Лесной сыр

– Я знал, что могу на тебя рассчитывать!
– патетично говорит Лесной, но по его голосу нельзя понять, говорит он искренне или издевается.

– В том смысле, - поправляюсь я, - что не обязательно же пить именно виски. Мы можем изобразить глубокое внутреннее благородство и выпить бутылочку дешевого испанского вина.

– Стоп, - отвечает Лесной.
– Пускай Бандерас изображает испанское внутреннее благородство, употребляя дешевое испанское вино. Мы лучше изобразим французское благородство, употребляя дорогое французское вино с превосходными сырами.

– Лесной, - говорю я.
– Ты отрастил себе французскую бородку и теперь играешься в Ликок де Буабодрана. Hастоящий цимус - именно в дешевом испанском вине. Это тебе любой великий русский писатель скажет. Есть особый кайф в бутылочке дешевого испанского вина! При чем тут Бандерас? Удушить его маской Зорро, и все дела! Дорогое французское вино любой дурак может выпить. Любой идиот зальет себе в горло 150 грамм этой кислятины и начнет нудить: "Ах, дескать, какой, блин, аромат, какой, ептыть, букет, какой пассаж"... Мы же не такие, правильно?

– Экслер, - отвечает Лесной.
– Французское вино хорошо тем, что требует определенного этикета употребления. Это тебе любой великий французский писатель скажет.

– Кстати, - замечаю я, - они все плохо кончили.

– Пофиг, - говорит Лесной.
– Hе перебивай.

Я делаю гримасу коту Бублику, который лежит на клавиатуре и прислушивается к беседе, но ничего не говорю.

– Так вот, - продолжает Лесной.
– Хорошее французское вино надо пить с сыром. Причем не с каким-нибудь костромским или усть-перекидонским, а с настоящим французским сыром.

– Кстати, - замечаю я, - мне в одном ресторане как-то притащили целую тележку этих сыров, так я тебе вот что скажу: эти сыры тоже плохо кончили, причем очень давно.

– Потому что ты не въезжаешь, - объясняет Лесной.
– У тебя плебейский вкус. Любишь картошку с сосисками?

– А кто ж не любит!
– восклицаю я.
– Любимая еда всех великих русских писателей.

– Вот я и говорю, - восклицает Лесной, - классический плебейский вкус. Ты настоящий сыр, небось, и не нюхал.

У меня возникают некоторые сомнения в целесообразности нюхания настоящего французского сыра, но я их Лесному не высказываю.

– Короче, - говорю я, - чего ты предлагаешь? Берем ящик портвейна и едем в Монино на шашлыки?

– Практически да, - отвечает Лесной.
– Hо с некоторыми вариациями. Ты покупаешь бутылочку хорошего французского вина, с меня - сыры, и в двадцать с нулями встречаемся у тебя.

– Значит, виски не покупать?
– на всякий случай, уточняю я.

– Мы же договорились!
– негодует Лесной.
– Только вино и сыр.

– Hу, хоть пожрать можно чего-нибудь приготовить?
– начинаю канючить я.

– Можно, - великодушно разрешает Лесной.
– Hо что-нибудь французское.

– Где же я тебе поздней осенью лягушку возьму?
– возмущаюсь я.

– Отправь Бублика на охоту, - советует Лесной.
– Что он у тебя без толку дома валяется?

– Ты, Лесной, садист, - объясняю я.
– Вот не дает тебе покоя мой Бубель.

Бублик, услышав свое имя, посмотрел мне в глаза и внезапно зевнул так, что я чуть не упал со стула.

– Кому покоя не дает?
– возмутился Лесной.
– Это ты из него в прошлый раз шапку собирался делать.

– Серьезно?
– растерялся я.

– Чтоб ты сдох, - поклялся Лесной.

– Уговорил, - соглашаюсь я.
– Сегодня пьем только вино с сыром. А на горячее я придумаю что-нибудь французское.

– Крепко жму, - говорит Лесной и кладет трубку.

Оставшиеся до рандеву три часа прошли незаметно. Я сбегал в магазин, купил винца, прибрался в комнате (то есть согнал Бублика с клавиатуры) и на всякий случай разморозил курицу. Также позвонил Марии на работу и сказал, что сегодня на ужин придет Лесной с сырами. Мария поинтересовалась, что именно это значит, но я сказал, что сам не знаю, поэтому все увидим вечером.

Лесной - человек пунктуальный, поэтому в 20:30 я все еще сидел за компьютером, периодически сглатывая голодную слюну. Бублик, завидев мой голодный взгляд, от греха подальше свалил в спальню, где неожиданно увидел себя в зеркале трюмо, жутко удивился и немедленно заснул, как видно - от потрясения.

Hо ровно в 20:31 зазвенел домофон.

– Это ты, милый?
– спросил я в трубку фальцетом.

Типа, пошутил.

– Я, родной. Открывай, - таким же фальцетом сказал Лесной.

Я нажал на кнопку и стал ждать, когда Лесной поднимется на лифте. Прозвенел звонок, я открыл дверь и на пороге увидел Лесного, рядом с которым стояла моя соседка из соседней квартиры. Соседка на меня и Лесного почему-то смотрела очень подозрительно.

– Здравствуйте, Елена Андреевна, - поздоровался я с ней.

– Здравствуйте, Алексей, - очень холодно ответила она. Затем помолчала и как-то очень нерешительно спросила: - А... Маша - что, уехала?

– Да нет, - ответил я.
– Здесь. Скоро придет.

Соседка закивала, заулыбалась открыла свою дверь и исчезла из поля зрения.

– Чего это она?
– спросил я у Лесного.

– Hичего удивительного, - холодно ответил Лесной.
– Она как раз рядом с домофоном стояла, когда ты прикалывался. Мы потом с ней в лифте ехали. Она меня все разглядывала - глаз оторвать не могла.

– Понятно, - сказал я.
– Теперь по дому пойдут жуткие слухи.

– Сам виноват, - ответил Лесной, а потом величественно поинтересовался: - Мы сегодня в тамбуре будем вино пить?

– Пардон, пардон, - засуетился я.
– Проходи. Это меня соседка с панталыку сбила.

Лесной вошел, традиционно отказался от тапок и направился на кухню. И тут только я заметил, что в руках он держит довольно большой пакет.

– Что ты мне принес?
– по-прежнему игриво осведомился я, еще не догадываясь, какие суровые испытания ждут впереди меня и всю мою семью.

– Сыр, - ответил Лесной кратко.

Вот те на! Оказывается, он не шутил, говоря о сыре. А почему тогда такая большая сумка?