Лесной царь

– Ну что чудовище дикое, сдавайся без боя, не то хуже ведьме твоей будет, - выкрикнул охотник в пустоту.
– А коли сдашься, отпущу её.

Одним прыжком черный волк на крыльцо вскочил, да так и замер там, не двигаясь. Стоит в комнате охотник и из арбалета прямо в душу его целит; в девушку, пугливо на лавке замершую.

– Сдаюсь, – пророкотал хриплый не человеческий голос. – Клянись, что вреда ей не причинишь!

– Клянусь, не причиню, - с ухмылкой ответил мужчина. – Давай, надевай.

С этими словами охотник кинул на пол серебряный ошейник. Сразу видно, что не простой, синим огнем между звеньями горит, словно кто в него звезды холодные вправил.

Тяжело вздохнул зверь, по-человечески. Поднял на знахарку взгляд свой изумрудный, а она только плачет и головой качает. Не надо, мол, не верь обещаниям подлым, беги в лес обратно, а сама дрожит как на осеннем ветру.

Наклонил волк голову, а ошейник зачарованный как живой подпрыгнул, и цепью толстой шею могучую обвил, давит, душит, танцует, звеньями звеня.

Упал зверь могучий, как щенок подраненный лапами сучит, а охотник только скалится. Повесил арбалет ненужный уже, меч острый обнажил, и не спеша к жертве своей подошел.

– А ты и не страшный совсем, жалкий, - тихо промолвил он, рукоять поудобнее перехватывая. – А девку твою и вправду убивать не буду, на цепь посажу и за собой по трактам таскать стану.

Дернулся волк, силясь встать, да ничего у него не вышло, только слезы совсем человеческие по черной морде мохнатой потекли.

Выкатилось из-за леса красное солнышко. Осветило лезвие заговоренное, волка у ног в сапогах подкованных распростертого, крылечко гнилое да перекошенное. Что солнцу до бед людских и до горестей. Сколько боли и смертей оно видало, сколько счастья да радости. Отсмеялся охотник, руку для удара занес, только так с мечом поднятым и упал навзничь.

Погасла цепь колдовская, бессильно соскользнула со шкуры гладкой. Выбрался волк из под тяжелого тела. Поднялся, на нетвердых лапах в дом зашел.

Сидит краса его у лавки, арбалет, давным-давно Локком забытый, бледными пальцами сжимает. Встряхнулся волк, и шкура с него как вода стекла.

Пред Миладой на коленях стоит мужчина статный, глазами лучистыми смарагдовыми на неё смотрит.

– Люба ты мне красавица, замуж за оборванца лесного пойдешь? – Спрашивает, а сам в глаза от слез покрасневшие заглядывает.

– Пойду, только назовись хоть! – Улыбнулась девушка сквозь слезы, отбросила арбалет и обняла суженного своего, на груди его разрыдавшись.

– Веснором раньше звался, а теперь и не знаю как, – ответил мужчина, успокаивающе поглаживая травницу по голове. – Не плачь Миладушка, никому я тебя теперь не отдам.

Без кольца да без венца нет хорошего конца

Жарко солнце пригрело, поёт в молодой траве жаворонок. Было половодье, да схлынуло. Приосанился лес, разрумянился, жизнью и силой свежей налился.

Прилетела птичка малая неприметная, на крылечко села, посидела и на болт каленый, из спины торчащий, спорхнула. Поднялся Веснор с колен, взял Миладу на руки да на лавку положил.

– Отдыхай, мой свет, отлучусь я, оглянуться не успеешь, как назад ворочусь. – Сказал так и дверь за собой притворил.

Вскочила Милада с лавки, а усталости, как и не бывало. Достала из запасов своих скудных, что съестного есть, печь растопила и тесто поставила. Воротится милый, а она его хлебом-солью встретит.

Надела травница нарядное самое платье, что у неё было, и по хозяйству закрутилась. Не успело тесто подойти, как сызнова дверь открылась. Вернулся Веснор с мешком потрепанным в руках, в рубаху расшитую одетый, в штаны щегольские.

– Чую-чую, пирогами запахнет скоро, не проведешь меня, девица, давай пироги, а то саму съем! – Сказал, а сам улыбается.

– Не ешь меня, лесной Царь, вот лучше яблочка сухого погрызи. – Звонко рассмеявшись, ответила Милада.

Делать нечего. Положил мужчина мешок на лавку, а сам пирогов ждать устроился. Смотрит на знахарку и налюбоваться не может, какая она ладная и расторопная.

И Милада то и дело на суженого своего взгляд мельком бросает, улыбается, в счастье своё не верит.

Просидели они вместе до вечера, все беседы разные вели. Многое Веснор знает и про травы целебные и про легенды древние. Легко с ним девушке и интересно. Решили на две головы поутру к другому селу или городу идти, да отсюда подальше. Чтобы слава дурная Миладе жизнь не травила, чтобы иных охотников со следа сбить.

Сказано-сделано, собрали на утро пожитки нехитрые. Поклонилась Милада дому родному, и тронулись они в путь по дорогам разухабистым.

Лес для черного волка десятилетия домом был, а теперь дом его с любимой рядом. Долго ему учиться человеком быть, злобу, силу и кровожадность свою в узде держать, не по облику человеком, а по душе, по мыслям и делам. Но, когда любовь сильна, никакие преграды ей не страшны.

Будет он детям своим рассказывать легенды древние о воинах, за жестокость свою в волков превращенных, будет их добрыми да честными растить себе на радость, жене на восторг.

Расскажет, что сострадание, верность, любовь и самопожертвование любого зла и несправедливости всегда сильнее. Что любой грех искупить можно, но дорогим искупление это будет. И сотни лет на него иногда мало.

Но то не скоро еще случится. А пока весна по владениям своим гордо шествует, новой жизнью и теплом всех щедро одаривая, будет Веснор дом вблизи городка небольшого ладить и хозяйство поднимать. Милада зельями и мазями приторговывать в городе том станет, да так удачно, что впору лавку открывать.

Хорошо дом в шесть рук возводить. Знатный из Локка плотник, Веснору силушки не занимать а Юша-малой, Локков сын, всегда молоток подать готов.

Придет лето, и отправятся девицы травы в лес собирать. В руках новые корзины плетеные, мальчишка озорной впереди всех побежит, а между деревьями нет-нет да мелькнет силуэт звериный.

Не добраться до добычи охотникам, жадным до счастья волчьего. Всегда будет лесной царь свое сокровище охранять!