Лестница власти 2

Если серьезно, то совершенно непонятно, как эти штуки работают. Я ы чувствовал себя намного уверенней, даже если бы у них из спины огромный заводной ключ торчал.

Мстислав освоил управление броней еще в детстве. Видел как отец и его гридни тренируются, потом ему дали попробовать поводить, такого же тренировочного "балду". Не сразу, но получилось. Вот и сейчас я встал, да пошел.

Илья тоже встал, но ходил у него балда, как пьяный. А вот Томила встать не мог. Я видел его бледное, напряженное лицо, и то, как мелко подрагивают манипуляторы его брони. Дрыгаются, я бы сказал.

— Руку подними! — орал на него Хват. Задумчиво посмотрел на дернувшуюся деревянную колоду, заменяющую тренировочной балде кисть. Спокойным тоном сказал:

— Уже лучше. Продолжай, продолжай.

И пошел к нам, раздавать задания. Илья пока еще только ходить осваивался, и его Хват пустил по выбитой в каменном полу дорожке, с задачей не выйти за её пределы. Или, хотя бы, не упасть, пытаясь. Точно тест на трезвость. Я с этим справился еще в прошлое занятие. Поэтому сегодня мне было велено сложить из деревянных колес аккуратную стопку. Чем я и занялся.

Не хочу сказать что я не справился, но хочу сказать, что я почти не падал. Илья довольно бодро протопал по дорожке и был направлен мне на помощь. Мы, конечно же, столкнулись и рухнули оба. Короче, эта пара часов пролетели незаметно.

Томила смог поднять руки своей тренировочной балды. Дважды. В его случае это тоже был прогресс.

Мы с Ильей оттягивали этот момент как могли, но пришло время, когда надо было идти на кухню, отрабатывать провинность. Мне кажется, что Канцлер просто о нас забыл и я всерьез подумывал завернуть к нему в кабинет, напомнить о себе. Как бы мы с Ильей не плелись, с самой минимальной возможной скоростью, останавливаясь на каждом углу, обсуждая варианты избавиться от наказания, как бы мы не пытались оттянуть этот момент, но в конце концов, мы дошли до кухни.

И попали в руки бабы Марфы. Не путать с бабушкой. Это чудовище, с огромными бородавками на носу и в уголках глаз, с черными пеньками зубов и натруженными руками, начинало колыхаться и исходить желчью, едва нас видело.

— Быстрее! Быстрее! Работа ждет! — подгоняла она нас, вручив в руки два сточенных до толщины спицы, но все равно невероятно тупых, ножа. Посадила перед горой брюквы. И удалилась, буркнув себе под нос:

— Лентяи, бездельники…

Хорошо, что её удерживала от более резких слов и действий субординация. Все же мы не из простых. Удивительно другое. Ну как в этой поварихе может умещаться такая гадкая внешность, такой гадкий характер и при этом она может так удивительно вкусно готовить.

Я решительно взялся за дело. Чувствуя себя ответственным за сложившуюся ситуацию, я старался сделать больше работы, чем Илья. Ну что же, бог награждает упорных.

— Ах вот вы где, сударь Храбр, — раздался за моей спиной глубокий, томный голос.

— Госпожа Софья! — вскочил со своего чурбана Илья.

Да, это была она. Не женщина, виденье. Даже толстая плотная форменная ткань едва сдерживала напор её бюста, который могла скрыть разве что пушистая норковая шуба. Софья посмотрела на меня с высоты своего немаленького роста, сквозь полуприкрытые веки. А потом её полные губы приоткрылись в улыбке и произнесли лучшее, что я слышал за сегодняшний день:

— Вы мне нужны в другом месте. Бросьте это и идите за мной.

— А брюкву кто будет чистить! — возмущенным огром вылетела откуда-то баба Марфа повариха.

— Ну, давайте я помогу, — лучезарно улыбнулась ей госпожа Софья.

