Летаргия

Он все еще работал на своем закрытом заводе в должности ведущего инженера, когда однажды в июле получил приглашение на шашлыки от старого друга отца, бывшего ему покровителем. Это был чиновник, который проживал в Москве и занимал высокую должность в одном из департаментов культуры. В городе N-ске у этого чиновника остался после смерти родителей добротный дом в живописном пригороде возле леса и речки, и этот чиновник один или с семьей проводил там иногда свой отпуск. На даче могли собираться сплоченной мужской кампанией на шашлыки, ходили в баню и на рыбалку, устраивали деловые переговоры и заключали коммерческие сделки и соглашения. Левин был вхож в этот приятельский круг, и знал всех поименно.

Часам к одиннадцати веселая мужская кампания разделилась, и половина ее участников с шутками, хохотом и оживленными разговорами, направилась в сад жарить шашлыки

Чиновник тем временем попросил Родиона задержаться в гостиной для делового разговора.

Мужчины уселись в удобные кресла, и чиновник начал расспрашивать Левина о его работе. Но потом тема разговора плавно переместилась на тему искусств и развития театра, которую курировал чиновник, и в которой он себя чувствовал как рыба в воде. Дошли до сравнений оснащенности деньгами театров в провинции и столицах, с зарубежными странами, и пришли к неутешительным выводам.

–Как бы придать этому процессу коммерческий импульс, – сказал вдруг чиновник и с хитрым прищуром уставился на Левина.

Погода была жаркой, и в раскаленном воздухе носились ароматы поджаренного мяса и дыма. Дразнящий и острый аромат терпко щекотал ноздри проголодавшихся мужчин, и привносил в их разговор нетерпеливый азарт и задор, свойственный людям в предвкушении обильной и вкусной еды

Услышав вопрос, Левин оживился и принялся горячо убеждать этого чиновника , что современному театру, находится тот в столице или провинции, не хватает креативности и остроты, новизны и прогресса, и нужно обязательно что-то менять, и как можно скорей, но главное отбросить устаревшие догмы и взгляды на театр, как на застывший институт. Хорошо бы перейти к модернизму, абстракции, как во всем мире, и сделать упор на пластику тела и на движения. Но современные театры погрязли в интригах и склоках второсортных актеров и закостеневших, отставших от жизни режиссеров, не понимающих, куда должно развиваться искусство в век цифровых технологий. С жаром и видом знатока Левин утверждал собеседника, что даже само присутствие в театральных гардеробных «всех этих старушек в немодных и темных кофтах, с дешевыми огромными брошками на белых и пышных жабо, – уже само по себе является пережитком старой отжившей эпохи». Старушек надо убрать с глаз долой и желательно поскорей! Потому что они олицетворяют прошлый век. И застывшая камерность театра отпугивает зрителей, особенно молодежь. Поэтому важно что-то делать, например, поснимать в коридорах развешенные портреты деятелей искусств из прежней эпохи, улучшить интерьер, сделав его современным, потому что сама обстановка театра вызывает желание его покинуть , что здесь даже расстановка сидений в зрительном зале навевает унынье и скуку, – а потому является тормозом для развития искусства и общества.

Чиновник был удивлен столь решительным и дерзким подходом и произнес:

– Ты, Родион, и впрямь, разбираешься в театре. Признаюсь, поражен. Откуда?

– Я давно увлекаюсь театром и живописью, – скромно потупился Левин.

– Ты знаешь, а я доверил бы тебе руководство театром. Но ты сам-то взялся бы за это дело?

– Да.

– А какую главную задачу ставишь перед собой?–расспрашивал чиновник.

– Для начала я отремонтировал все внутри и перестроил под новые веяния времени, я наполнил бы стены старого театра другими смыслами. Пришла другая технологическая эпоха, цифровизация, и театр должен ей соответствовать.

– Однако…, забавно, – и в глазах чиновника промелькнул живой интерес. – А как ты видишь изменившуюся внутри тетра обстановку?

– Я бы выкрасил стены в бело-черные футуристические тона, добавил бы серого и голубых оттенков, снял бы портреты со стен, а вместо них повесил бы что-то, соответствующее современному стилю, черно-белые фотографии или графические эстампы, поменял бы полностью интерьер и мебель. Это уже новая среда и современное пространство, в котором не только завсегдатаям театра, но и молодежи будет комфортно. Ведь, вы же хотите, чтобы в театры ходила молодежь?– перешел в наступление Левин.–Дайте дорогу молодым, позвольте им изменить театры так как они хотят, влить свежую струю в это затхлое и пропахшее нафталином пространство. Например, я бы уволил всех старцев из театра, обновил весь актерский состав, взял бы молодого режиссера, готового творить по новому, и не боящегося перемен.

