Леший. Четвертые врата

– Откуда вы прилетели? Где вы были на отдыхе? В какой стране?

– Я не помню.

– Как вернулись в квартиру Катерины, тоже не помните?

– Нет! Только её крик. А потом люди... пришло много людей и меня все спрашивают, спрашивают, - Стаса затрясло.

– Вы что-то принимали?

– Где?

– Не знаю... на отдыхе... на море... дома. Что вы принимали?

– Я ничего не употребляю, если вы это имеете в виду? Я не наркоман.

– Предположим, вы с Катериной прибыли с отдыха, она сама предложила поехать к ней? Это у вас был курортный роман или вы были знакомы с ней до поездки? Или этого тоже не помните?

Взгляд Стаса изменился став одновременно потерянным и испуганным.

– Я... не помню... Вы мне не верите?

Кондрат сел напротив паренька, старый стул под ним скрипнул.

– Стас. Я хотел бы тебе верить, - он перешел на "ты" стараясь вызвать доверие и расслабить парня.
– Но понимаешь... Вы с Катериной вернулись в её квартиру. Она умерла. И ничьих отпечатков, кроме твоих, в квартире не обнаружено. Сердечный приступ, на первый взгляд. И смотря на тебя, я очень надеюсь, что так оно и есть. Но... после освидетельствования, вполне, возможно, откроются новые факты. И ты будешь первым подозреваемым. Так что постарайся вспомнить всё, либо отрицай всё, что ты здесь плетёшь. Потому что, никого кроме тебя в квартире не было. Смотри, какой я добрый, я сейчас говорю тебе то, что скажешь потом главку. Одно из двух: либо ты во всем сознаешься, либо все отрицаешь, вот это твое "ничего не помню", с дрожью и пугаными глазками, вполне может прокатить.

Стас вскочил и начал ходить по кабинету.

– Мы вернулись... мы... я не помню... она зашла первой. И закричала, - парень остановился посреди кабинета.
– Она так долго кричала. Я стоял в дверях, разувался. Так и не разулся. Она сказала: "Ты разувайся, а я чай поставлю...". Она так долго кричала. Я видел свет. Он был ярко-синий. Он полз из кухни, она отступала пока не вошла в зал. Он полз за ней. Я стоял за стеллажом с одеждой, в прихожей, он не видел меня. Он полз за ней. Она кричала... А потом... потом он пропал... и она замолчала. Она лежала посреди зала... Потом стук в дверь, я боялся открыть... кто-то бил в дверь... люди в форме... я не мог, не мог...

Стас опустился на колени, и начал раскачивается маятником. Повторяя: "Я не мог... она, так кричала... Я не мог...".

– Синий яркий свет, - повторил Кондрат и задумчиво откинулся на спинку стула.
– Стас, ты точно ничего не употреблял? Нет, я, конечно, хочу тебе верить, но... Подумай сам, ты ничего не помнишь и свет...
– он усмехнулся.

Парень замолчал, рывком вскочил. Подпрыгнул к столу, ухватился за край столешницы. Его трясло, костяшки пальцев рук побелели.

– Мы ничего не употребляли!
– зло выкрикнул он. И Кондрат пожалел, что не надел на него наручники. Вид у парня был жуткий. Того и смотри, кинется.
– Мы только вернулись, с рейса... рейса...

– Вы вернулись с другой страны? Перед рейсом вас проверяли?

– Да! Точно!
– на его лице просияла полубезумная улыбка. Он, казалось, расслабился. И даже отпустил угол стола, сунув руки в карманы. Но Кондрат теперь с напряжением смотрел на паренька, ожидая внезапной вспышки ярости или негодования, а то и того и другого вместе. Не просмотрела ли приезжающая на место преступления бригада скорой помощи состояния парнишки? Вон, глаза то, как у него, горят. И руки трясутся. Да и странный разговору них получается: помню-непомню, синий свет.

– Откуда вы прилетели, Стас?
– как можно более спокойно спросил Леший.

Блеск, в глазах паренька погас, Стас присел на край стола и уставился в окно задумчивым, отрешенным взглядом. По окну барабанил дождь. Яркие полыхи молний разверзали небо. Вот только ни дождь, ни разверзшаяся над Яндырем гроза не несла Кондрату прохлады, ему было душно и хотелось запереть парня в кабинете и уйти.

– На самолете... мы прилетели на самолете...

– Это все объясняет, - кивнул Кондрат.
– Вы прилетели на самолете. Но, откуда вы прилетели? Каким рейсом?

