Лесник

— У тебя ведь есть туалет, верно? — спросила она, прекрасно зная ответ и качая головой из стороны в сторону.

Она сказала очень тихо, но он все равно услышал.

— Ты сама выбрать лес. — Она не видела его, но была абсолютно уверена, что он цинично улыбнулся. — Не притащить в штанах змею, здесь их довольно много.

Глаза Сони расширились, и она перепугано вскрикнула. На ходу одеваясь, девушка поспешила обратно. Стало совсем темно, и она догадалась, что он закрыл дверь в хижину.

Глава 5

Соня стояла ночью посреди глухого леса, в чужой стране, и равнодушно взирала на закрытую дверь полуразваленной хижины лесника. У нее болела поясница и руки от неудобного пребывания в постели хозяина дома, ныли виски и шея, ладони стали противно сухими.

На нос что-то капнуло. Повеяло свежестью. Раздался ужасный раскат грома. По лесным макушкам пронесся сильный вихрь. Зашумели и закачались деревья, под ногами закружились сорванные листья. Поначалу одна капля, затем вторая, третья. Через некоторое время пара холодных одиноких капель превратилась в целый поток. Дождь хлынул внезапно. Молния, словно острое лезвие, прорезала темноту ночного неба. Свет молнии дал Соне возможность еще раз осмотреть хижину. Вслед за этим лесная глушь снова погрузилась в черноту. Соня стояла, не двигаясь. Дождь мочил ее волосы, лицо, тело, кожу, но она не шевелилась, не пряталась от стихии, не искала спасение в доме лесника. Дождь молотил по крыше. Он становился все сильнее, и вот пошел настоящий ливень. Такой сильный, что ничего почти не было видно. Соню будто замкнуло. Ее, что называется, переклинило при взгляде на то, как в серединке замусоленного, тускло освещенного окошка за ней спокойно и безучастно наблюдал лесник. Грязные ручейки потекли по стеклу, рисуя уродливые узоры, а он хладнокровно и абсолютно наплевательски смотрел, как она промокала до нитки.

«Да пошел он, пусть катится ко всем чертям», — подумала Соня. Она не позволит себя унижать. Хватит привязывать ее к кровати и проводить над ней свои идиотские исследовательские эксперименты. Она найдет дорогу сама, она выживет без его помощи.

— Да пошел ты! — крикнула Соня и развернулась. Это был безрассудный и невероятно глупый поступок, но Соня шла в темноту ночи, проявляя невесть откуда взявшийся бойцовский характер. Ее одежда промокала и стала неподъемной. Соня тяжело дышала, открыв широко рот, и от этого кашляла, задыхаясь. С непривычки сразу же закололо в боку. Обувь медленно превращалась в нечто. Девушка обернулась и сквозь потоки воды и мокрые прилипшие к лицу волосы увидела, что он заинтересовался. Мужчина скрестил руки на груди и приподнял подбородок, продолжая внимательно наблюдать за ней, почти как за жуком, посаженным в стеклянную банку на потеху маленькому ребенку.

Она бежала, спотыкаясь, ветки царапали лицо, что-то черное и огромное летело навстречу и чуть было не врезалось в нее, заставив девушку завизжать. Она не разбирала дороги, падая, раня руки, царапая колени даже через плотную ткань штанов. Темный, страшный лес, казалось, тянулся к ней, пытаясь поймать, захватить в свои сети, оставить Соню здесь навечно. Но ей было все равно. Неведомо откуда взялись силы, и она просто неслась вперед, надеясь, что доживет до утра. Никто ей не поможет, никто не спасет ее! Хотелось верить, что рассвет уже близко. Она почувствовала, что по подбородку потекла теплая струйка. Облизнув губы, Соня ощутила солоноватый вкус и поняла, что от ужаса искусала нижнюю губу в кровь и даже не заметила. Сердце стучало как безумное. Соня могла спокойно сосчитать свой пульс, не прикладывая двух пальцев к запястью. В мокрой одежде становилось холодно, ветер обдувал ее резкими порывами, словно издеваясь. Но дождь закончился так же быстро, как и начался, постепенно стало совсем тихо. Соня побежала галопом, словно ошпаренная, казалось, что за густыми крупными кустами лещины уже виден просвет и впереди ее ждет долгожданное спасение. Она решительно занесла ногу и не ощутила под ней земли. Все тело по инерции подалось вперед, и до нее неожиданно дошло, что впереди ничего нет, но остановиться она была уже не в силах. Она зажмурилась, завизжала. Но через считанные секунды, вместо того чтобы кубарем свалиться с гигантского обрыва и у подножья холма сломать себе шею, она оказалась на спине. Она лежала на мягкой мокрой траве. Знакомый мужской запах ударил в ноздри, Соня испуганно открыла глаза. Он стоял у ее головы и, прищурившись, разглядывал, укоризненно качая головой.

