Летняя практика

— Что вы такого накопали?

Я потерла переносицу:

— Знаешь ли, ничего хорошего. Судя по характерному кисловато-металлическому запаху, по ощущениям дерева, да и вообще — я бы сказала, что это колония Доримолис Вивварис.

— Что?! — ахнул Альмер. — Доримолисы на моей плантации?! Но ОТКУДА?!

— Я же спрашивала про врагов, — въедливо напомнила я.

Альмер выматерился так, что наши с друидом скромные комментарии только померкли. И, отведя душу, перевел взгляд на нас.

— Ну и как это можно убрать?

— Надо подумать, — решила я. — Что-то я слышала о борьбе с этой гадостью, но что — надо вспомнить. Сейчас, чуть отойду — и продолжим.

— Вы ей верьте, — поддержал Лютик. — Ёлка — это ходячий и читающий монстр. По-моему, в библиотеке скоро не останется ни одного не освоенного ею учебника.

Я скорчила другу рожу — и постаралась подняться на ноги. И когда я успела их отсидеть? Вроде ж немного времени прошло?

— Ладно. Тогда пока приглашаю всех за стол, — махнул рукой Альмер.

Эвин и Лерг подхватили меня под руки — и потащили в дом. Я вяло переставляла ноги и смутно вспоминала, что такое Доримолис Вивварис.

Эта пакость пролезла к нам при очередном прорыве. Я уже рассказывала. Открываются врата в другие миры — и оттуда вываливается… всякое. Почему-то больше всего плохого. Я вот до сих пор не понимаю: наш мир — это что, мусоропровод, что сюда всякую пакость несет? Но меня-то сюда тоже случайно затянуло. А я — точно хорошая. Если кто не согласен — подавайте заявление в письменной форме каждый третий четверг каждого седьмого месяца в полнолуние. Обязательно рассмотрю, приму к сведению и употреблю по назначению. Так что бумагу выбирайте помягче. Я в этом отношении — привередливая.

Но не в том дело. Так что такое колония Доримолис Вивварис?

Коротко — гадость. Подробно — жуть.

Здоровущий слизистый мешок, лежащий на глубине пяти метров под землей, а то и глубже, — это матка. На поверхность ей подниматься нельзя — высохнет. Зато прекрасно поднимаются ее твари, чем-то напоминающие термитов. Я знаю, есть такие странные существа — энтомологи, которые приходят в восторг от разной ползучей и летучей пакости. Хочу заявить сразу — я к ним не отношусь. А после доримолисов я вообще стала убежденным сторонником инсектицидов. И — не напрасно.

Доримолисы были такой пакостью, которую вывести практически невозможно. Один мешок-матка и пара сотен не очень мелких рабочих муравьев. Скромненький милый муравьишко пяти сантиметров длиной с такими жвалами, что сразу понимаешь: этим насекомым гринписовцы не нужны. Разве что в качестве обеда.

Муравьишки были всеядны. То есть лопали — все. При удаче могли переварить и дерево. Но предпочитали что-нибудь повкуснее. Могли слопать человека. Разумом они не обладали. Доримолисов изучали в Универе как пример коллективного разума. Сами по себе муравьи, абсолютно неразумные, возвращаясь в матку, становились ее органами. И у них появлялось подобие коллективного разума. А хотел разум только двух вещей: жрать и размножаться.

Выглядело это так. Слизистый мешок матки окапывался в земле где-то на глубине пяти-семи метров и оставался там — выше для нее уже было слишком сухо. На воздухе матка цистировалась — покрывалась серой плотной оболочкой, которую можно разбить камнем. Но стоило ей попасть во влажную землю или под дождь — и она опять оживала, зарывалась в землю. А ночью муравьи выходили на добычу. Лопали все и всех, кто не успел убраться с дороги. И приносили съеденное в матку — в своих брюшках. Там они каким-то образом обменивались пищей. Кажется, это называется проктодеальным трофаллаксисом [2] . Плохо помню эту тему, если честно. Меня как раз тошнило от представленной картины. Что интересно, трупы я могла вскрывать одной рукой, другой держа при этом бутерброд и активно уплетая его за обе щеки. Даже трупы всякой нечисти. Но такие вот насекомые вызывали у меня рвотный рефлекс.