Стас перевел пустой взгляд на Кондрата.

– Я помню стюардессу. Синяя кепочка, косынка... бейджик... имя не помню...

– Стандартный набор, - под нос себе сказал Леший.

– Нееет, - протянул Стас и в глазах снова мелькнули ненормальные огоньки.
– Не обычный. Она была... она... не человек...

Всё, допрыгались, договорились! С самого начала разговор не так шел. Зачем Лешему такая морока. Закругляться! Запереть Стаса и уходить. Встать под дождь, чтобы капли по лицу, вдохнуть свежий воздух. Забыть о существовании Стаса. Завтра придут ребята из главка и заберут, и дело, и паренька.

– Как ты сказал?
– уже представляя себя в дверях, спросил Кондрат.

– Не человек. Она. И те, что рядом сидели. И я... наверное, тоже не человек... что-то во мне не так, понимаете? Как будто не было жизни, что-то там...
– он постучал по виску.
– Происходит. Я чувствую. Я летел в лайнере не-людей, и я сам не человек.

Стас смотрел на Кондрата пугающими бесноватыми глазами.

– Не человек. Целый лайнер не людей! Вы понимаете. И все они прилетели сюда!

Стас кричал. Кондрату показалось, что вот сейчас он кинется к нему и начнет трясти за грудки. Нет, Леший не боялся, сдачи он дать мог, еще и как. Вот только прибыл к нему паренек без побоев. Поди, доказывай потом, что ты не признания выбивал... эх... Семена из дежурки позвать. Вместе скрутить. К батарее. А сам домой. Под освежающий дождь. А может Бог с ним, в обезьянник парнишку?

Кондрат медленно поднялся. Стас смотрел на него круглыми, дикими глазами и тяжело дышал. Глаза у него и, правда, стали какими-то нечеловеческими, блестящими. Но кто его знает, что там происходит с безумцами, и какие у них глаза.

– Вы мне не верите? Не верите? Там был лайнер не-людей!

Леший осторожно обошел Стаса и взял в руки чайник.

– Стас, ты присядь. Я сейчас принесу воды. Вскипятим чаю и продолжим разговор!

– Вы мне не верите!
– Стас так резко обернулся к Кондрату, что ударил рукой чайник, тот испуганно звякнул. Кондрат прижал чайник к себе и отчего-то погладил по крышке. Как-то разом стало тоскливо. И от вида Стаса и от неживого звона чайника. Говорят, у каждого из людей есть предчувствия. Наверное, одно из них сейчас сработало и в следователе районного отдела полиции майоре Лешем Кондрате. Вот только какое именно, понять он не успел.

За окном громыхнул гром.

– Вы мне верите!

– Я верю тебе, Стас!
– смотря прямо в глаза пареньку, сказал Кондрат, твердо решив вызывать скорую. Парню однозначно нужно принудительное психиатрическое лечение. А то чувствует Кондрат и ему уже что-то передается, иначе, откуда такая дикая до оскомины тоска!

– Я тебе верю, - повторил Леший неуверенно и направился к двери.

В коридоре против обыкновения было пусто. И даже лампочки как будто потускнели. Кондрат прошел до дежурки и заглянул. Семена не оказалось на месте. Кондрат глянул назад в коридор. Тоска, внезапно обрушивавшаяся в кабинете, как будто стала осязаемой, и, неприятно прошлась по затылку и вниз к почкам, откуда стукнуло в сердце.

Тук, тук. И то сжалось. Тууук.

Кондрат вдохнул, набрал побольше воздуха в легкие, и шумно выдохнул. Про себя он выругал Семена, не вовремя его понесло куда-то. Однако ж, и остальных сотрудников было не видно. Вроде, как и время еще рабочее. Темно на улице, так у них район северный, темнеет рано. Однако, странное, дикое ощущение, навязанное тоской подсказывало - здание пусто. В затылке похолодело. Двери прикрыты, за окном полумгла, яркие вспышки молнии разрезали чернильно-серое небо, в крышу и окна долбили крупные капли, раскаты грома проносились над зданием. Кондрат еще раз оглянулся в надежде, что кто-нибудь вдруг выйдет из кабинета или объявиться дежурный Семен. Пустой коридор. Очередной раз блеснула в окне зарница молнии и гроза раскатисто громыхнула. Кондрат передернулся, скидывая онемение, прошел к телефону и набрал номер скорой помощи.