Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Чего?
– недоброжелательность неуверенно сменялась обычным непониманием.

– Я полагаю, светлый принц не страдает пороками слуха, улыбнулся Кан-Тун.

– Нет, - отрезал тот, вновь наполняя свой кубок - просто ни пьяна не слышно!

– Я говорил о том, - терпеливо, но теряя уверенность в том, что он что либо понимает, вновь начал принц, - что все мне показанное до сих пор - лишь испытание. Могущество богов должно принадлежать достойным. Так?

Рун-Рен удивленно на него посмотрел, вновь осушил кубок и ничуть не замутившимся взглядом вновь вперился в глаза принца.

– Я ненавижу все ваше колено! Вы -

проклятые богами выскочки! Но...
– голос его утратил яростную суровость и наполнился непонятной горечи, - я скажу тебе - не смотри дальше, чем можешь видеть. Все перед твоими глазами. Этот замок - не дворец в облаках. И еще, - он вновь разъярился, - берегись меня и моего брата. Верно, Тан-Рен?!

– Верно, Рун-Рен, - подхватил Тан-Рен, хотя и не слышал предыдущего диалога.

– Выпьем, Тан-Рен, - гаркнул на всю залу первый, - За последних из рода Ренов!

– За принцев третьего колена!
– подхватил его брат.

На дальнем конце стола гвардейцев восемь человек оставили гомон и, неожиданно трезво и слаженно встав, молча осушили свои кубки.

– Светлый принц, - нарушил женский голос тишину отгремевшей паузы, - а почему бы твоему шуту не развлечь нас?

Кан-Тун задумался было над ответом, но Итернир уже сам повысил голос:

– Я жонглер, и не привык плясать под дудку равных!

– Ну что же ты, неужели ты не кривлялся перед благородными, не унималась Кара, - покажи, на что ты способен, давай!

– Давать - не мужское дело!
– глумливо усмехнулся тот.

Стража и гвардейцы радостно захохотали, хлопая руками по скамьям.

– Ты назвал себя мужчиной?!
– очень удивилась Кара.

Стража и гвардейцы захохотали еще радостнее.

Итернир уже полез, было в карман за словом, как вдруг поймал взгляд принца, сидевшего рядом с этой женщиной, Рен-Туна. С особой безысходной печалью вертя кубок в своих руках, он смотрел на Итернира с таким ироничным пониманием, что тот неожиданно даже для самого себя проглотил неродившуюся остроту.

– Что же ты замолчал?
– обрадовалась Кара, - Настоящему мужчине всегда есть, что сказать!

Стража и гвардейцы наслаждались удавшимся вечером.

– Было бы о чем молчать, а уж что сказать - всегда найдется...
– громко ответил Итернир.

– И все-таки, я скажу, - поднялся он, с полным кубком, - Я предлагаю выпить за мужчин, которые могут славно постоять за себя, и полежать за других!

Его здравица была встречена одобрительным гулом, и стуком кубков.

Рен-Тун улыбнулся Каре, пустив сеть морщинок из уголков глаз, и, нежно притянув ее к себе коснулся губами щеки.

Ополовинив кубок в этот раз, Кан-Тун почувствовал, что больше сидеть за столом у него нет сил. Позывы из самой глубины души звали на свежий воздух. И он понял, что не может противиться самым искренним требованиям своей натуры. Поднявшись, пробормотал только: "Светлые принцы, я ненадолго", и направился к выходу. Однако его отсутствие заметили лишь капитан замковой стражи, Ланс с Итерниром и Рен-Тун. Но Ланс и бровью не повел, флегматично пережевывая мясо, Рен-Тун молча посмотрел вслед, все так же покачивая кубком, капитан блеснул твердым взглядом, а Итернир подобрался, намереваясь следовать за принцем.

