Лето в Жемчужине

У Вити кровь жаром ударила в голову.

— Я знаю, где прячется Пузырь! — сказал он не своим, тонким голосом. Стало тихо.

— Что ты болтаешь, Витя? — испуганно сказал папа.

Гвоздь поднял голову и тяжело, с любопытством посмотрел на Витю. И его избитое лицо странно задергалось. Кажется, он только сейчас узнал Витю.

Петр Семенович и дядя Коля переглянулись.

— Где? — нагнулся к Вите Петр Семенович.

— Надо в город ехать! Я сейчас. Только кеды надену!

И Витя, не разбирая дороги, побежал к Птахе, к тому месту, где был причален «Альбатрос». Лодка оказалась на месте.

…Скоро по проселочной дороге, поднимая шлейф пыли, на предельной скорости мчался «газик». В нем, кроме шофера, были Петр Семенович, дядя Коля, Витя и его папа.

Начало светать, за окнами обозначилась прыгающая линия горизонта.

23. Тайное да будет явным

«Газик» вырвался на шоссе и полетел к городу.

Да, Витя Сметанин рассказал о тайнике Репы и Пузыря. Он не мог объяснить, почему, но у Вити была полная уверенность, что сейчас Пузырь скрывается там.

— Тайник, тайник… — бормотал Петр Семенович, о чем-то напряженно думая. А дядя Коля сказал:

— Тайное да будет явным.

И тут Витя вспомнил Репу, его слова о том, что от Пузыря пощады не жди.

«Нет, нет, не в Пузыре дело, — смятенно думал Витя. — Я выдал тайну Репы! Выдал… Но ведь Пузырь — бандит. Они ограбили магазин, чуть не убили сторожа. Если бы я промолчал… Нельзя было молчать!»

Но все равно — на душе у Вити было неспокойно.

— А мне, сын, ты напрасно о своих знакомствах не рассказываешь, — вдруг сказал папа. Витя промолчал.

— Если б они вовремя все рассказывали! — вздохнул Петр Семенович.

Витино настроение поднялось. Потому что новые мысли пришли к нему. Так и раньше бывало. Вот Витя хорошо начал день: сделал зарядку, быстро позавтракал, надел свежую рубашку, бодро идет по улице, все у него спорится, — и Витя представляет, что его видят знакомые, видят, какой он отличный парень, как все у него здорово получается, и, посмотрите, какая решительная походка!

Сейчас Витя представлял: его видят все ребята из их класса. Он в машине опергруппы, едет задерживать опасного преступника, он — только он один — знает, где скрывается Пузырь! А если бы они видели, что совсем недавно происходило на берегу Птахи! Станешь рассказывать, ведь не поверят. Эх!..

— Около поста ГАИ останови, — сказал шоферу Петр Семенович. — Там Сорокин дежурит.

У голубой будки на перекрестке дорог «газик» резко затормозил.

К машине подбежал пожилой милиционер.

— Докладывает старшина Сорокин! — рявкнул он. — Никаких нарушений, товарищ капитан. Проехали… — Старшина Сорокин стал листать блокнот красной обветренной рукой.

— Ты погоди, — перебил его Петр Семенович. — «Москвич» проходил? Старой марки, стального цвета.

— Так точно, проходил! — бодро сказал милиционер. — Вот у меня записано: три часа десять минут. Все у них в порядке — права, багажник пустой.

— Сколько их было? — быстро спросил дядя Коля.

— Двое!

— Может, пьяные? — спросил Петр Семенович, и голос его был сердитым.

— Никак нет! — старшина Сорокин кашлянул, вежливо, в кулак. — То есть шофер, за рулем, трезвый, как стеклышко. А второй — пассажир, верно, немного выпимши. Так ведь, товарищ капитан, пассажирам ничего, положено.

— Положено… — проворчал Петр Семенович.

— Между прочим, — словоохотливо продолжал милиционер. — Очень веселый гражданин оказался. Все шутками. И песню пел. Забавную такую.

Витя высунулся из «газика» и пропел: «В городе Николаеве фарфоровый завод!»?

— Точно! — изумился старшина Сорокин. Петр Семенович тронул за плечо шофера:

— Быстро!

Стрелка спидометра перескочила цифру «100», мелко дрожала. На часах, которые светились голубым, было без пятнадцати пять. Свистел ветер. Уже совсем рассвело, хотя солнце еще не встало.

Показалась городская окраина; стали быстро надвигаться многоэтажные дома; на кольце стояли два пустых троллейбуса с опущенными усами.

«Газик» мчался к центру, к дому, в котором живет Витя Сметанин.

Никогда Витя не видел свой город таким пустым и чистым. Только дворники мели тротуары, да милиционеры стояли на перекрестках. Проехала поливальная машина, раскинув прозрачный веер воды, — и в «газике» запахло дождем; проехал хлебный фургон — и вкусно запахло теплой поджаристой коркой.

Тихо, спокойно. Но где-то близко прячется преступник. Даже убийца!.. Ведь он хотел убить их… Как все это возможно?.. И опять — в который раз! — Вите стало казаться нереальным все происходящее, и непривычный пустынный город и то, что было совсем недавно, и то, что он сейчас поведет этих людей ловить бандита…

Впереди показался их дом.

— Въедем в ворота, — сказал Петр Семенович. — И там остановимся.

…Машина останавливается под сумрачной аркой ворот.

— Только я бы просил… — начинает папа.

— Я вам гарантирую, — говорит Петр Семенович, — мальчик не подвергнется никакому риску.

— Нет, я с вами, — говорит папа.

И уже — подъезд. Витя поднимается вверх, через ступеньку. Сердце опять стучит в голове.

Железная лестница, деревянная крышка люка. Где-то внизу хлопает дверь. Голоса.

— Тише, тише, — говорит сзади дядя Коля. На чердаке сумрачно, пахнет кошками.

— Витя, дай руку, — шепчет папа.

Крыша, влажная от росы, тускло блестит.

Необъятный город со всех сторон; город, окутанный зыбкой утренней дымкой. Город похож на декорации из какого-то спектакля. Над далеким-далеким полем висит оранжевый шар солнца, и его прямой четкой линией пересекла тучка.

— А, черт, — шепчет папа. — Ботинки скользят.

По загородке ходит, покачивается голубь. На стержнях с загнутыми краями крупные капли росы.

— Здесь лестница, — шепчет Витя, — а лаз в углу, кирпичами заложен. Надо спуститься.

Витя заглядывает вниз, на «пляж» Репы. Лаз аккуратно заложен кирпичами.

«А вдруг его там нет?» — с ужасом думает Витя и слышит, как мелко стучат его зубы. Только этого не хватало!

Папа крепко держит Витю за руку.

— Оставайтесь здесь, — шепчет Петр Семенович. Первой исчезает в проеме голова дяди Коли. Пропуск в сознании — что-то не увидел, не услышал. Был или не был выстрел?

— Папа, стреляли?