет. И это говорится несмотря на тот высокий нравственный и идейный подъем, который бывал следствием всякой победоносной революции». [801]

801

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом // Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. М., 1961. С. 189.

Таким образом, Ленин унаследовал ту концептуальную основу, согласно которой источники насилия в истории выводятся из экономических противоречий, противоположности интересов, классового угнетения в современном обществе. Конечно, история XX в. показывает, что существует огромная разница между теоретическим подходом к насилию и его практическим применением. В этой связи определяющую роль сыграло то, что в ходе борьбы за власть во время гражданской войны в России столкнулись такие непримиримые политические и социально-экономические интересы, теоретические и культурные традиции и «логики», которые концентрированно вызвали к жизни самые ужасные формы насилия. Политическая классовая борьба велась в России до самых крайних пределов. Однако революция не только не принесла прекращения насилия и террора, но и распространила его применение в самых различных формах и с различным содержанием, не говоря уж о дальнейшей, одновременно сложной и ужасной истории насилия. [802]

802

Об этой истории см. наш сборник:

GULAG. A szovjet t'aborrendszer t"ort'enete. Tanulm'anyok 'es dokumentumok. Szerk.: Krausz Tam'as. Pannonica. Budapest, 2001.