Леопард охотится в темноте

Крейг едва слышно произнес имя:

– Тунгата Зебив.

Он не хотел, чтобы это было правдой.

– Но он же служил со мной в департаменте охраны диких животных, он был моим лесничим…

– Как я уже сказала, у хранителей больше возможностей грабить, чем у других.

– Но зачем Сэму деньги? Главный браконьер получает миллионы долларов. Сэм живет крайне скромно, это всем известно, у него нет большого дома, нет дорогих машин, он не дарит дорогих подарков женщинам, не владеет землей, у него нет других экстравагантных привычек.

– За исключением, возможно, самой дорогостоящей, – тихо возразила Сэлли-Энн. – Власти.

Дальнейшие возражения Крейга остались непроизнесенными, и она кивнула.

– Власть. Неужели вам не понятно, Крейг? Обеспечение частной армии диссидентов требует затрат, больших затрат.

Крейг вынужден был признать, что сказанное не было лишено смысла. Генри Пикеринг предупреждал его о готовящемся с помощью Советов перевороте. Во время войны русские поддерживали фракцию матабелов ЗИПРА, таким образом, их кандидатом, несомненно, должен был быть матабел.

Но Крейг продолжал сопротивляться, хвататься за воспоминания о человеке, который был его другом, вероятно, лучшим другом в жизни. Он вспомнил врожденную порядочность получившего воспитание в христианской миссии Самсона Кумало, его честность и прямоту. Вспомнил о том, как он предпочел уволиться вместе с самим Крейгом из департамента охраны диких животных, когда у них возникли подозрения, что их непосредственный начальник замешан в браконьерстве. И сейчас он сам стал главным браконьером? Человек, который проникся к нему состраданием и позволил увезти из Африки свое единственное сокровище – яхту? Он стал теперь жадным до власти заговорщиком.

– Он – мой друг, – сказал Крейг.

– Был, но изменился. При вашей встрече с ним он объявил себя вашим врагом, – заметила Сэлли-Энн. – Вы сами сказали об этом.

Крейг кивнул и вдруг вспомнил обыск своего сейфа в отеле, произведенный полицией по приказу сверху. Тунгата, должно быть, подозревал, что Крейг является агентом Всемирного банка, мог догадаться, что ему поручили собрать информацию о браконьерстве и заговоре. Именно этим можно было объяснить его яростное противодействие планам Крейга.

– Не хочу думать об этом, – сказал он. – Мне ненавистна сама мысль, но, возможно, вы правы.

– Я уверена.

– Что вы собираетесь делать?

– Передать Питеру Фунгабере собранные доказательства.

– Он раздавит Сэма, – тихо произнес Крейг и мгновенно услышал ответ:

– Тунгата – воплощение зла, Крейг. Он расхититель!

– Он – мой друг!

– Он был вашим другом, – поправила его Сэлли-Энн. – Вы не знаете, кем он стал, вы не знаете, что произошло с ним в лесу. Война может изменить любого человека. А власть могла изменить его еще более радикально.

– Боже мой, как мне жаль.

– Пойдемте со мной к Питеру Фунгабере. Будьте рядом, когда я приведу свои доводы и доказательства против Тунгаты Зебива. – Сэлли-Энн легонько пожала его руку.

Крейг не совершил ошибку и не ответил на рукопожатие.

– Мне очень жаль, Крейг. – Она еще раз сжала его ладонь. – Правда жаль.

Она убрала свою руку.

* * *

Питер Фунгабера согласился встретиться с ними рано утром, и они вместе отправились к нему в дом на берегу Макилване.

Слуга проводил их в кабинет генерала – огромную практически пустую комнату, выходившую на озеро и раньше служившую бильярдной. Одну стену занимала огромная карта страны, испещренная разноцветными значками. Длинный стол под окнами был завален отчетами, сообщениями и парламентскими документами. В центре, не застеленного ковром, каменного пола стоял письменный стол из красного африканского тика.

Питер Фунгабера встал из-за стола, когда они вошли в комнату. Он был одет только в простую белую набедренную повязку. Кожа блестела, как отполированная, а под ней шевелились, словно живые кобры в мешке, тугие мышцы. Питер Фунгабера явно поддерживал себя в отличной форме, как и подобало настоящему воину.

– Прошу прощения за мой вид, – произнес он с улыбкой, – но я гораздо комфортнее чувствую себя настоящим африканцем.

Перед столом стояли низкие резные скамеечки из черного дерева.

– Я прикажу принести стулья, – предложил Питер. – Здесь редко бывают белые гости.

– Нет-нет. – Сэлли-Энн легко расположилась на скамеечке.

– Вы знаете, что я всегда рад вас видеть, но ровно в десять я должен быть в парламенте, – поторопил их Питер.

– Тогда я сразу перейду к делу, – сказала Сэлли-Энн. – Кажется, мы знаем имя главного браконьера.

Питер уже собирался сесть, но резко наклонился вперед, а взгляд его стал острым и требовательным.

– Ты говорил, что мне достаточно назвать только имя, и ты уничтожишь его, – напомнила Сэлли-Энн.

– Назови, – приказал он, но Сэлли-Энн назвала свои источники и объяснила выводы, как сделала это для Крейга. Питер Фунгабера выслушал ее молча, иногда он хмурился или задумчиво кивал, следя за ходом размышлений. Потом она сделала заключение – назвала последнее имя в списке.

– Товарищ министр Тунгата Зебив, – тихо повторил за Сэлли-Энн Питер Фунгабера и медленно опустился на стул. Взяв со стола хлыст, он принялся похлопывать им по ладони, глядя поверх головы Сэлли-Энн на висевшую на стене карту.

Молчание продолжалось долго. Первой не выдержала Сэлли-Энн:

– Итак?

Питер Фунгабера опустил взгляд на ее лицо.

– Вы заставляете меня брать из костра голыми руками самый горячий уголь. Вы уверены, что на ваш вывод не повлияло то, как обошелся товарищ Зебив с мистером Крейгом Меллоу?

– Нисколько, – тихо ответила Сэлли-Энн.

– Я так и думал. – Питер Фунгабера посмотрел на Крейга.

– Что скажешь?

– Он был моим другом и оказал мне большую услугу.

– Это было достаточно давно, – заметил Питер. – Теперь он объявил себя твоим врагом.

– Это не мешает мне по-прежнему испытывать к нему чувства любви и восхищения.

– И все же?..

– И все же я считаю, что Сэлли-Энн может быть права, – неохотно подтвердил Крейг.

Питер Фунгабера встал из-за стола и подошел к карте.

– Вся страна напоминает пчелиный улей, – произнес он, рассматривая разноцветные флажки. – Матабелы на грани восстания. Здесь! Здесь! Здесь! Их партизаны концентрируются в лесу! – Он постучал пальцем по карте. – Мы были вынуждены пресечь заговор их безответственных лидеров, целью которого являлось вооруженное восстание. Нкомо – в изгнании, два министра были арестованы по обвинению в измене. Тунгата Зебив – единственный матабел, оставшийся в кабинете. Он пользуется огромным уважением даже у представителей других племен, а матабелы просто боготворят его, считают единственным лидером. Если мы тронем его…