Ночь уже блистала колючими огоньками звезд над замком. Принц успел отойти на несколько шагов вглубь двора и не сумел сдержать напора внутренней стихии. Стало легче, даже

шум в голове чуть поутих. Отдышавшись, Кан-Тун поднял взгляд в небо. Внизу оно было как-то мягче, синее. А здесь звезды выглядели словно блестящие кончики игл в черном провале неба. Внизу казалось, что звезды посланники богов, их глаза, что небо помнит о земле, а здесь звезды были безучастны.

Здешняя ночь не баловала звуками. Не было слышно сверчков и лошадиного храпа. Не было слышно птиц. Лишь стучали кости в стаканчике у ворот, да мягко и неспешно стелился по-над ночью высохший, скрипучий, но какой-то уютный голос:

– Ночь, Викар, это ночь. Ты уже плохо видишь, Викар. Плохо видишь. Я тоже чувствую наступление тьмы. А все-таки, Викар, все-таки не боюсь я, что когда-нибудь, открыв утром глаза, не увижу ничего, кроме ночи. Не боюсь. Определенно, нам с тобой, Викар, не стоит бояться тьмы. Нам есть, что вспомнить, Викар. Когда-то мы видели много пламенных ночей. Ты помнишь, Викар?

– Помню, Тирен, - ответил вдруг другой голос, седой голос, помню...

– Не говори, Викар, не надо, - продолжал первый.
– Я слышу. И все-таки, все-таки... все бы отдал, чтобы еще раз увидеть ее глаза. Ты помнишь, какие у нее были глаза?.. Услышать запах ее волос... У нее были дивные волосы, Викар... Я сказал ей, что вернусь. Я обещал ей. Как думаешь, Викар, она ждет?.. Не отвечай. Не надо. Нам, с тобой, пожалуй, слова уже и не нужны... А однако, я еще увижу ее... увижу... определенно...

Эти голоса невольно увели думы принца от его раздумий, но упрямая его натура все же не дала ему мирно наслаждаться ночным покоем. В чем же разгадка этого замка? В чем же дело? Все не может быть так просто, как выглядит. Но в то же время этот близнец сказал, что все перед моими глазами. Зачем ему лгать? И зачем лгать Ун-Рону? Что ложь? То, что лежит перед моими глазами, то, что я вижу, или то, что об этом говорят другие? И что делать?

Звезды! Вас здесь так много! Дайте ответ. Торн и Алик, помогите! Дай мне разум, Алик! Тай мне твердость, Торн! Боги, дайте мне сил!

Они все здесь как-то особо озлобленны. Словно проклятые. Никогда династия не мирилась с судьбой. Так что же, неужели нищета этого замка и есть правда? Нет! Не может этого быть! Лестница, ведь Лестница здесь кончается! Или это тоже есть ложь?

Боги!!!

– Тяжело?
– вдруг раздался знакомый голос над самым ухом.

Принц настороженно развернулся, но натолкнулся лишь на кривую улыбку Итернира.

– Мне тоже бывало тяжело, когда я учился выбирать, - на удивление мирно сказал тот, - потом привык. Ты же мало видел в своей жизни. И только в твоих руках сделать так, чтобы увидеть больше. Думай. И забудь мои прежние слова. Прости. Так тебе будет легче. Я тебе прощаю.

Принц кивнул, принимая слова, и вновь развернулся к звездам. Спорить сейчас с ним не хотелось. Может он, простолюдин, и впрямь порой прав бывает?

Ложь. Неужели, все это ложь? Но как же тогда слова Рен-Туна? Он говорил, что сам ходил и видел, что Лестница кончается. Что же делать? Если все это ложь, то ему-то зачем лгать? Рен-Туну? На что я вообще способен, если не могу отличить правду ото лжи. Может быть действительно, стоит самому дойти до конца, и увидеть все своими глазами?

Мгновения неспешно текли мимо них, разговор у ворот все так же лился в ночь, и казалось, что этот старый голос и ночь неразделимы, как ступени Лестницы.

Поделиться с друзьями: