Лесные тропы

— Бельчата, — объяснил он детворе, обступившей стол. — Один-то плоховат, озяб, должно быть; ночь очень свежая была, — а другой ничего: веселый.

— А мама их где? — спросила старшая девочка.

— Мамку их куница съела, — сказал лесник. — Я видел только клочья шерсти и кровь около гнезда. Вот сироток и подобрал.

Трехлетний Иван потрогал зверюшку пальцем.

— Они совсем маленькие, даже молока не едят.

Этому горю помогли просто и скоро. Тряпочку свернули соской, обмакнули в подогретое молоко, и один бельчонок принялся жадно сосать. Другой соски не взял, попискивал чуть-чуть и к вечеру перестал дышать.

— Околел, — важно сказал Иван, — хоронить будем.

— Глупости, — заявила старшая, — никто белок не хоронит.

— А куда деваются околелые?

— Не говорят: «околелые». Надо говорить: «мертвые». Папа, куда деваются мертвые белки в лесу?

— Подбирают их волки, лисицы, вороны. Бельчонка снесите к оврагу, бросьте под куст и на другой день посмотрите — ничего там не будет.

Так и сделали. А живой бельчонок, насосавшись молока, сладко спал в корзинке с паклей. Через неделю его потыкали мордочкой в молоко, — он стал пить из блюдечка, а еще через десяток дней он, задрав пушистый хвост, сидел на задних лапах и, держа обеими передними сухарь, грыз его, весело поблескивая черными глазками.

— Бельчок стал рыжим, как наша Лизка, — сказал Никитка, — и уши новые у него растут.

— Это не уши, только кисточки на ушах — поправила Лиза. — Сам ничего не понимаешь, а дразнишься.

Бельчок да Бельчок, — только и слышалось в домике лесника. Забот и хлопот стало много. Строили клетку. Кто же не слыхал, что белка кружится в колесе? А вот попробуй-ка сделать такое колесо, чтобы оно плавно и легко вертелось.

Поспорили, поссорились, поругались, слегка подрались, все-таки смастерили клетку с колесом.

Когда в лесу засвистели иволги и красная земляника выглянула из травы, дети принесли домой пучки стеблей с ягодами, обрызганными росой. Тогда Бельчок перестал пить молоко, а при виде земляники не то пищал, не то свистел:

— Чик-чик-чик!

Клетка его не запиралась никогда, Бельчок прыгал по комнате, по кухне. На кота он очень смешно урчал, помириться с ним не мог, проворно удирал от него на шкаф и там фыркал испуганно и сердито. Собаки он не боялся.

— Орехов ему носите, — говорил лесник, — шишек еловых. Посмотрите, как он с ними распорядится.

Подняв за спиной пышный хвост, Бельчок усаживался с шишкой в передних лапах, щипал и грыз ее так, что от нее клочья летели.

— Сам серый стал Бельчок, точно мышь, а пузо белое. Отчего так? — спросил Ваня.

— Осень настала, — сказал лесник, — и заяц и лиса — все новые шубки надевают. Подожди, придет весна, опять порыжеет твой Бельчок.

Был у серого пушистого зверька очень страшный враг — лесничиха.

— Покоя нет от постреленка, — жаловалась она, — лазит, вертится, прыгает от зари до зари, и все свое: чик-чик. Щиплет, треплет все. Стружки, щепки какие-то, сор везде. Завели забаву, так сами и прибирайте. Верка, Лизка, что ж вы?

Бельчок любил книги. Не то, чтобы он их читал, нет, но он разрывал их на очень мелкие кусочки удивительно быстро. От рукавицы он зачем-то отгрыз палец, чулок разделил на три части и одну из них утащил к себе в гнездо.

Едва стаял снег, Бельчок похудел, стал скучать, спать днем. В серой шкурке его проступили рыжие клочья.

