Лесной царь

В дверь продолжали настойчиво барабанить. Неслышно ступая, Милада вышла в сени и громко спросила:

– Кто там такой шумный?

Стук мгновенно прекратился. За дверью завозились, и человек произнес хриплым голосом:

– Травница отвори, зелья да мази твои срочно надобны!

Голос без сомнения принадлежал охотнику, заходившему вчера за ядами. Девушка отшатнулась от двери, в панике зашарив взглядом по комнате.

– Погодите чуток, сейчас открою! – Выкрикнула она, разбрасывая по полу солому.

Небольшой её тючек на всякий случай хранился в сенях. Кто побогаче и потрудолюбивей, тот соломой круглый год полы выстилал. Теплее так, да и запах приятный.

Наскоро прикрыв кровавые пятна и поставив на стол горшочки, девушка сполоснула руки в плошке под светцем, пригладила волосы, переодела верхнее платье и открыла дверь.

На крыльце опираясь о стену, стоял охотник. Выглядел он неважно. Кожа побледнела, глаза ввалились, одна рука была плотно примотана к телу. Пустой рукав бесполезно болтался сбоку. Окинув травницу цепким взглядом, мужчина толкнул её в дом и сам зашел следом.

Милада отпрянула поближе к печи и сказала, стараясь скрыть страх:

– Нету у меня мазей на продажу.

– Это отчего же нету? – сощурив блеклые глаза спросил охотник, текучей походкой надвигаясь на девушку.
– Куда же они делись, ежели еще вчера были?

– Так я как раз после вашего ухода запасы проверила. Там было кое-что, да испортилось! – Дрожащим голоском ответила знахарка.

– Испортилось, значит? – Почти рыча, переспросил охотник, подходя к девушке вплотную и больно вцепившись ей в волосы.

Белая от ужаса Милада закивала, даже не пытаясь освободиться от болезненного захвата. Она только сейчас вспомнила про кровь на крыльце.

– Ягодка моя, кого еще с утра пораньше принесло? – Раздалось от распахнутой настежь входной двери.

И девушка, и охотник с одинаковым недоумением уставились на вошедшего. Им оказался статный мужчина, одетый в одни только штаны из грубой кожи, закатанные до колен. Ноги его были босы, а длинные волосы неопрятно растрепаны. Солнце золотило широкие плечи, на обнаженном торсе поблескивали капельки воды.

Как девушка ни старалась, она не могла разглядеть лица вошедшего. Светило любопытно заглядывало через порог в темный дом, заставляя глаза слезиться.

– А ты кто такой? – Недружелюбно спросил охотник, отступая на пару шагов от травницы.

– Я этой девицы жених, а вот кто ТЫ такой, мне неведомо. – Не повышая голоса, ответил незнакомец. Говорил он мягко, но от речи его стало не по себе даже тертому жизнью наемнику.

– Я просто зелий хотел купить, - пробормотал охотник, проходя к двери.
– Но на нет и суда нет.

Мужчина отодвинулся в сторону, пропуская охотника на улицу. Пару минут он следил за уходящей фигурой, а потом затворил дверь и медленно повернулся к травнице.

– Ну здравствуй, Миладушка! – В избяной полутьме ярко светились зеленые глаза.

Не легко счастье ищется, да легко теряется

Тихо и темно в избушке старой. Молчит хозяюшка, очи ясные в пол опустив, молчит гость долгожданный, у двери затворенной замерши. Тянет тишина. Как струна звенит, как лука тетива дрожит. Только трепещет сердечко девичье, пляску сумасшедшую в груди затеяло, громко песню свою выстукивает. Текут минуты в немоте гнетущей, песчинками сквозь пальцы убегают.

– Молчишь, - севшим голосом говорит незнакомец. – Отрада моя, хоть слово вымолви!

Страшно Миладе глаза поднять, сказать слово боязно. Уж не шутку ли с ней недобрую играют, не морок ли речи ласковые говорит? Мечталось ей, жаждалось человеком волка – друга верного увидеть. Но то грезы были, желания бесплотные. Как в быль поверить подобную?

Украдкой посмотрела на гостя своего травница и пуще прежнего сном сказочным все ей привиделось. Так красив незнакомец был, что дыхание у неё перехватило. Волосы смольные, пышные да блестящие словно мех волчий, высокий и чистый лоб, глаза смеющиеся с прищуром хитрым. Морщинок сетка в уголках их разбегается, как лучи от солнышка ясного. Губы тонкие, линией четкой очерченные, улыбаются тепло и по-доброму. Не стоит только улыбкой такой обманываться. Сквозит во всех чертах гостя стремительность звериная и опасность. Сразу силу недюжую в теле мощном видно.

Все сомненья свои Милада забыла. Волк перед ней стоит - её лесной Царь. Не обман и не морок. Излечился друг сердечный от ран смертельных и обернулся молодцем. В дом к ней пришел, женихом назвался. Не знает травница, как вести себя, сказать что. Хочется девушке к груди могучей прижаться, по волосам шелковым ладонью провести. Отвернулась она от мужчины, смущение свое, на щеках алыми солнцами загорающееся, пряча.

***

Тихо и темно в избушке старой. Но не помеха это для глаз и ушей звериных. Бледная как снег травница от пола глаза оторвать боится. Слышит волк, как бешено сердце её колотится. Слышит, как охотник к деревне по тропке идет, мышей в подполе, да птиц на всех окрестных деревьях.

Щекочет нос запах крови своей: противный, тяжелый, раздражающий. Только чаровница маленькая все молчит и молчит.

Забыл волк давно, как речью человеческой пользоваться, только вспомнит он ради неё. Просит мягко, все нотки рычащие в себе погасив, травницу свою отозваться, голоском чистым его порадовать. Но ответа не получает.

Нет места злобе в сердце, и для обиды нет уголка. Больно лишь, как по-живому. Больнее капкана, болта и меча заговоренного. Взгляд её удивленный все внутри сжаться заставил, вот только отвела Милада глаза. Отвернулась, ни слова ему не подарив. Раз так, не заслужил значит. Зря шкуру выворачивал, песен её дивных наслушавшись. Не нужен, видать, знахарке, такой суженый.

– Нет, значит, мне подле тебя места, - произнес мужчина голосом надломившимся, к двери отворачиваясь. – А раз так, прощай.

Всплеснула руками девушка, за дверь хлопнувшую бросилась, вот только даже следа своего суженого не увидала. Стоит лес вокруг мертвый да недвижимый. Спрятал он сына своего от глаз чужих.

Грозен враг за горами, но грозней за плечами

Не одну шкуру продал охотник за звонкое золото. Из клыков-сабель мог бы он смастерить себе ожерелье и трижды обмотать им шею. Не один зверь от него не уходил, а иной раз и целая стая серая от рук умелых кровью захлебывалась. Ничего не стоило наемнику умелому засаду у водопоя устроить или капкан у самой пещеры-логова замаскировать. Много разных диковинных монстров встречал за свою жизнь мужчина, но такого еще не видывал.

Черный волк, как бес лесной, уходил от погони раз за разом, умело путая следы. Не привел хитрец гостя незваного к логову своему. Так и стал он для охотника наваждением. Страстно желал мужчина зимний плащ из огромной шкуры, в знак своей власти над миром диким. Но, казалось, сама чаща охраняла свирепого монстра. Одно время гигантские следы исчезли вообще, но охотник чувством шестым ощущал, что зверь не покинул леса.

Оставалось понять только, почему волку этому так лесок приглянулся. Не водилось в нем дичи особенной, да и земли сами были другой стаей облюбованы. Монстр же так и вился у деревушки, словно медом ему там намазано.