Лесной хозяин

В итоге он подогнал мне в комплект к соколу специальную перчатку — и дело пошло веселее.

— А как вообще это происходит? — заинтересовался я. — Ни разу не видел соколиной охоты.

Дорофеев улыбнулся.

— Желаете посмотреть?

— Не отказался бы.

Понятно, что мне-то птица нужна для других целей. Но чтобы максимально полезно использовать девайс, надо знать его характеристики.

— Что ж, если угодно. Прямо сейчас устроить серьёзную охоту не получится, для этого нужна подготовка. И время не самое удачное, на охоту выезжают рано поутру. Если изволите задержаться, хотя бы на день — другой…

— Да мне серьёзная и не нужна. Жратвы дома хватает, слава тебе господи, без дичи уж точно обойдусь. Мне просто посмотреть, как работает.

— Это — пожалуйста, — снова улыбнулся Дорофеев. — Это можно устроить.

И подошёл к другой клетке. Любовно посмотрел на сидящую в ней птицу. Позвал:

— Демид! Снаряди-ка мне Скворушку. На охоту пойдём.

Пока подошедший Демид упаковывал птицу в снаряжение, Дорофеев ознакомил меня с теоретической частью.

Посредством соколов охотились на любых других птиц. Уток, тетеревов, куропаток, перепелов и так далее. А также на зайцев или даже лис — словом, любую живность, которую сокол мог поймать и притащить хозяину, или же удержать до его прихода.

«Скворушка» выглядел так, как будто без проблем поймает и удержит, например, меня. А Захара — так и хозяину притащит, было б там чего тащить.

Чтобы хозяин понимал, куда идти искать сокола после того, как тот поймает добычу, к птице привязывали колокольчики. Звенят — значит, цель достигнута. И всё, что нужно сделать хозяину — идти на звук.

Колокольчики, как я понял, были основной частью птичьего снаряжения. Помимо них, на Скворушку надели кожаный нагрудник, а на ногах закрепили кожаные кольца, Дорофеев назвал их обножками. К одному из колец прикрепил шнур. Получилось что-то вроде поводка. Серьёзно всё, прям по-взрослому.

Снарягу для моего сокола Демид принёс в отдельном мешочке. Видимо, шла в комплекте. Я, хоть и был уверен, что едва ли мне это добро пригодится, взял. Не обижать же нового друга.

Глава 8

Дорофеев сказал, что охотиться мы будем на утку. На что-то другое, как я понял — долго и муторно. Ну, мне какая разница. Утка так утка.

К лесному озеру, где водились утки, мы ехали сначала на Дорофеевских лошадях. Оставшиеся метров сто прошли пешком — чтобы не спугнуть. Скворушка смирно сидел у Дорофеева на плече. Пугать (Дорофеев сказал «поднимать») уток следовало не абы как, а по определённому алгоритму. Чем и занялся его подручный, когда мы подошли к озеру.

Утки взлетели. Дорофеев выпустил Скворушку.

Тот взмыл вверх со скоростью орудийного снаряда. Дорофеев по дороге рассказал, что прежде чем спикировать на добычу, соколу надо набрать высоту. Делал он это быстро, однако и утки оказались на удивление неглупыми. Спорхнув с берега, пролетели над озером и скрылись в кустах.

Впрочем, сокола это не особо расстроило. Дорофеев рассказывал, что этих птиц отличает невероятная острота зрения. Я увидел, как Скворушка камнем упал с неба в кусты. И скоро до нас донёсся звон колокольчика.

— Странно, — обронил Дорофеев. — Уток Скворушка обычно приносит сам…

— Сбегать, ваше сиятельство? — встрепенулся Демид.

— Не надо. Мы с Владимиром Всеволодовичем пройдёмся. Хочу показать ему, как Скворушка удерживает добычу.

И мы поломились сквозь кусты на звон колокольчика. Который, к слову, звенеть не прекращал.

— Так и должно быть? — спросил я. — Он и должен постоянно звенеть?

— Вообще, нет. — Дорофеев по-прежнему казался удивленным. — Птице не очень приятен этот звук. Скворушка умён и знает, как нужно подавать сигналы. Странно это всё…

Ох, и не люблю я странности!

Колокольчик звенел всё настойчивее. Когда мне показалось, что слышу в звоне панические нотки, скомандовал Дорофееву:

— Держитесь позади меня. Вперёд не лезьте, — и перешёл на бег.

Через минуту понял, что успел вовремя.

Скворушка боролся с крысой. Которая держала в зубах пойманную утку. Сокол долбил крысу клювом и драл когтями. Крыса, изворачиваясь, в свою очередь полосовала когтями его — не выпуская при этом из зубов добычу.

Шерсть и перья летели во все стороны. Учитывая то, что крысиные когти ядовиты, победа была предрешена заранее. Долго отважной птице не продержаться.

— Всё, пернатый, — крикнул соколу я. — Подкрепление прибыло. Посторонись, не мешай!

Два раза повторять не пришлось. Сокол метнул на меня вполне человеческий, разумный взгляд и порхнул в сторону. Я скастовал Удар. От крысы осталось мокрое место. А мне прилетела родия.

Отлично, не зря ходил. Я быстро огляделся. Других крыс не увидел.

Повернулся к израненному соколу. Тот нахохлился, опустил крылья — яд уже начал действовать. Вовремя я прибежал. Ещё бы пара минут, и уже ничем бы не помог.

— Сейчас, Скворушка. Потерпи.

Я скастовал противоядие.

Сокол заклокотал. Из ран потёк чёрный яд.

— Терпи, братец. — Я погладил птицу по голове. — Обезбол у вас пока не изобрели. Ничего, это недолго.

Яд вытек. Уфф… Теперь остановить кровь. Заживление!

Глубокие борозды на крыльях и спине сокола затянулись.

— Ну, вот, — похвалил я. — Красавец! Лети к хозяину.

И тут же понял, что Дорофеева рядом нет. И не появляется он как-то слишком долго. Да твою же мать…

— Михаил Григорьевич! — Я вскочил на ноги.

Прислушался. И услышал приглушенный стон. Бросился на звук.

Стонал Дорофеев. Он лежал на земле, уткнувшись лицом в мох. На голове у Дорофеева сидела крыса, не позволяющая бедолаге поднять голову — отчего и не мог нормально позвать на помощь. Всё, что у Дорофеева получалось делать — глухо стонать. И было от чего.

Дорофеева облепил десяток крыс. Твари работали когтями изо всех сил, кидались на Дорофеева — пытаясь выдрать кусок из вожделенной плоти. Но графа будто опутала невидимая защита. Амулет, видимо. Доспех, или какой-то аналог. Добраться до тела Дорофеева крысы не могли, и от этого ярились ещё больше.

— Вот дерьмо, — прокомментировал ситуацию я.

И нанёс прицельный Удар.

Трёх крыс — включая ту, что сидела у Дорофеева на голове, — смело.

А в меня ударила молния. Родия — всего одна, с трёх убитых крыс. Остальные крысы, в количестве восьми штук, бросились на меня. К Дорофееву они мгновенно потеряли интерес. Ну, кто бы сомневался.

Костомолка — Знак не для крыс. Это как из пушки по воробьям стрелять. Пару ушатаешь, а остальные брызнут в стороны. Костомолку я трогать не стал.