Лето ночи

Кевин отер кровь, заливавшую глаза, и прищурился на протекавшую цистерну, находившуюся в двадцати ярдах от него. «Почему я должен сделать это с отцовским грузовиком?» Но ответ не казался важным. Возможно, он подумает об этом потом. Сначала нужно добыть искру или пламя.

Он повертел в руках пистолет, уверился, что ствол не забит грязью, и старательно стер с него пыль. Кажется, положить оружие обратно, без того чтобы отец не заметил, что его кто-то брал, уже невозможно.

Кевин поднял пистолет и снова опустил его. Нужно ли сначала зарядить его? Нет, он так не думал. Отец не любил носить с собой заряженное ружье, когда они отправлялись на пруд Хартли поупражняться в стрельбе.

Кевин зажал автоматический пистолет между коленями и левой рукой щелкнул затвором. Патрон вывалился и покатился по тротуару, стала видна влажная щель магазина. Проклятье. Один патрон он все-таки зарядил. Сколько же их там осталось? Надо подумать… семизарядный магазин минус один патрон… В данный момент с математикой у Кевина не ладилось. Возможно, позже.

Левой рукой он поднял пистолет и прицелился в цистерну. Грянувший в этот момент удар грома сделал звук выстрела похожим на слабый щелчок. Если вы не можете попасть в дверь сарая, то вам лучше даже не пытаться. Ладно, это потому, что он слишком далеко.

Кевин попытался встать на ноги, но голова сильно кружилась, и он без сил опустился обратно. Хорошо, он будет стрелять отсюда.

Он вспомнил, что теперь надо передернуть затвор, и снова прицелился, глядя прищуренным глазом сквозь низкую мушку. Интересно, от удара пули возникает искра или открытое пламя? Он не мог вспомнить. Чтобы выяснить это, есть только один путь.

Отдача ударила его здоровое запястье. Он опустил пистолет и глянул на цистерну. Ни искры, ни пламени. Или он просто промазал? Мальчик снова поднял дрожавшей рукой пистолет и дважды выстрелил. Ничего.

Сколько пуль у него теперь осталось? Две или три. По меньшей мере.

Кевин тщательно прицелился в кружок стали, видневшийся сквозь мушку, и медленно, как учил его отец, нажал курок. Раздался звук, похожий на удар молотка по железному листу, и Кевин торжествующе усмехнулся. Но усмешка тут же сменилась гримасой разочарования.

Ни пламени. Ни искры. Ни большого взрыва.

Сколько еще пуль у него осталось? Возможно, ему следует вынуть магазин, высыпать пули и пересчитать их. Нет, лучше не так, лучше пересчитать гильзы, вывалившиеся на тротуар. Вон две или три из них поблескивают в свете фонаря, но потратил ли он только их?

Ладно, по крайней мере одна у него осталась. Может быть, две.

Кевин поднял пляшущей рукой пистолет и снова выстрелил. В то же мгновение, когда он спускал курок, он уже знал, что взял слишком высоко. При таком выстреле он промахнулся не только мимо цистерны, но и мимо самой школы.

Он попытался вспомнить, почему он это делает. Мысль не давалась, но он знал, что это очень важно. Что-то связанное с его друзьями.

Кевин перекатился на живот, положил пистолет на больное запястье и снова спустил курок, почти уверенный в том, что раздастся всего лишь звук щелчка по пустому барабану.

В руку ударила отдача, пламя вспыхнуло как раз около наполнительного цилиндра наверху цистерны, и восемь тонн бензина мгновенно взорвались.

Доктор Рун как раз поднимался на ноги, когда взрыв разорвал перила лестницы на тысячу кусков и над открывшимся лестничным проемом повис огромный гриб пламени. Рун почти спокойно отступил и прижался к стене, глядя с каким-то отчасти академическим интересом на то, как двухфутовая палка балюстрады вонзилась ему в грудь как кол. Он протянул руку к концу ее, но не вытащил копья. Вместо этого он сполз по стене и медленно сел на пол.

Дейл покатился по полу и, прижавшись к двери, прикрыл голову руками. То, что осталось от перил, было охвачено огнем, книжные полки в нижнем этаже полыхали в костре, витражное стекло лопнуло и осыпалось вниз, и каждый дюйм пола второго этажа дымился и обугливался.

В шести футах от глаз Дейла задымились брюки доктора Руна, а подошвы его башмаков стали мягкими и бесформенными.

В открытом лестничном марше в десяти футах от мальчика пламя охватило розовые мясистые волокна паутины, и они обвисли, как бельевые веревки рядом с многоквартирным домом. Шипенье мягкого материала напоминало визг.

Дейл поднялся и, шатаясь, пошел к двери, из которой вырывались клубы дыма.

Класс был в огне. Взрыв свалил с ног каждого, кто здесь находился, – как живых, так и мертвых, – но Харлен помог Майку встать на ноги, и теперь они оба торопливо разрывали путы, стягивавшие тело Лоренса. Дейл подхватил ружье Майка с пола и присоединился к ним, разматывая затвердевшие веревки с рук и шеи брата. Дейл рывком поднял Лоренса на ноги, пока Харлен отбрасывал в сторону стул. Часть веревок осталась на месте, но теперь Лоренс мог стоять и говорить. Он закинул одну руку за шею Дейла, а другую – за шею Майка, плача и смеясь в одно и то же время.

– Позже, – крикнул Дейл, указывая на горящую массу парт и темноту там, где Солдат и Ван Сайк силились встать на ноги. Табби был где-то поблизости.

Майк смахнул с глаз пот и кровь и вынул из кармана последний патрон для обреза. Затем забрал обрез у Дейла и зарядил его.

Пошли, – скомандовал он. – Выбирайтесь отсюда. Я вас прикрою.

Дейл полувывел, полувынес брата на лестничную площадку. Руна здесь не было. Край площадки превратился в стену пламени, в которое сверху один за другим падали мешки со студнем и пучки паутины.

Дейл и Харлен побрели к лестнице, таща между собою Лоренса.

Бельэтаж библиотеки и лестница под ними провалились вниз, вместо них метались тридцатифутовые языки пламени. Похоже было, что вся лестница ухнула в подвал. Кирпичи раскалились до такой степени, что казались прозрачными и белыми. Наверх, – скомандовал Дейл.

Майк выскочил следом за ними из классной комнаты и присоединился к ним, когда ребята стали быстро подниматься вверх по лестнице. Сначала на лестничную площадку, затем на третий этаж, который был закрыт уже в течение многих лет.

Из «пустых» комнат, погруженных в мрак и паутину многие десятилетия, слышалось шипение и вопли. Мальчики не стали задерживаться, чтобы выяснить, в чем там дело.

Дальше. – На этот раз говорил Майк, указывая в направлении узкой лестницы, ведущей в башню."

Доски под ногами дымились и частью уже обуглились, когда они стали взбираться наверх. Вдруг до ушей Дейла донесся страшный грохот, который, видимо, означал, что центральная лестница обвалилась в преисподнюю, которой стал первый этаж.