— Есть менее болезненные способы покончить с собой.

Это прозвучало почти без акцента, слишком чисто, правильно, и Соня взбесилась окончательно. Перемазавшись в сырой, грязной после дождя траве, она вытерла лицо ладонью, еще больше испачкав его, и буквально заорала уходящему вслед мужчине:

— Значит, ты у нас опять герой, — хлопнула она руками по бедрам. — Такой молодец! Спас второй раз подряд. Прям орден заслужил, не меньше. А когда я прошу вывести меня отсюда, ты начинаешь меня в чем-то подозревать. Тебе не кажется это странным?

Он безразлично почесал скулу, будто не слышал ее слов. Соня оглянулась и посмотрела вниз. К горлу сразу подкатила тошнота, а голова пошла кругом. Темная бездна, размытый водой черно-коричневый грунт, из которого кое-где торчали корни. Упавший в ложе оврага дряхлый прогнивший пень. Внизу обрыва — много камней, вероятнее всего когда-то здесь была река. На дне оврага укоренились молодые деревца, которые наперекор всему растут и зеленеют, да только ухватиться корнями им за землю трудно, поэтому они и наклонились так низко, буквально нависая над широким оврагом.

Соня аж вздрогнула, когда лесник в мгновение ока оказался возле нее и его длинный палец уткнулся ей в грудь:

— Не надо кричать в лесу.

— А то что? Медведи обидятся и уйдут впадать в спячку в другой сосенник? О нет, погоди, зайцы полиняют раньше срока. Заяц беляк линяет два раза в год — весной и осенью. А тут вдруг раз, — Cоня хлопнула в ладоши, — и летом. Горе-то какое. Ты себе этого никогда не простишь, верно?

— Ты ничего не знать, ты глупая, — он разозлился не на шутку, — ты понятия не имеешь, что тут происходить, поэтому…

Соня смотрела ему в глаза, на его правильный длинный прямой нос, на его губы, что не прекращали двигаться, но слов уже не разбирала, потому что секундой ранее зачем-то взглянула ему за спину и потеряла дар речи. Он продолжал возмущаться на ломаном русском. Из-за незваной гостьи, совершенно утратив над собой контроль, лесник забыл об осторожности. Соня вызвала в нем бурю негодования, и он на мгновение лишился своей сноровки и реакции, потому что тратил свое внимание на нее, пошел на поводу у эмоций. Начинало светать, стало довольно светло. Возле него, совсем близко Соня увидела колечко небольшой змеи, чья длина вместе с хвостом не превышала шестидесяти сантиметров. Большая уплощённая голова с закруглённой мордой была заметно отграничена от туловища коротким шейным перехватом. В верхней части выделялись три крупных щитка. Вертикальный зрачок придавал змее злобный вид. На спине, вдоль хребта, был контрастный зигзагообразный рисунок. Брюхо серовато-коричневое с белыми пятнами. Кончик хвоста был окрашен в жёлтый цвет. Она уже практически подползла к ноге лесника, когда Соня неожиданно для самой себя выхватила нож из его штанов и кинула в незваную гостью. Конечно, она не могла попасть в змею или отрезать ей голову. Нож полетел как палка, но змея испугалась и тут же исчезла в кустах. Реакция лесника была молниеносной: он схватил девушку за руку, сжав запястье, но нож успел полететь на землю. Молодой мужчина обернулся, увидев ярко-желтый кончик хвоста. Все еще сжимая запястье девушки, да так сильно, что кожа под пальцами покраснела, он подтянул ее к себе. Притянул ее слишком близко, опасно близко. Теперь она спасла его.

