Лесные были и небылицы

Он попадал в ловушку через открытые дверцы и сейчас же дергал за приманку.

Дверцы с шумом захлопывались, но он быстро оправлялся от страха, спокойно съедал приманку, а потому ходил через лазейку.

В последнюю ночь мальчик случайно поставил мышеловку у самой станки и как раз тем боком, где была лазейка, и Пик попался. А когда девочка оставила мышеловку среди комнаты, он выскочил и спрятался за большой сундук.

МУЗЫКА

Брат застал сестренку в слезах.

– Он убежал!
– говорила она сквозь слезы.
– Он не хочет у меня жить!

Брат поставил блюдечко с молоком на стол и принялся ее утешать:

– Распустила нюни! Да я его сейчас поймаю в сапог.

– Как в сапог?
– удивилась девочка.

– Очень просто! Сниму сапог и положу его голеницем по стенке, а ты погонишь мышонка. Он побежит вдоль стенки, - они всегда у самой стенки бегают, - увидит дырку в голенище, подумает, что это норка, и шмыг туда! Тут я его и схвачу, в сапоге-то.

Сестренка перестала плакать.

– А знаешь что?
– сказала она задумчиво.
– Не будем его ловить. Пусть живет у нас в комнате. Кошки у нас нет, его никто не тронетр. А молочко я буду ставить ему вот сюда, на пол.

– Всегда ты выдумываешь!
– недовольно соказал брат.
– Мне-то что? Этого мышонка я тебе подарил, делай с ним что хочешь.

Девочка поставила блюдце на пол, накрошила в него хлеба. Сама села в сторонку и стала ждать, когда мышонок выйдет. Но он так и не вышел до самой ночи. Ребята решили даже, что он убежал из комнаты.

Однако утром молоко оказалось выпитым и хлеб съеденным.

"КАк же мне его приручить?!
– думала девочка.

Пику жилось теперь очень хорошо. Он ел всегда вдоволь, серых мышей в комнате не было, и его никто не трогал.

Он натаскал за сундук тряпок и бумажек и устроил себе там гнездо.

Людей он остерегался и выходил из-за сундука только ночью, когда ребята спали.

Но раз днем он услышал красивую музыку. Кто-то играл на дудочке. Голос у дудочки был тонкий и желобный.

И опять, как в тот раз, когда Пик услыхал "соловья-разбойника" жулана, мышонок не мог справиться с искушением послушать музыку ближе. Он вылез из-за сундука и остановился на полу среди комнаты.

На дудочке играл мальчик.

Девочка сидела рядом с ним и слушала. Она первая заметила мышонка.

Глаза у нее стали вдруг большие и темные. Она тихонько подтолкнула брата локтем и прошептала ему:

– Не шевелись!.. Видишь, Пик вышел. Играй, играй, он хочет слушать!

Брат продолжал дудеть.

дети сидели смирно, боясь пошевелистья.

Мышонок слушал грустную песенку дудочки и как-то совсем забыл про опасность.

Он даже подошел к блюдцу и стал лакать молоко, точно в комнате никого не было. И скоро налакался так, что сам стал свистеть.

– Слышишь? тихонько сказала девочка брату.
– Он поет.

Пик опомнился только тогда, когда мальчик опустил дудочку, и сейчас же убежал за сундук.

Но теперь ребята знали, как приручить дикого мышонка. Они тихонько дудели в дудочку. Пик выходил на середину комнаты, садился и слушал.

А когда он сам начинал свистеть, у них получались настоящие концерты.

ХОРОШИЙ КОНЕЦ

Скоро мышонок так привык к ребятам, что совсем перестал их бояться. Он стал овыходить без музыки. Девочка приучила его даже брать хлеб у нее из рук. Она садилась на пол, а он карабкался к ней на колени.

Ребята сделали ему маленький деревянный домик с нарисованными окнами и настоящими дверями.

В этом домике он жил у них на столе, а когда выходил гулять, по старой привычке затыкал дверь всем, что попадалось ему на глаза: тряпочкой, мяток бумажкой, ватой.

Даже мальчик, который так не любил мышей, очень привязался к Пику. Больше всего ему нравилось, что мышонок ест и умывается передними лапками, как руками.

А сестренка очень любила слушать его тоненький-тоненький свист.

– Он хорошо поет, - говорила она брату, - он очень любит музыку.

Ей в голову не приходилол, что мышонок пел совсем не для своего удовольствия. Она ведь не знала, какие опасности пережил маленький Пик и какое трудное путешествие он совершил, раньше чем попал к ней.

И хорошо, что оно так хорошо кончилось.

СОВА

Соидит Старик, чай пьет. Не пустой пьет - молоком белит. Летит мимо Сова.

– Здорово, - говорит, - друг!

А Старик ей:

– Ты, Сова, - отчаянная голова, уши торчком, нос крючком. ты от солнца хоронишься, людей сторонишься, - какой я тебе друг!

Рассердилась Сова.

– Ладно же, - говорит, - старый! Не стану по ночам к тебе на луг летать, мышей ловить, - сам лови.

А Старик:

– Вишь, чем пугать вздумала! Утекай, пока цела.

Улетела Сова, забралась в дуб, никуда из дупла не летит.

Ночь пришла. на стариковом лугу мыши в норах свистят-перекликаются:

– Погляди-как, кума, не летит ли Сова - отчаянная голова, уши торчком, нос крючком?

Мышь Мыши в ответ:

– Не видать Совы, не слыхать Совы. Наныче нам на лугу раздолье, нынче нам на лугу приволье.

Мыши из нор поскакали, мыши по лугу побежали.

А Сова из дупла:

– Хо-хо-хо, Старик! Гляди, как бы худа не вышло: мыши-то, говорят, на охоту пошли.

– А пускай идут, - говорит Старик.
– Чай, мыши не волки, не зережут телки.

Мыши по лугу рыщут, шмелиные гнезда ищут, землю роют, шмелей ловят.

А Сова из дупла:

– Хо-хо-хо, Старик! Гляди, как бы хуже не вышло: все шмели твои разлетелись.

– А пускай летят, - говорит Старик.
– Что от них толку: ни меду, ни воску, - волдыри только.

Стоит на лугу клевер кормовистый, головой к земле виснет, а шмели гудят, с луга прочь летят, на клевер не глядят, цветень с цветка на цветок не носят.

А Сова из дупла:

– Хо-хо-хо, Старик! Гляди, как бы хуже не вышло: не пришлось бы тебе самому цветень с цветка на цветок переносить.

– И ветер разнесет, - говорит Старик, а сам в затылке скребет.

Поо лугу ветер гуляет, цветень наземь сыплет. Не попадает цветень с цветка на цветок, - не родится клевер на лугу; не по нраву это Старику.