Летаргия

В театре заканчивался ремонт. И по его коридорам и помещениям взад и вперед сновали рабочие в касках и заляпанных краской спецовках. Острый и въедливый запах краски и ацетона, сырой штукатурки казалось, пропитали все вокруг. Уже переделали парадный вход и лестницу, гардеробную. И теперь рабочие заканчивали ремонт в зрительном зале. Разобрали и увезли на дачи местных чиновников хорошую и добротную мебель, заменив лаконичной и современной в минималистическом стиле, от стен отодрали мозаичные панно и панели, а портреты известных актеров и писателей отнесли и поставили в углу директорского кабинета, который теперь занимал сам Левин. Саму сцену разобрали, сравняв ее по уровню со зрительным залом. По замыслу Родиона между выступающими на сцене актерами и зрителями в зале не должно теперь быть никаких искусственно возводимых барьеров, отделяющих друг от друга, все должны стать участниками идущего на сцене спектакля, его благодарными зрителями и судьями.

Серые стены зала отштукатурены и не побелены, и от этого прежний красивый уютный зрительный зал напоминал зал крупного сетевого торгового центра.

Актеры репетировали каждый день, где придется. Иногда им приходилось надевать на лица респираторы и маски, чтобы меньше дышать запахами краски, и они становились похожими на спасателей МЧС. Родион предложил актерам в свободное от репетиций время ремонтировать на свой вкус свои гримерные комнаты. И молодые актеры с энтузиазмом принялись за дело: решительно сдирали обои, счищали старую штукатурку, и сами ровняли стены, стремясь поскорей закончить надоевший ремонт.

Театр превратился в современную и авангардную площадку для молодежи, отторгнув из своих стен людей пенсионного возраста. Этим людям театр был вторым домом, но с приходом Левина им больше не было места в его обновленных стенах. К тому же Левина страшно раздражали все эти аккуратные и седовласые старушки в кокетливо сдвинутых черных беретиках, в старомодных белых блузках и н воротниках жабо и крупными брошками, они казались ему пережитками прошлого века, пугали его и молодых актеров, устроившихся в театр из любительской театральной студии , в которой сам Родион занимался. Их старомодный вид казался ему укором и сбивал с движения в новое стремительное будущее.

Ожидалось открытие сезона. И на премьеру, о которой говорили, что она будет необычной и смелой, ожидался приезд высоких гостей из Москвы, а также спонсоров, вложивших средства в проект создания единого развлекательного и совмещенного с театром пространства.

Перед Левиным стояла задача удивить своих гостей и показать избалованной и искушенной публике что-то абсолютно новое и оригинальное.

Глава 3

В августовском воздухе разливалась прохлада, которая обычно бывает ранней осенью, и является предвестником грядущей зимы. Парк был современным и ухоженным, но в это время выглядел малолюдным.

В этой части города он был продолжением леса, только руками людей и придавшим ему нужное совершенство и завершенность четких и строгих форм. Ровно постриженные кусты акаций и роз росли единой шеренгой вдоль замощенных светлым камнем дорожек, черные фактурные скамейки смотрелись особенно изящно и гармонично вписывались в облагороженный и красивый ландшафт берез, корабельных сосен и пушистых елочек. Охранники в светлых униформах медленно прохаживались по дорожкам или дремали в своих небольших серых будочках, разбросанных по территории. По плиточной дорожке молодая женщина катила коляску, прошли мимо, бодро размахивая лыжными палками две старушки, занимавшиеся скандинавской ходьбой.

За парком на площади Левин заметил собравшуюся толпу людей и подумал, что это палатки для уличной торговли. Однако, когда он приблизился, то увидел, что это стихийный митинг.

Пожилая женщина с собранными в пучок жидкими седыми волосами подскочила к нему и выставила вперед плакат, на котором оказалось написано:

« Администрация театра во главе с Левиным выгнала артистов на улицу», « Новый худрук не имеет театрального образования», «Требуем остановить разрушение провинциального театра ».

Родион оглядел митингующих, и узнал некоторых из них. Перед ним стояли бывшие артисты из старой труппы, которых он уволил, как только пришел на работу в театр.

– На ловца и зверь бежит….Ну, что, Родион Ильич, можете быть довольны? Вы разогнали артистов, обрекли их на нищету.. А ваши спектакли никому в городе не нравятся. Вы показываете пошлость на сцене. Вам должно быть стыдно, – раздались сердитые выкрики из толпы, которая также узнала своего врага.

«Необразованные, недалекие люди, не разбираются в искусстве, но пытаются мне что-то доказать… Гнусно, нелепо…», – рассуждал про себя Левин. Сначала он думал уйти, но потом остался, желая понять мотивы собравшихся и униженных им артистов. Скоро должна состояться премьера, и он хотел полного триумфа в надежде избежать любых провокаций.

Левин считал уволенных им артистов не вписавшимися в его высокие требования, чтобы должным образом оценить его задумки по преобразованию театра в новый формат. Он причислял себя к реформаторам и знатокам искусства, способным управлять сознанием людей с помощью своих постановок, оказывать влияние. Но реальность, с которой он столкнулся, оказалась иной: во взглядах людей, в словах он видел ненависть и неприязнь, неприятие его творчества. Они ругали его и поставленные им спектакли, и это разочаровало, возмутило его. И он снова подумал, что перед ним стоят жалкие завистники и неудачники.

Когда он начинал реформу, ему пришлось пойти на хитрость и даже подлость, чтобы закрыть кадровый вопрос. Этот ловкий прием по увольнению подсказал ему один опытный кадровик. Чтобы избежать ненужных эксцессов и скандалов с увольняемыми людьми, Родион назначил вместо себя Ходасевича, а сам взял отпуск и уехал в Америку.

Ходасевич вывел за штат людей, а затем стал набрать новых артистов. Но старая труппа оказалась сплоченной и принялась писать письма в газеты, жалобы в администрацию города и в Москву. Это не помогло, потому что за спиной Родиона стояли могущественные покровители из самой Москвы. Люди были обижены и оскорблены таким отношениям, ведь многие отдали служению театра всю жизнь, существовали настоящие семейные династии. Родион же находил оправдание своим действиям тем, что новое всегда болезненно.

Вперед выскочила пожилая гражданка и с негодованием сказала:

– И ведь, не постеснялся прийти. Что же вы, Родион Ильич, людей повыгоняли, лишили их заработка, и куска хлеба…..

– Нехорошо, вам так-то вот делать….. Ох, как нехорошо. И как только не стыдно,– укоризненно покачал головой проходивший мимо старичок.

– И как вас могли назначить к нам без конкурса и образования? Пришли по знакомству и сразу начали порядки свои устанавливать,– возмущались бывшие актеры.

– Сделаете очередной торговый центр для богатых, и будете им прислуживать? – ехидно поинтересовался все тот же интеллигентный старичок в белой кепке.

– Вы не имеете профессионального образования, но каким-то образом оказались в кресле директора и режиссера. Вы разрушили наш театр, и ставите вульгарные пьесы. Вы просто не разбираетесь в искусстве, –проговорила молчавшая до этого девушка. Она внимательно и строго смотрела на Левина. Лицо ее было приятным, – прямой ровный нос, большие голубые глаза смотрели со спокойным достоинством.

«Какой характерный типаж…. Нарядить бы девицу в кокошник и красный сарафан и можно использовать в массовках в деревенской сцене», – раздраженно подумал Левин.