Лерой. Обещаю забыть

Наш поцелуй — сумасшедший. Поначалу нежный и неторопливый, с каждой секундой он становится всё более откровенным и настойчивым. Но чувствую, что этого мало! Я хочу большего! Я хочу её всю...

Неистово прижимаю Рину к себе всё ближе, рычу в исступлении, подобно оголодавшему зверю, и никак не могу насытиться! Мелкая путается пальчиками в моих волосах, гладит по лицу, сжимает плечи и льнёт ко мне всем своим телом. Это пытка! Сладостная, томительная, сумасшедшая!

Её толстовка летит ко всем чертям вместе с тонкой тканью ажурного топа, тогда как мои руки алчно начинают наслаждаться каждым сантиметром её бархатистой упругой кожи. Рина тает в моих руках, дрожит от переполняющих её эмоций, трётся об меня, словно дикая кошка, воспламеняя и без того пылкое желание. Такая нежная и чувственная, гибкая и податливая, она заставляет меня забыться. Нас обоих не беспокоит, что мы в машине, что та припаркована в центре города, пусть и внутри больничного двора, но всё же в общественном месте. Мы горим в нашей страсти, не замечая ничего вокруг.

Окна автомобиля давно запотели, салон беспрестанно наполняется томными стонами и громким прерывистым дыханием. Мы оба на грани. Ещё немного и я попросту не смогу остановиться, но и отпустить от себя свою девочку не решаюсь. Пальцами жадно провожу вдоль её спины, от тонких позвонков шеи устремляясь всё ниже. Арина выгибается, на мгновение откидывая голову назад, а я не могу налюбоваться ею: глаза прикрыты, волосы взлохмачены, щёки горят. На белоснежной коже возле ключиц, на утончённой шее и груди замечаю розовеющие следы моей неудержимой страсти, но Кшинской, как и мне, мало.

Арина раскована и смела. Её прикосновения жаркие, неуёмные, а губы бессовестно нескромные. Она пытается расстегнуть пуговицы на моей рубашке, но те слишком маленькие и тугие, а потому одним движением позволяю им разлететься в стороны, чтобы ощутить прикосновения любимых рук. Они обезоруживают, околдовывают, пускают по телу дикие волны наэлектризованного кайфа. Я тону в своих ощущениях с головой, но остатками разума хватаюсь за мысль, что здесь не место для нашей близости.

— Нам нужно остановиться,— нашёптываю скрепя сердце, слегка покусывая мочку уха мелкой, а сам продолжаю ласкать её, не прекращая наслаждаться моментом, утопая в своей любви.

 Вот только Арина моментально застывает, напрягаясь всем телом.

 — Я всё ждала, когда в тебе, Амиров, проснётся совесть, — вмиг отпрянув от меня, бросает мелкая и открывает глаза, впиваясь в меня сочувствующим взглядом, отчего пелена блаженства тут же спадает с глаз.

Арина отталкивается от меня и перебирается на свою часть сидения, резко натягивая на голое тело изрядно помятую толстовку, а я всё никак не могу прийти в себя, ошарашенно наблюдая за её действиями.

— Какой же ты мерзкий и жалкий, Амиров, — расценивает моё промедление по-своему мелкая, обнимая себя руками и отодвигаясь всё дальше.

 — Господи, Рина, ты всё не так поняла!

Руками вцепляюсь в собственные волосы и с силой тяну за них: я опять умудрился всё испортить! Отношения с Кшинской сродни бегу по тонкому льду: никогда не знаешь, где именно треснет на этот раз.

 — Я просто хотел сказать...

— Лерой, я не дура!— шипит Рина, обрывая меня на полуслове. — Всё понимаю!

Она моментально возвращается в свой кокон отстранённости, вновь становясь чужой и холодной, а меня прорывает:

— Что ты понимаешь, Рина? Что? Что я люблю...

— Не надо, Амиров! — визжит мелкая, закрывая руками уши. — Ты мне противен! Чёрт! Как же ты мне сейчас противен!

Я ни хрена не понимаю, тянусь к ней в бесполезных попытках заставить себя выслушать, но упираюсь в стылый, остекленевший взгляд изумрудных глаз.

— Считай, это было моим прощанием с тобой, Амиров! Моя детская глупая влюблённость в тебя сегодня окончательно рассыпалась. Надеюсь, тебе хватит ума найти себе новую работу и больше никогда не приближаться ко мне!

Мотаю головой, отказываясь принимать слова Кшинской. Она бредит, не иначе!

— Что ты несешь?— внутри все кипит от ее слов. Что творится в голове Рины? — Какое прощание? Ты и я... сейчас...

— И что?— бросает мне прямо в лицо, пока пытаюсь связать нашу недавнюю близость и ее слова воедино.— Я просто лишний раз убедилась, что ничего больше к тебе не испытываю. И только. А ты со своими проблемами справляйся сам.

— Рина!— не выдерживаю и хватаю ту за плечи, разворачивая к себе.

— Ой, ладно, Амиров! — продолжает жалить словами, не отводя острого взгляда. — Оставь свои пылкие речи для кого-нибудь другого. Домой поехали — отец просил не опаздывать.

Но я не слышу. В голове туман. Я не могу, не хочу ей верить! Одной рукой пытаюсь вновь притронуться к раскрасневшейся щеке, но Рина дергается от меня, как от огня.

— Не смей! — визжит надрывно, яростно отталкивая меня в сторону. — У тебя напрочь отбита совесть? Ты мне не нужен! Не нужен! Что непонятного?

— Давай скажи еще, что Макеев тебе нужен! Давай, Рина! — ору в ответ, ощущая, как тело начинает бить нервная дрожь! А потому вылетаю из салона под дождь, набравший за это время неимоверную силу.

Я схожу с ума, не иначе! Огромные капли бьют в лицо и оголенную грудь, понемногу охлаждая мой пыл. Прохладный ветер проясняет сознание. Минута-две и я сажусь на водительское место, но вновь оборачиваюсь к Кшинской.

— Я его люблю! — твёрдо заявляет мелкая, разрывая меня на части. — Не тебя!

— Сама-то веришь в то, что говоришь? — бросаю в ответ и завожу мотор.

Дорога до особняка Кшинских проходит в гнетущей тишине. Арина смотрит в окно, я – за движением. Всего несколько минут назад ближе нас не было никого на свете, и вот опять — мы на разных полюсах.

Качаю головой, не понимая, как угораздило меня влюбиться в эту мелкую бестию. Знал же: ничего хорошего не получится. Но разве сердце меня когда-нибудь слушалось?

Едва успеваю затормозить на парковке возле дома, как Арина пулей вылетает из машины и несется прочь. Я же остаюсь в салоне: разорванная рубашка – это не то, что должен видеть ее отец или мачеха, да и лишние разговоры мелкой ни к чему. Упираюсь головой в руль, раз за разом прокручивая в памяти слова Рины, пока в кармане не начинает усиленно вибрировать мобильный.

— Лерой, это Миронов, — бодро чеканит на том конце Гена. — У меня тут окно образовалось. Пообедаем?

— Диктуй адрес!

Небольшой ресторанчик на окраине города встречает меня аппетитным запахом мяса на гриле и приветливой улыбкой Миронова. Странно, но, кроме нас, внутри зала больше нет ни души.

— Прости, задержался, — падаю рядом, пожав мужику руку. Опаздывать ненавижу, но мне пришлось заехать к себе, чтобы переодеться. — Давно ждешь?

 — Все нормально, Лерой. Правда, я заказал за двоих, если ты не против.