Ленинград-34

Читал где-то, как многомудрый директор Кировского завода Зальцман подарки дарил Сталину и секретарю ЦК 'жертве сталинских репрессий' Кузнецову. Сталину- бронзовую чернильницу, а Кузнецову- саблю с золотой отделкой и бриллиантами. Понимал кто есть кто.Не стоит мне идти по пути таких многомудрых, слетел он в итоге со своего поста, невзирая на заслуги.

'Ладно... что это я на себя взъелся... Оле подарю, она теперь студентка... и Павлу. А часы так вообще не роскошь, тем более 'Longines', точь-в-точь как у меня. И маленькие женские- Оле, чтоб не опаздывала на занятия. Двадцать долларов резервирую чтобы расплатиться за гостиницу и остаётся ещё десять на готовльни, логарифмические линейки и ластики... Всё, теперь свободен'.

Нагруженный свёртками с облегчёнными карманами выхожу из 'Барнс энд Нобель' и спешно ныряю в телефонную будку, на мгновение оказавшуюся свободной. Осталось ещё последнее дело с 'Курбским'. Мой аптекарь сообщает, что Эндрю полчаса назад просил перезвонить ему в офис.

– Андрей, ты мне звонил?...

– Ты слышал, что Ивана Васильевича убили?- вопросом на вопрос отвечает секретарь.

– Слышал, от товарища Аренса,- перехватываю поклажу в одну руку.- без подробностей. А ты откуда узнал?

– Из 'Нью Йорк Ивнинг', Сёма Гольдман принёс.- чиркнула спичка.- ... в Париже... выстрелом в спину у резиденции полномочного представителя товарища Потёмкина... убийца задержан, троцкист.

'Сёма объявился, хм... безрассудно. Неужели он считает, что о его после убийства директора НКВД оставит в покое'.

– Я вот теперь думаю,- продолжил Андрей.- наверное, все эти наши сигналы на товарища Боева сейчас уже никому не нужны. О мертвых или хорошо, или ничего.

– Сам решай.

– Да, ещё... Гольдман тебя искал, хочет что-то передать... может тоже имеет что сообщить.

– Хорошо, только завтра и послезавтра я буду в Филадельфии,- к телефонной будке уже выстроилась длинная очередь флегматично стоящих джентельменов.- пусть подходит к отплытию 'Маджестик' во вторник, часам к восьми утра. Всё заканчиваю разговор, тут очередь шумит.

Нью Йорк, порт,

13 октября 1935 года, 09:00

Пожилой таможенный инспектор рассеянно мазнул взглядом по моему паспорту, быстро пробежался по формуляру из магазина пишущих машинок, сверил номер одной из них, стоящих на пирсе и ступил на трап парохода 'Краснодар', на котором мне предстояло проделать обратный путь в Ленинград, чтобы осмотреть судно.

– Спасибо вам, товарищ Новак,- крепко пожимаю руку вице-консулу, съёжившемуся под холодным северным ветром.- что помогли с машинками. Ну и, конечно, за охрану. Хочу в знак благодарности подарить вам часы. Они мне очень дороги, их мне вручил товарищ Ягода, но я думаю, что вы их достойны больше.

''Как впился глазами в гравировку 'От наркома внутренних дел Ягоды Г.Г.'. Берёт в руки... всё, теперь назад не отдаст. А что тут такого, повинуясь душевному порыву... снял с себя последнюю рубаху. Надевает на руку. Часы нашли своего нового хозяина, а награда своего героя. Владей... и не говори что тебя подставили. А у меня на крыше таких много'.

– И ещё одно дело,- переключаю внимание немного смущённого Новака.- я узнал, что меня зачем-то разыскивает Семён Гольдман. Помня ваши инструкции назначил ему встречу на послезавтра в восемь утра на пристани парохода 'Маджестик'.

– Это вы правильно сделали, товарищ Чаганов,- расправляет плечи вице-консул.- есть у нас к нему несколько вопросов.

В сопровождении капитана таможенник сходит на берег. Новак неотступно следит за мной, поднимающимся по трапу на судно. Из открытого иллюминатора потянуло гречневой кашей с тушёнкой.

'Не нужен мне берег турецкий, о-о-мерика мне не нужна'...

Ленинград, Проспект Красных Зорь 67.

Общежитие-коммуна ЛЭТИ.

1 ноября 1935 года, 16:30.

Сижу на собрании коммуны в просторном читальном зале в президиуме, где собрались студенты и кошу взглядом в лежащую на столе 'Правду'. Меня всё ещё покачивает после длительного морского перехода, но очень рад ощущать под ногами твёрдую землю.

'Как же я отстал от жизни! В стране бушует стахановское движение, гремят имена новых героев: Алексей Стаханов, Пётр Кривонос, сёстры Виноградовы... Персональные звания в армии и НКВД... Интересно, какое мне утвердят. Секретарь Бокия сказал по телефону, что послезавтра в девять утра у меня аттестационная комиссия на Лубянке'.

Пока есть время решил разгрестись с ленинградскими делами: прежде всего с РВМ для Дома Занимательной Науки и Техники, поэтому сразу с пристани мотнулся на Фонтанку. Дом уже открылся и в подвале заканчивается ремонт мастерской для сборки и отладки машины. Нужны грамотные электрики для сборки (реле в монтажных шкафах и пишмаш пришли со мной на 'Краснодаре'). Сразу возникла мысль привлечь студентов из ЛЭТИ и вот я здесь под пунктом номер два и три повестки собрания: 2. Лекция т.Чаганова и 3. Разное. Под пунктом номер один: роспуск студенческой коммуны.

'Отречёмся от старого мира... Отрицание отрицания... Пришёл черёд коммун'.

Сторонники и противники изменений разделились примерно поровну: Фима- казначей, расположившийся слева за столом президиума не одобряет роспуска, но как-то робко, с оглядкой на сидящую подле него в цетре председателя коммуны Любу Щербакову, мою 'пациентку' (хороша, чертовка!), которая напротив роспуск одобряет.

– Пусть Алёша скажет, что он думает.- Это её фамильярное обращение ко мне, намекающее на наши былые 'особые' отношения, вызывает острую ревность казначея, которую он не может скрыть.

– Мне, если честно, то жаль.- Собрание затаило дыхание.- Понятно, что коммуна ведёт к уравниловке, что хорошие студенты, имеющие повышенную стипендию, теоретически могут кормить лоботрясов и лентяев, которые не получают её вовсе. Но у нас этого не было... Так и можно выгнать таких из коммуны.

Рыжая стрелка-бровь Любы недовольно ломается посередине.

– Хотя, конечно,- не выдерживаю морального прессинга грациозной соседки.- главное как люди друг другу относятся, а не название. Не дадите же вы своему товарищу умереть с голоду? Поможете же если что?

Народ зашумел, раздался смех, заскрипели стулья.

– Спасибо, товарищ Чаганов,- ледяной голос председательницы пресёк разброд и шатания.- ставлю вопрос на голосование. Кто за роспуск коммуны?

С небольшим перевесом победили антикоммунары.

– Второй пункт повестки- лекция 'Вашингтон- город контрастов'.- Голос Любы окончательно оттаял.

– Я не был в Вашингтоне.

– А где ты был?- Шепчет соседка.

– В Нью Йорке, Детройте, Чикаго.- Меня начинает разбирать смех.