Леонид Быков. Аты-баты…

Прихожу и говорю командиру: «Выделите мне десять летчиков, но учтите, по оценке их работы будет дана оценка всему коллективу. Сработают на двояк, весь полк получит «два», а сработают на «отлично», и полк будет на хорошем счету. Все смогут ходить с гордо поднятой головой. Одним словом, в бой идут одни «старики». Киношники встрепенулись: «А что, так говорили?! Почему?» И я рассказал, как в 41-м году пришел в полк к командиру дивизии генерал-полковнику Михаилу Михайловичу Громову, впоследствии ставшему командующим 3-й Воздушной армией. Сидело нас около сотни, и Громов спрашивает: «Ну, у кого есть боевые вылеты?» Все молчат. А для справки сообщу, что у Хартмана, лучшего летчика фашистской Германии, перед началом войны было 600 часов боевых налетов. У меня был один боевой вылет – будучи инструктором Батайской школы, я летал на прикрытие моста в Ростове-на-Дону – 1 час 34 минуты, но я храбро поднял руку. «Понятно, – сказал комдив, – в бой идут одни «старики». Вот и Кузнечик в конце фильма, невзирая на протесты новичков, говорит перед полетом эту самую фразу…

Нашу эскадрилью называли поющей, на наши музыкальные вечера приезжали танкисты, пехотинцы, если у кого-то был день рождения, комиссар обязательно организовывал наш концерт. Как командиру эскадрильи мне легко было собирать всех на репетиции. Каждый, кто оказывался в командировке в тылу, обязан был привезти новую песню из репертуара Леонида Утесова или Эдди Рознера. Мы пели «Заветный камень» Мокроусова, «Партизанскую песню» и, конечно, «Ты одессит, Мишка» Утесова…

Леонид Утесов был шефом нашей эскадрильи и от имени Государственного джаза РСФСР подарил два истребителя, на борту которых было написано – «Веселые ребята». А когда мы знакомились, ему представили меня как Маэстро. В 42 – 43-х годах мы встречались довольно часто, и однажды я был на концерте Утесова в саду «Эрмитаж». Поскольку певец не имел званий, его представляли – «маэстро Утесов». И вот Леонид Осипович выходит и говорит: «А вот тут еще один маэстро». Я сразу понял, о ком речь, и встал. Люди захлопали, мол, давай сюда своего маэстро. И пришлось мне петь и дирижировать настоящим оркестром. А в другой раз, услышав рассказ о том, как в эскадрилье поют «одессита Мишку», Утесов подарил нам 32 своих пластинки с дореволюционным репертуаром. С «Муркой» и другими песнями. Вот такие у нас были дружеские отношения». Во время войны коллектив оркестра Леонида Утесова и сам знаменитый артист собрали деньги на несколько истребителей и подарили их авиаполку, в составе которого была эскадрилья капитана Лавейкина. По просьбе Утесова на фюзеляже самолетов были нарисованы ноты, и эта визитка, по замыслу музыкантов, должна была отличать их подарок от других боевых машин.

В годы войны почти в каждой боевой части занимались художественной самодеятельностью. Но вот прославилась далеко за пределами дивизии именно первая эскадрилья 5-го гвардейского истребительного полка под командованием Попкова. Он же был создателем, запевалой и дирижером музыкальной группы. На освобожденных территориях летчики давали концерты. Чтобы послушать их, народ шел за десятки километров.

Однажды на одно из таких выступлений попал никому тогда не известный мальчишка. Решил: «Буду летчиком и таким же маэстро!» Был тем мальчишкой Леонид Быков. «Режиссер Леонид Быков нашел меня в конце шестидесятых годов, – вспоминал Виталий Иванович Попков. – Первая фраза Леонида: «А помните?» Оказывается, встретились в 1944 году в украинском городке Краматорске, после освобождения которого мы дали концерт. Местные подростки отблагодарили выступлением своего хора. Хорошо пели. Мы им даже по цветочку подарили. Еще бы! Запевал-то у них пацан по фамилии Кобзон. Да, да, тот самый. Выделялся и Леня. Через столько лет я его, конечно, не узнал. Выступление помню, а что до лиц, то куда там!

Тогда же Леня рассказал, как три раза поступал в летное училище (здесь легендарный фронтовик путает: в летное Быков поступал дважды. – Н.Т.), но не попал из-за болезни сердца и малого роста. Попросил разрешение снять фильм о моей эскадрилье. Два дня расспрашивал. Более всего интересовался характерами летчиков, подробностями нашей фронтовой жизни. Та встреча не пропала даром. Мои боевые друзья узнавали себя в фильме. И ироничный Сережа Глинкин, и Вася Кононов, которому я подарил свою трубу, а играл он не хуже Эдди Рознера. И Женя Быковский – скромняга, с девушками застенчивый, а когда за рояль садился, преображался».

