Ленуха Маклай, или Семь Пятниц на деревне

– И мне так можно было бы?

– Конечно!

3

Лестари увлеченно продолжала перебирать прически на Канатовом смартфоне, а парень напряженно смотрел на сгущающиеся сумерки и думал, что время уходит. Совсем скоро Лестари придется отвести к квартирной хозяйке, и кто знает, удастся ли им еще раз вот также поговорить наедине? Да она же туристка и уедет скоро! Может, даже завтра!

«Рано, рано, рано!» – набатом звучало в голове у Каната, но он все-таки решился и выпалил:

– Понимаю, что мы очень мало знакомы, но ответь: твоей маме зять не нужен?

И тут же мысленно застонал: «Боже, какой тупой подкат! Что со мной? Я же раньше никогда за словом в карман не лез».

Реакция девушки оказалась неожиданной. Она отложила смартфон и горько заплакала.

– У меня нет мамы. Отца тоже нет. Только опекун. Он не разрешит замуж.

Лестари сама поразилась своей реакции, но остановить слезоразлив не могла. Почему-то в компании Каната она не чувствовала потребности «держать лицо». Его слова вдруг отпустили некую пружину, заставлявшую крепиться, не смотря ни на что, все эти годы. Как будто в ее жизни наконец появился родной человек, которому можно рассказать все-все. Которому можно пожаловаться. Который на ее стороне.

Канату захотелось немедленно прижать плачущую девушку к груди, но он побоялся ее спугнуть и только взял за руку.

– Опекун не разрешит? – в голосе молодого мужчины появилась уверенность и какая-то легкая бесшабашность. – А мы его не спросим. По нашим законам ты давно совершеннолетняя. Наверное. Сколько тебе лет?

Лестари ответила.

«Она старше меня! Почти на два года», – с восторгом подумала Канат. Впрочем, если бы Лестари была младше, этот факт точно также вызвал бы в его душе волну нежности.

– А наследство? Я же только в тридцать два года…

– Наследство вещь хорошая, но оно же нам и тогда пригодится? Как раз дети в школу пойдут.

Столь далеко идущие планы Лестари немного смутили, но она продолжила расспрашивать гипотетического жениха.

– И что, ты бы разрешил мне обрезать волосы?

– Сама бы решила. Ты такой же человек, как и я. Не возражал бы, да. Только мы бы тебя сначала от души нафотографировали, даже в студию к профессионалу сходили бы, чтобы на память осталось.

И тут Лестари поняла, что обязательно выйдет за него замуж. Вот прямо сейчас об этом скажет! Только сначала…

– А разве у вас можно заключить брак без документов? Мои хранятся у дяди.

– Да, это засада. Ладно, будет у нас тогда пока букетно-конфетный период. А документы… документы, – в голове Каната с огромной скоростью закрутились шестеренки, – документы мы тебе сделаем в Казахстане.

Канат вспомнил про многочисленную родню в приграничных областях осколка бывшего общего государства. Помогут, есть у них связи. Могла же Лестари приехать в Астрахань из Атырау? Могла. Поэтому и по-русски говорит пока слабо. Паспорт. Школьный аттестат. Это если она захочет где-нибудь поучиться, молоденькая же еще. Распишемся, оформим гражданство.

Лестари, конечно, не очень смахивает на казашку, но такая же черноглазая и черноволосая. Кто там разбирать будет?

– А работать я где буду? Я без дела сидеть не хочу!

Лестари, взбудораженная возможными переменами в жизни, все же хотела договориться на берегу. Взаперти она уже насиделась в закрытом интернате, ей хотелось ходить на службу, как все.

Канат был готов для любимой девушки на что угодно.

– Конечно! Жалко, что дипломы у нас не подтвердить. По экономике твоей и страховому делу. Законодательство наверняка не совпадает. Но общий принцип, наверное, такой же. Ты можешь еще немного подучиться и получить местный диплом. Институт можно и экстерном закончить. Не беспокойся, пожалуйста, я тебя поддержу в любом вопросе. Ты будешь заниматься только тем, чего сама захочешь.

– Да. Я буду учиться, – решительно сказала Лестари, отрезая для себя все пути назад. – И работать. И замуж за тебя пойду. А когда мне исполнится 32 года, вернусь домой за своим наследством.

… Молодая пара еще немного посидела на крыше, любуясь звездами и обсуждая волнующие перспективы, а потом Канат проводил невесту до дома, договорившись встретиться с ней завтра прямо с самого утра.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СОГЛАСНО ТРАДИЦИЯМ. Глава двадцатая, в которой появляются любвеобильные хазары

«Приезжайте, девушки, на моря

Ради настоящего дикаря».

Из репертуара Анны Семенович.

1

Новые туристы, на этот раз двое, терпеливо стояли за забором. Ждать жрицу, сидя на корточках, они не стали, и вообще существенно отличались от первых двух групп. Нет, по внешнему виду новоприбывшие точно так же принадлежали к неведомом этносу, были лохматы, босы и увешаны оружием.

Но, во-первых, они были вызывающе «нарядно», конечно, с дикарской точки зрения, одеты. А во-вторых… Во-вторых, они сразу же напомнили Елене о настоятельных советах Лики завести на отдыхе курортный роман, чтобы мысли о Тарасике окончательно покинули голову.

Если печенеги относились к другой возрастной категории, а половцы – явно к другой социальной, то хазары, как тут же окрестила новых туристов девушка, могли бы выглядеть в ее глазах вызывающими определенный женский интерес мужчинами. Если бы не вырядились такими дикарями, конечно.

Елена продолжала беззастенчиво рассматривать пришельцев. На смуглых крепких шеях висели бусики из устрашающего вида чьих-то зубов. На немного более рослом и широкоплечем «охотнике» – из крупных и желтоватых. На стройном и смазливом – из кипельно белых, тонких и пугающе острых.

Лохматые прически туристов в стиле «не расчесывался три недели» были украшены яркими птичьими перьями, косточками каких-то мелких созданий и небольшими просверленными ракушками.

Наряд смазливого добавляла налобная повязка, стилизованная (не настоящая же она?!) под змеиную шкурку. Повязка плохо удерживала его разлохматившиеся кудри, и была предназначена, очевидно, скорее для украшения. Волосы второго, рослого туриста были прямыми, за счет чего вся нацепленная на них красота была на самом виду – у его товарища часть ракушек и прочего тонула в кудрях.

В остальном туристы были одеты в туже «униформу», что и предыдущие две группы – в саронги и кожаные жилеты с петельками для холодного оружия, ни одна из которых не пустовала. В сетчатых мешках за спинами мужчин проглядывались какие-то тючки и что-то похожее на небольших размеров вытянутые тыквы, опять же украшенные ракушками.

«Наверное, это самодельные дикарские фляги», – заключила Елена и больше к имуществу туристов не приглядывалась. Поросли на лицах у вновь прибывших дикарей, в отличие от их предшественников, не было. Зато наблюдались характерные царапины в стиле «побрился топором».