— Пачкает везде. Хоть бы околел, что ли, — ворчала лесничиха. — У меня работы без него много. Вы что же, девчонки, за своей обезьяной не смотрите?

Ни ягоды, ни грибы, ни орехи, ни свежее дыхание летнего леса не поправили дела. Бельчок хирел и вел себя все хуже и хуже. Зазолотились листья, потянулись на юг журавли. Приехал в гости лесник из дальнего квартала.

— Вот что, — тихонько шепнул лесник приятелю, — увези ты нашу белку подальше и выпусти в лес. Может, там отгуляется. А тут подохнет, так слез не обобраться.

— Ладно, — сказал приезжий, — сажай в кошелку; сверху мешком прикрою, никто не увидит.

Телега покатилась. Большой бородатый человек правил лошадью и спокойно курил трубку. Он даже не слушал, как под тряпкой в кошелке кто-то пищал, прыгал, царапал.

А в домике лесника поднялась кутерьма: пропал любимец!

— Бельчок, милый! — слышалось во всех углах домика. — Бельчок, где ты?

Поискали, погоревали, поплакали; решили, что убежал в лес Бельчок, — и скоро позабыли о нем.

В хмурый октябрьский день, когда дождь стучал в стекла, какое-то царапанье послышалось у форточки.

Бельчок, почти серый, вылинявший, веселый, сидел у окна и барабанил лапками.

— Бельчок! Бельчок! — закричали дети.

— Ах ты, жулик, — смеялся лесник, — где два месяца пропадал? Как дорогу нашел, три дня бежал, что ли?

Даже лесничиха улыбнулась, погладила беглеца, вздохнула и сказала:

— Ну что ж, живи, Бельчок; а все-таки, девчонки, убирайте за ним сами.

Но Бельчок прожил недолго. Прежде чем выпал снег, Бельчок опять пропал: его нашли мертвым в складке занавески, где он любил спать.

ВОЛЧЬЯ ЗАВОДЬ

I

Куда-то вдаль уходил отрог озера, загибаясь узкой длинной полосой воды в чащу кустов. Из рыбачьей лодки видно было только начало заводи, а в самый конец никак не удавалось заглянуть. Что там, в этой зеленой заросли? Не плавают ли там в тишине лебеди? Не расхаживают ли там осторожные длинноногие журавли? Это они кричат оттуда странными голосами или какие-нибудь другие, необыкновенные, невиданные птицы?

— Ничего там нет, — сердито отплевывался старый рыбак, — утки туда не садятся, рыба не водится. Только волки там пьют.

Ну вот. Значит, так и есть: особенное место.

— А как это волки пьют?

— Обыкновенно. По-собачьи лакают. Да ты нишкни, сиди смирно, егоза. А не то прогоню и в лодку брать не буду.

Сияет в свежей зелени безоблачное утро, блестит озеро. Старик вытаскивает из водной глубины морды — остроконечные продолговатые корзины, — и в брызгах, сверкая чешуей, трепещут по дну лодки крупные рыбы. Вот окуни пучеглазые, горбатые, с красными плавниками, вот лещ золотистый, широкий, как поднос. И щука плещет хвостом, раскрывает зубастую пасть. А в заводи-то что? Вот волков бы посмотреть!

— Незачем нам, паренек, в заводь ехать, — ворчит старик, — брось ты о ней думать. Тут лучше. Смотри, карасей-то что набилось. Наша рыба в тине живет, в грязи, потеплей любит; там ей не с чего жир нагулять: в углу-то вода холодная, чистая, ключи бьют.

— Дедушка, миленький, поедем в заводинку, посмотрим на волков. Они какие?

Рыбаку мои расспросы надоели.

— Мальчишка ты не маленький, — сказал он, — а дурак. Ну, мыслимое ли дело волка летом увидать? Он и осенью-то сквозь голые кусты на глазах у тебя мышью прошмыгнет — не заметишь, а теперь везде лист, трава. Молчи, а не то прогоню!