Глава 2

Глава, в которой герой страдает от чудовища, но его спасает диснеевская принцесса. И это прекрасное чувство. А от диснеевской принцессы главного героя спасает друг. И это странное чувство. Но главный герой, за всеми этими событиями не забывает о главной своей цели. Победить дракона.

По настоящему начинаешь ненавидеть чудовищ, только когда сталкиваешься с ними лицом к лицу. Уж я то знаю. Это не то яркое чувство раздражения, которое иногда испытываешь к близкому или просто знакомому человеку, который сделал тебе гадость. Нет, он просто бесит. Ненависть — сильное, глубокое чувство, оно отличает объект ненависти от просто бесячего объекта как котик отличает звук пакета с кормом от всего остального.

И прямо сейчас, из-за спины госпожи Софьи, выпрыгнул огромный, мерзкий, тролль. И еще до того, как он раскрыл свою мерзкую пасть, я уже возненавидел его.

— А брюкву ктооо чистить будет?! — протянула повариха баба Марфа. Да, это было она. Она казалось даже омерзительнее обычного. Может из-за освещения, может на фоне Софьи. Я сжал нож покрепче. Повариха испытывала на прочность каменные бастионы моего терпения и они уже готовы были рухнуть, выпустив на свободу озера лавы из раскаленной до бела ярости.

— Я вам помогу! — почти пропела госпожа Софья. А потом, небрежным и изысканным движением скинула с себя форменный кафтанчик, оставшись в блузке из тонкой ткани. Она легкими, широкими взмахами рук, словно бы расчистила себе место. А потом, смеясь, сделала пару танцевальных движений. В этот момент она очень напомнила мне диснеевскую принцессу. Я даже подумал, что она начнет петь. И она начала.

На следующие пять минут я оказался в эпицентре волшебства. Софья выхватила у меня нож, а меня закружила в танце. Но после пары поворотов, только я начал попадать ногами в такт, она взяла и оставила меня у стены. Через десяток секунд, рядом со мной, спиной в стену врезался и Илья. Вокруг слышалась тихая музыка, но я все равно расслышал громкий стук от удара его хребта о бревна. Илья блаженно улыбался, никак не подавая вида, что ему больно и не спускал глаз с госпожи Софьи. А та кружилась по кухне, подхватывая то одно, то другое. Взяла нож и несколькими быстрыми движениями, продолжая покачивать бедрами и пританцовывать, очистила брюкву. Отпустила нож, но тот так и остался висеть в воздухе. И тоже, кажется, пританцовывал. Софья поманила другую брюкву, и та, сама, поднялась из кучи и весело подпрыгивая на корнях, подошла к ножу, с радостью подставляясь под его лезвие.

Продолжая напевать, декан домостройного факультета провальсировала дальше, успев смахнуть грязь веником, и тот продолжил уборку, даже когда она выпустила его из рук. Повинуясь её воинственному жесту, груда дров недавно высыпанных во дворе, зашевелилась. Чурбачки построились в колонну по двое и промаршировали к здоровенных хлебным печам, укладываясь рядом с ними в поленницу. Тестомешалки ожили в своих чанах и, вырвавшись из рук кухарок, заработали в два раза быстрей одновременно отбивая ритм. Но главное — брюква чистилась сама. И быстро! Походя, Софья выхватила из рук бабы Марфы тряпку, смахнула пыль с оказавшейся рядом полки и бородавку с носа поварихи. Выпустив тряпку, Софья схватила меня за руку и потянула к выходу.

Баба Марфа с зычным ревом бешенного мамонта, означавшего в её случае, испуг, мчалась прочь от тряпки, порхающей вокруг неё как ястреб над добычей. Видимо, она не поняла, что там от неё отскочило и предполагала худшее. А тряпка была намерена добраться и до остальных бородавок на лице поварихи. Эта удивительная пара, сопровождаемая грохотом сносимых табуреток и лязгом сбитых на пол сковород, умчалась в глубину кухни, где скрылась в клубах ароматного пара от горшков, кастрюль и котлов. Я видел это уже только краем глаза — госпожа Софья уверенно влекла меня на выход.