Лето ночи

После того как Майк рассказал ему о том, что видел на кладбище туннель, а потом почти такой же обнаружил под своим домом, мальчики виделись все реже и реже. Каждый из них, казалось, отступил в привычный круг семьи и домашних обязанностей, как будто считал это более безопасным, чем вторгаться в зловещую темноту окружающей действительности.

А Лоренс между тем стал еще больше бояться темноты. Иногда он плакал во сне и настоял на том, чтобы слабый ночник в их комнате заменили лампочкой на сорок ватт. Маме часто приходилось заглядывать к ним и выключать свет, но она не возмущалась. Несколько раз восьмилетний мальчишка с криком просыпался по ночам.

Прежде чем их отец уехал на восемь дней – ему предстояла деловая поездка в Индиану и на север Кентукки, – мама отвела Дейла и Лоренса к местному врачу, чтобы обсудить их страхи и то дикое обвинение, которое однажды за обедом высказал Дейл, заявив, что Дуэйна и Табби Кука убили взрослые. Доктора звали Вискес. Он всего лишь полтора года назад приехал – а точнее, сбежал – из Венгрии и до сих пор плохо говорил по-английски. Все дети в городе звали его доктором Дуркасом и терпеть его не могли. Он был слишком беден, чтобы покупать новые иглы для инъекций, и вынужден был без конца стерилизовать старые, до тех пор пока уколы не превращались в чистой воды пытку.

Доктор Вискес прописал нетяжелую физическую работу и прогулки на свежем воздухе, чтобы дети излечились от этой чепухи. Дейл слышал, как он говорил матери, что с мальчиком Макбрайдом и его дядей произошел «позор» и что иногда несчастья случаются «двумями».

«Несчастья случаются и “тремями"», – мрачно усмехнулся про себя Дейл.

Остальные ребята собирались вместе лишь изредка. В течение пяти дней после четвертого июля дождь лил почти не переставая, и Кевин, Майк и Дейл с Лоренсом целые дни напролет играли в «Монополию» на веранде у Стюартов. Сначала вместо денег они использовали камешки и играли до тех пор, пока кто-то не проигрывал их все, но потом правила изменили так, что оставшийся «без средств» мог взять в банке «заем» и не выходить из игры. С новыми правилами они начинали играть сразу после завтрака и расходились только перед ужином.

Дейлу две ночи подряд снилась «Монополия», и он был этому очень рад.

На пятый день собака Грумбахера, глупый Лабрадор по кличке Бренди, пробралась на веранду, разбросала «деньги» и сжевала четыре карты. С общего молчаливого согласия с «Монополией» на этом было покончено, и следующие два дня приятели вообще не виделись.

Десятого июля, в воскресенье, которое вообще не было похоже на воскресенье, так как мистер Стюарт вынужден был провести его в главном офисе фирмы в Чикаго, подвал их дома затопило.

С того дня жизнь уже никогда не была такой, как раньше.

В течение двух дней мама боролась с потопом, переставляя вещи с пола на верстак и пытаясь откачать воду с помощью дренажного насоса. За четыре года такие наводнения случались уже дважды, но каждый раз отец справлялся со стихией, удерживая уровень воды не выше двух дюймов. А сейчас вода продолжала подниматься.

Во вторник насос вышел из строя.

К полудню в доме отключилось электричество.

Услышав, что мама зовет его, Дейл спустился из своей комнаты вниз. Гигантские ступеньки подвала вели в кромешную темноту. Мама стояла на предпоследней: с юбки капала вода, волосы, небрежно перехваченные лентой, растрепались. Она едва не плакала.

Дейл глянул вниз. Вода уже залила нижнюю ступеньку. Там было фута два глубины, возможно даже больше. Волны плескались о ступеньку, на которой стояла мама, как во время бури на море.

– О, Дейл, будь проклят этот потоп!..

Дейл удивленно посмотрел на маму. Он никогда прежде не слышал, чтобы она ругалась.

Извини, солнышко, но у меня не работает насос, а вода дошла уже до уровня стиральной машины. Мне нужно спуститься в заднюю комнату, чтобы вкрутить пробку и… Черт, как бы я хотела, чтоб отец был здесь. Я все сделаю, мама.

Дейл изумился собственным словам. Он ненавидел подвал даже в самые лучшие времена.

Что-то подплыло к ступеням. Это могла быть и щепочка, но выглядело очень похоже на спину утонувшей крысы.

– Только надень старые джинсы, – посоветовала мать. – И захвати фонарик.

Наверх, в свою комнату, чтобы переодеться, Дейл отправился почти в полуобморочном состоянии. Чувство одиночества и потери, которое владело им со дня смерти Дуэйна, теперь как тисками сжало сердце. Он смотрел на свои ладони, будто они были чужими. «В подвал? В темноте?» Он переоделся, натянул самые старые кеды, закатал повыше штанины, захватил из соседней комнаты фонарик, проверил его и отправился вниз.

Мама протянула ему пробку.

– Щит как раз над сушилкой в…

– Я знаю, где он.

Уровень воды вроде бы не повысился за эти несколько минут, тем не менее она уже перехлестывала через вторую ступеньку. Короткий коридор перед отсеком, где стояла топка, казался входом в мрачный затопленный лабиринт.

– Только не стой в воде, когда будешь вкручивать пробку. Залезь на скамейку рядом с сушилкой. Убедись, что руки у тебя сухие, и что рубильник стоит на нуле, и…

– Хорошо, мама. – Дейл поспешил ступить в воду, пока его не покинуло мужество и он не кинулся бежать и из подвала – и из дома вообще.

Вода закрывала его колени и была ледяной. Пальцы сразу заныли от боли.

– Вся дренажная система засорена… – услышал Дейл мамин голос.

Он продвигался вперед по темному коридору, освещая фонариком шлакоблочные стены. Луч был тусклым – надо было все-таки вставить свежие батарейки.

Прямоугольник отверстия в угольном бункере справа от него чернел как раз над линией воды. Темные волны плескались вокруг его ног, на поверхности воды плавали какие-то сгустки, очень похожие на человеческие испражнения. «Это уголь», – сказал себе Дейл и навел луч на многорукое чудовище самой топки.

Вода еще не успела дойти до решетки топки. Мальчик понятия не имел, что произойдет, если под водой окажется все это сооружение.

Какой-то звук справа заставил его резко обернуться, едва не задев стенку. Он направил луч фонарика прямо в угольный бункер.

Там было сухо, но что-то поскрипывало около потолка, куда не доходила стенка. В этой темноте сверкали какие-то странные искорки… «Это всего лишь трубы, – мысленно твердил Дейл. – Всего лишь изоляция на них. Не чьи-то глаза. Совсем не чьи-то глаза…»

Сразу за топкой он повернул налево. Здесь будто бы было глубже, хотя он знал, что так быть не должно. А может, должно? Может, каждый следующий отсек подвала расположен чуть ниже предыдущего? А что, если последнее помещение уже заполнено водой до самого потолка?

Ты еще не дошел? – послышался мамин голос, искаженный каменной кладкой стен и водой.

Почти, – прокричал он в ответ, хотя знал, что не преодолел еще и половины пути.

В подвале не было окон, он был слишком низким. Свет фонарика растекался по маслянистой поверхности воды и освещал лишь участок комнаты: трубы, кусочек дерева, плавающий на поверхности, еще трубы, клочок намокшей бумаги у стены, дверь в мастерскую.