— Отпусти, — не страшась, встала на носочки Соня, прошипев ему в губы и нагло придвинувшись еще ближе, ощущая всего его запахи, все его эмоции, всю его злость. Он еще раз оглянулся.

— Гадюка, — констатировал лесник. А затем отпустил ее руку. На запястье остались малиновые следы от пальцев.

— Пошли, — кинул он через плечо Соне, развернувшись к дому.

— Соня, спасибо тебе большое за то, что спасла мою жизнь. Да нет, не стоит, в этом нет ничего такого, ведь гадюка могла и не укусить тебя, а могла и укусить, — поговорила сама с собой девушка, топая за жителем леса.

И тут неожиданно Лесник усмехнулся:

— Этот забавный зверек похож на белку или хомячка и называться соня. Соня потому, что любит днем спать. Длина короткая, уши маленькие. Голова, спина и хвост — рыжие. Большие черные глаза. Любит лезть в чужие гнезда, — еще одна ухмылка и внимательный взгляд прямо в глаза девушке. — Родители назвать тебя правильно.

Глава 6

Это было очень приятно. Даже слишком. Соня почувствовала, как теплые пальцы коснулись ее кожи, скользнули по телу. Она вздрогнула, но не отодвинулась. Сильные мужские руки ловко пробежались по ключице, сжали плечи, переместились на шею. Глаз она не открывала, но была абсолютно уверена, что это он. Это его пряный, навязчивый, чуть горьковатый запах непролазного леса в тумане, наполненный ароматами кедровой смолы, палых листьев, мха, сладковатого дыма, теплой древесины и мокрого меха. Она не встречала еще кого-то, кто бы пах так, будто существует совершенно в другом, неизвестном для нее мире. Это не искусственные ароматы дорогих парфюмов, созданных в лаборатории. Это запах охоты, жаркой погони и животной силы. Такой, что голова шла кругом. Нет, она не сможет открыть глаз, иначе точно потеряет сознание. Вначале ей показалось, что он собирается задушить ее, но он лишь гладил кожу, надавливая, показывая силу и соблазняя. Что происходит? Откуда взялись эти невесомо-приятные ощущения? Соня чуть поддалась вперед, уткнувшись в крепкое мужское плечо. Словно в тумане, она облизала губы, ощутив солоноватый вкус его пота. Мужской голос, сначала грубый, а потом вдруг вкрадчивый и даже нежный, звучал совсем рядом, возле уха. Он был сверху. Его тело казалось таким тяжелым, но эта тяжесть приносила удовольствие, она как будто растворяла девушку в нем. И все это в утреннем тумане, в дымке, в мистической серости. А его пальцы спускались все ниже, туда, где нельзя было, туда, где запрещено и сладко. Туда, где больше всего хотелось. Соня вздрогнула то ли от страха, то ли от удовольствия и решительно открыла глаза. Все тут же пропало: и туман, и сладкая дымка, и приятные ощущения. Она сидела в старой хижине, за большим деревянным столом и с силой сжимала вилку в руках.

Лесник расположился напротив и внимательно смотрел на нее, медленно попивая из большой жестяной кружки. Все те же холодные глаза и безразличный взгляд.

— Ты уснуть прямо за столом, — громкий глоток, — никогда такого не видеть раньше.

Забавно.

Верхняя губа приподнялась в чем-то похожем на усмешку. Соня отвела глаза в сторону.

— Иногда ты говоришь чисто, а иногда с акцентном, — пробурчала девушка, стараясь выкинуть из головы свои дурацкие видения и не краснеть, сгорая от стыда.