– Да…, – задумчиво проговорил чиновник. Он оценивающе посмотрел в окно, за которым светило яркое солнце, и откуда доносился громкий разговор отдыхавших, и неожиданно произнес:

– Ты, кажется, еще в школе увлекался театром. Это оттуда твоя страсть и заинтересованность этим искусством?

Левин кивнул головой. Они продолжали разговор. И чиновник согласился с ним, сказав, что также считает, что театры в столице и провинции – несовременные, и не соответствуют новому времени, и что старые режиссеры не дают пробиться молодым. Подобные консерваторы на корню душат самые смелые и дерзкие начинания бросающих вызов времени молодых реформаторов. В общем, надо сдвинуть современный российский театр со старых накатанных рельсов и повернуть лицом к прогрессивной Европе и новому развитию потребуются поистине титанические усилия. Но как бы было хорошо дать толчок этому затхлому болоту в провинции, а заодно и построить в театре прибыльный бизнес.

– О каком бизнесе идет речь, если театр – это искусство? – удивился Левин.

– Ну, бизнес можно построить везде, даже на продаже воздуха, в нашем случае будем строить, соединив торговые площадки, общепит, ресторан и театр.

– Несовместимые вещи, – высказался Левин.

– Ошибаешься, друг. В Москве мы уже так и сделали: соединили рестораны с торговыми точками в виде ресторанов и арт-галерей, создав единое пространство для развлечения. Проект получился успешным. Клиентам нравится, нам тоже, так как увеличился доход и выросла прибыль. Я театры вообще не люблю, – признался вдруг чиновник и поморщился, – но что делать: назначили, надо работать.

– Нельзя под маской искусства прятать кич и ширпотреб, иначе это не искусство, – нахмурился Левин. В душе он был художником и творцом и не совсем был согласен с конечной целью данного вопроса.

– Ну, об этом никто и не говорит. В бизнесе главное, деньги, – усмехнулся чиновник. Он склонил свою крупную и породистую голову и прищурил холодные глаза.

– А как воспринимают наверху? Не секрет, что ни одна передача не выходит без их одобрения, при том, что у нас нет цензуры, – спросил Левин.

– Реалистично воспринимают, – ответил чиновник и прибавил. – . Сколько ты получаешь на своем заводе?

Левин ответил

– А если я предложу тебе возглавить наш театр в качестве директора и режиссера и развяжу тебе руки для полной самостоятельности. А чтобы тебе понравилось мое предложение, назначу хорошую зарплату, намного выше, чем у тебя на заводе. Но самое главное, – предоставлю свободу действий. Мне все равно, как ты реформируешь театр, главное результат. Ну, что по рукам? Родион призадумался: предложение чиновника показалось заманчивым: у него будут развязаны руки, он сможет вернуться к юношескому увлечению театром, сменить род деятельности, который в глубине души ему порядком поднадоел, так как казался рутинным и скучным. Интересным было и предложение о деньгах, да и повышение статуса – льстило его самолюбию. И он согласился.

Но тут к ним пришли и пригласили на шашлыки. Мужчины поднялись и вышли во двор.

– Если вы дадите мне театр, я обещаю, что превращу его в современный арт-проект, в котором найдут себе место для отдыха и развлечения все желающие, особенно молодежь , – говорил Родион, следуя за чиновником к беседке с мангалом, у которой шумела мужская кампания.

– Отвечаешь за базар?

Родион уверенно кивнул.

– Хорошо, я пробью тебе эту должность и предоставлю свободу. Спонсорам важен итог – деньги. Они уже обкатали похожий проект в столице, там театр и ресторан соединили, это притянуло народ и они получили хорошую прибыль.,– многообещающе ухмыльнулся чиновник и подмигнул.

Так в ожидании шашлыка решилась судьба театра, имевшего вековые и славные традиции и не менее славную историю.

В первый же год своей работы на новом месте, Левин переименовал театр в студию или экспериментальную площадку, на которой можно было воплощать любые новаторские идеи. Чем он энергично и занялся, используя всем известные пьесы русских классиков.

Как и обещал своим высоким покровителям и спонсорам, он безжалостно расстался с пережитками советской эпохи, которые, по его мнению, тормозили процесс преобразований. Поменял название театра, который теперь гордо именовался « Экспериментальный Театр-студия на холме ».