Со слов Попкова Быков узнал и о летчике из Узбекистана Николае Марисаеве, влюбленном в Галю Туберелидзе из своего полка. Девушка эта погибла во время бомбежки столовой, а потом погиб и Николай. Прототипом ее подруги Зои стала жена главного консультанта фильма Героя Советского Союза генерал-полковника Семена Ильича Харламова. Его эскадрилья 163-го гвардейского истребительного авиационного Феодосийского Краснознаменного ордена Суворова 3-й степени полка была лучшей в армии по ведению ближней разведки. Только за 10 месяцев 1944 года она совершила 1737 самолетовылетов на разведку противника, уничтожив в воздушных схватках 15 вражеских самолетов. Не отставала в храбрости от него и его подруга Герой Советского Союза Надежда Васильевна Попова – заместитель командира эскадрильи 46-го гвардейского женского полка ночных бомбардировщиков «По-2», в годы войны совершившая 852 боевых вылета.

«Тот самый момент, когда по фильму девушки впервые приезжают в наш полк, воспроизведен один к одному из реальной жизни, – рассказывал Виталий Попков. – Все так и было – они появились у нас, ребята начали было увиваться, а тут девчонки снимают шинели… У мужиков аж глаза от удивления повылазили – девушки имели на своем счету больше сбитых самолетов и орденов, чем они. По фильму обе девушки погибли, но на самом деле вторая жива. Ее муж в шутку грозился, когда они ругались: «Надя, перестань, а то убью по-настоящему».

Солист нашего хора, мечтавший стать солистом Большого театра, погиб во время воздушного боя. Когда самолет падал, он успел только крикнуть: «Будем жить!» Эта фраза была в нашей эскадрилье любимой.

Был и механик, который крестил самолеты перед вылетом. Мы очень дружили, он, кстати, любил выпить, и, бывало, что-то недосматривал в работе. Мне не раз приходилось его выгораживать, иначе по тем временам ему грозил трибунал».

Как говорили фронтовые друзья: эскадрилья Попкова была самой веселой и дружной в полку. И в воздухе, и на земле – вместе. Летчики без слов понимали друг друга. А когда выпадала свободная минута, веселились с таким упоением, с каким дрались на фронте. А сражались поющие истребители так, что одиннадцать из четырнадцати участников эскадрильи стали Героями Советского Союза. Среди них Виталий Попков – самая яркая звезда. К двадцати годам на его боевом счету было 24 самолета противника, за что он и стал Героем Советского Союза.

Подчиненные слушались его беспрекословно, хотя он, как Титаренко, никогда не повышал на них голоса и был душою и заводилой всего полка. Нередко шуткой командир подбадривал товарищей и в бою, особенно во время тяжелых боев над Курской дугой, когда его эскадрилья прикрывала советские части, штурмовала вражеские позиции, атаковала фашистские бомбардировщики и истребители… Его отвага и оптимизм были всегда примером для подражания, особенно для вновь прибывших «желторотиков», боевой пыл и желание которых скорей «завалить» один-другой «фоккер» даже при отсутствии какого-либо опыта не могли не вызвать уважение у тех же «стариков».

Леониду Быкову было важно знать все, чтобы его герои получились живыми, ненадуманными и обрели характеры. Какими были летчики, защищавшие Родину, о чем они думали перед боем, что делали, испытывали ли чувство страха – эти и другие вопросы волновали постановщика фильма. Режиссер старался придать героям картины и внешнее сходство с прототипами. Так, Кузнечик напоминает молодого Виталия Попкова, хотя это образ собирательный. Как впоследствии признавался сам режиссер, Кузнечик – это он сам в молодости, вот только полетать на войне ему так и не удалось… Ромео – это узбек Морисаев.

В ходе работы над сценарием Леониду Быкову и его соавторам Евгению Оноприенко и Александру Сацкому довелось поговорить со многими летчиками-фронтовиками, среди которых были и трижды Герои Советского Союза Иван Никитович Кожедуб и Александр Иванович Покрышкин. А вот фамилия Маэстро – Титаренко, так полюбившаяся исполнителю этой роли Быкову, пришла в фильм в память о Дмитрии Титоренко – легендарном летчике, ведомом Кожедуба, с которым они на пару уничтожили в 45-м немецкого аса Курта Ланге. Гвардии майор Титоренко был от первого до последнего дня войны на фронте, в составе 176-го гвардейского истребительного. Именно он открыл боевой счет полка, за что и был награжден орденом Красного Знамени еще в начале июля 1941 года, в первом сталинском указе. Быков изменил только одну букву в фамилии и имя, сделав Титоренко – Титаренко, да к тому же еще и Алешкой. Так же появился в фильме и летчик Вано – в память о фронтовом друге Кожедуба отважном грузинском парне Вано Габуния, погибшем при таране немецкого истребителя… Этот образ стал собирательным, поскольку сам исполнитель этой роли Вано Янтбелидзе в картине опирался на образ своего отца, героя-летчика, пять раз горевшего в самолете…

Прототипом летчика Сергея Скворцова, которого сыграл Владимир Талашко, стал летчик Евгений Быковский, геройски погибший и похороненный в поселке Половинкино Луганской области. В годы войны здесь базировалась летная эскадрилья. Всего в районе было три военных аэродрома, на которых дислоцировались части 5-го гвардейского истребительного авиаполка. В 1943 году Старобельск стал первым украинским городом, освобожденным от немецких оккупантов. Задача летчиков состояла в прикрытии железнодорожной станции Старобельска, по которой ежедневно на фронт проходили десятки эшелонов с вооружением и боеприпасами, а назад возвращались с ранеными, поскольку на территории Старобельского района в то время «развернулось» 37 военных госпиталей.