Лесник

Имре выводы комиссии не оспаривал. Ему говорили, что озеро Линуша – так назвали заполненный водой кратер метеорита – действительно возникло после катастрофы, раньше рядом с Лабиринтом озера не было. К моменту его распределения в лесничество поваленные стволы в запретной зоне уже убрали, а саженцы укоренились и разрослись, омолодив участок тайги. И, все же, при приближении к разрушенному Лабиринту и озеру становилось неуютно, как будто с дерева на спину мог спрыгнуть враг. Ирбиса это удивляло – «ты себе что-то придумываешь» – и он охотно подменял Имре для инспекции участка. Приходилось тащить на себе мешок, возле озера перекидываться и делать фотографии – зимой удовольствие ниже среднего, и это мягко говоря. Да и летом кожу покалывало, и волосы на руках дыбом вставали. Казалось что тут, рядом с кратером, бродит разъяренный Карой, и от удара когтистой лапой спасает только тяжесть оберега, который Имре никогда не снимал.

Ирбис дожидался, пока двуногий сфотографирует перемолотые землетрясением скалы и уложит фотоаппарат в вещмешок, прыгал по камням, пил воду из озера и посмеивался над его страхами. Так и жили – с сезонными прогулками и отчетами в министерство.

К вечеру Имре доехал до гостиницы в маленьком городке, оставил снегоход на стоянке и пересел в автобус, идущий в Ирбисск. Родители его приезду обрадовались. Отец-омега сварил домашние пельмени, сдобрил их горчицей и сметаной, и накормил Имре до отвала, дважды подкладывая добавку. После сытной еды и путешествия потянуло в сон, и он, переставив будильник на час позже, завалился на кровать в своей спальне.

Следующий день начался с суматохи – проспал, прособирался – продолжился встречей со знакомыми и интересным обучением. Группу отпустили около пяти, когда на Ирбисск уже начало опускаться мягкое покрывало сумерек: день был серым и облачным, снег – тусклым. Имре вышел из аудитории вместе с двумя бывшими однокурсниками и охотно согласился посидеть в каком-нибудь кафе – рассказывать о себе было нечего, но факты и сплетни послушать хотелось. Кто на ком женился, кто где живет, как зажимают топливо для снегоходов и не докладывают мясо в паек.

Они определили, что разъезжаться по домам будет проще из центра города – никому не обидно, всем почти одинаково – прыгнули в автобус и через три остановки вышли возле центральной улицы города. Здесь снег сиял и искрился, раскрашиваясь в разные цвета отблесками магазинных вывесок, светом оранжевых и голубых фонарей, яркими рекламными щитами.

– О, «Сластоежка», – оживился Лазар, указывая на огромные окна. – Тут отличный кофе и пирожные-ежики. Зайдем? Сладкого хочется.

– Я не буду пить кофе, как манекен в витрине, – отказался Имре, тыкая пальцем в подсвеченные столики, стоявшие прямо возле окон.

– Там второй зал, сядем в уголке. Пойдем, ежики тут обалденные.

Они поднялись по ступеням, стряхнули снег с сапог на прорезиненном коврике у входа и окунулись в тепловую завесу. В зале вкусно пахло, и Имре ужасно захотел и кофе и десерт – только не в витрине. К счастью, места во втором зале были. Они сдали куртки в маленький гардероб, прошли к указанному официантом столику и получили меню. Усаживаясь, Имре почувствовал на себе чей-то взгляд. Завертел головой и неожиданно увидел голубоглазого Флориана. Тот сидел за столиком с рыжим лисом и изучал какой-то листок бумаги. Имре прислушался к разговору.

– Пятнадцать оленьих шкур – не проблема. Вам же нужны декоративные, коврик на стену?

– Можно на пол.

– На пол нельзя, как ни выделывай, они очень сильно лезут. Мех такой. Пятнадцать или двадцать?

– Пятнадцать, – после раздумий ответил лис. – Как-то много багажа набирается. А еще оленьи рога, а еще ягель… Неужели чем-то придется пожертвовать?

– Павел! – в голосе Флориана прозвучала укоризна. – Как можно жертвовать рогами или ягелем? Вы еще от сервизов откажитесь! Нет, никаких ограничений. В грузовой контейнер много поместится.

– Грузовой контейнер министерство не оплатит.

– Павел!

Флориан вытянул шею, начал что-то шептать. Лис кивал. Имре прилип взглядом к столику и вздрогнул, когда Лазар тронул его за плечо:

– А ты что будешь заказывать?

Имре повернулся и обнаружил, что к ним уже подошел официант.

Глава 4. Флориан

Лис Павел был не так-то прост. Флориан, пытавшийся осторожно выяснить, в какую сторону продвигается следствие – или вообще не продвигается, а топчется на месте? – попался в ловушку и наболтал лишнего. Секретов не выдал, но чувствовал себя проигравшим противнику на собственном поле.

Беседа завязалась в городском центре культуры, куда он повел Павла, чтобы тот выбрал не запакованных Ловцов Мечты, пока партию не подготовили для отправки на фестиваль. Рыжий лис сравнивал плетение, расспрашивал о речных ракушках, использованных в Ловцах – «это залог удачного рыболовства, чтобы голод не отвлекал вас от духовных потребностей» – и, обогатившись знаниями, перевел разговор на фестиваль. Флориан почти честно рассказывал о первых поездках – умолчал только о том, что ему приглянулся лесник, позже отдавший предпочтение сотруднику этнографического центра – добавил немного мистики, упомянув разрушенный Лабиринт Силы, признался, что на последнем фестивале не был, и, может быть, и на этот не поехал бы, но надо соответствовать.

– Почему? – поинтересовался Павел

– Потерялось очарование. Нет серьезных проблем, которые надо решать, практически всё идет по накатанной колее. Общения с другими директорами и топ-менеджерами мне хватает в Ирбисске. В прошлом году на фестиваль летали брат с мужем, брали старших детей. Детям, конечно, понравилось. Сейчас брат не может получить разрешение у следователя. Его звонки игнорируют. У меня же нет никаких ограничений на передвижение, поэтому мы с вами отправимся на вертолете – так будет быстрее.

– А тот директор по учету и аудиту, который похож на вашего брата, он поедет на фестиваль?

– Балаж? – Флориан счел вопрос проявлением любопытства. – Нет, он ни разу не приезжал.

– Побаивается шаманов? Он альфа, я правильно понял?

– Да, альфа. Не сказал бы, что он боится шаманов. Носит оберег Кароя – как большинство ирбисов. Чтит духов леса. Опять же – как большинство. Балаж всегда берет отпуск за две недели до Нового года, – пояснил Флориан. – Возвращается через неделю после праздника. Уходит в тайгу – перекидывается, наслаждается единением с природой.

– А как к такому времяпрепровождению относится его супруг?

– Балаж холост, – еще не понимая, что Павел ведет мягкий допрос, ответил Флориан. – Он когда-то сказал мне, что город путает следы, не позволяет отыскать своего избранника.

– Вы хорошо знакомы? – спросил Павел, получив большую коробку, в которую сотрудник центра сложил Ловцов Мечты. – Он не пытался за вами ухаживать? Может быть, жалоба на запутанные следы была намеком?

– Нет, – покачал головой Флориан. – Он не пытался, а я бы отказал, заметив поползновения. Я же говорю – он копия моего брата. Это, мягко говоря, не возбуждает.