2

Трофаллаксис — специализированная форма такого обмена, для которого используется жидкая пища, накопленная в зобу муравьев. Оттуда она либо отрыгивается (стомодеальный трофаллаксис), либо экскретируется через анус (проктодеальный трофаллаксис). Прим. авт.

Под утро все прекращалось — и матка переползала на новое место. Каким-то образом эти твари обменивались и информацией и знали, куда надо отправляться за следующей добычей. У Альмера на плантации они могли жить долго. И размножаться — тоже. А потом двинуться по округе.

Единственным способом поймать эту пакость было магически просушить всю землю на глубину пяти метров. Единовременно. А потом уже магически сканировать — и выловить ее в засушенном виде. Но в таком случае мы угробим всю плантацию Альмера. М-да. Тот, кто ее сюда притащил, знал свое дело.

— Ёлка, очнись! И скушай ложечку за кошечку! — дернул меня Эвин.

Я тряхнула головой:

— А?

Оказалось, что я сижу за роскошно накрытым столом и держу в руке вилку. Жаркое стынет, вино киснет, а друзья глядят на меня с видом: «Сама очнется — или пинка дать для скорости?»

— Не дождетесь, — порадовала я приятелей и принялась уплетать за обе щеки. Сеанс телепатии меня слегка утомил. А максимальную растрату силы вызвало отвращение. Слишком мне хотелось прервать контакт, чтобы не чувствовать того же, что и несчастное дерево.

Минут десять все молча жевали. Потом заговорил друид:

— Что ж, теперь ты знаешь, кто шкодит у тебя на плантации.

— Мне от этого не легче, — буркнул Альмер. — Спасибо тебе, что пришел, помог…

— Э-э-э, спасибо в карман не положишь, — протянул друид.

— И сколько я должен в золотых?

— Ты мне будешь должен один из ваших трофеев, — спокойно ответил друид. — Когда поймаете.

— Один из?.. — С вилки Альмера прямо в его бокал упал салат. Но Михмон даже не заметил этого. — Один из?!.

— Я думала, вы догадались по количеству обнесенных деревьев за ночь. Их уже три штуки, — сообщила я.

М-да. Таких ругательств я и в Универе не слышала.

— Я — разорен, — коротко заявил Альмер, переставая материться.

— А мне почему-то кажется, что нет, — заметил Аддер, который также присутствовал за столом.

— Да?! — взорвался Альмер. — А ты представляешь, сколько мне надо будет восстанавливать землю?! Их три штуки?! Так?! И эту дрянь так просто нельзя обнаружить под землей! Ни магией, ни чем-то еще! Считай, надо обрабатывать всю плантацию! Деревья погибнут! Мне придется менять распорядок у других деревьев, чтобы хоть как-то компенсировать это! И они начнут гибнуть! Это же как по часовому механизму кувалдой грохнуть! А потом все это восстанавливать?! Проще продать плантацию!

— Ага. Да кто ж ее купит?!

— Вернеро Рлейн в том круге заходил, предлагал…

— А сейчас?

— Сейчас уже не предлагает.

— Альмер, — тихо попросила я. — Вы, пожалуйста, составьте список тех, кто приходил к вам на плантацию где-то за луну до появления «воришки», и проверьте. Где-то среди них и будет ваш враг. А потом, если вы доверите плантацию УМам-недоучкам, мы очистим ее от этой пакости. Или хотя бы попытаемся. Есть у меня наработки…

— Ага, — понятливо закивал Эвин. — А я пошел рыть окоп.