Летопись Третьего мира. Ч.1. Огни Ринеля

Амит вел свою маму под руку и рассказывал ей о саде, о некоторых видах фруктов, которые выращивались исключительно в этом монастыре, и хвастливо заметил, что умеет варить из этих фруктов уникальные зелья: бодрости и восторга. Полезность первого была очевидна: в зависимости от физического и психического состояния того, кто его выпил, оно позволяло человеку отодвинуть момент впадения его мозга в мини-сны, что значительно повышало производительность и нередко спасало жизни монахам и тем, кого они защищали. Что до зелья восторга... Мастер Мидзука нередко сравнивал его с сывороткой правды, но с некой оговоркой:

– Сыворотка правды вынуждает человека отвечать правдой на все заданные ему вопросы, и в зависимости от того, заколдовали ли его на молчание, дал ли он обет скрыть информацию или что ещё - сыворотка действует или нет.

– Мидзука подошел к своему рабочему столу, где стоял небольшой котелок, и из него клубами валил белый пар.
– Я не стану учить вас варить сыворотку правды - она бесполезна в шести из десяти случаев, ведь если человек хочет скрыть тайну, для него сыворотка правды станет тромбом в мозге и человек просто умрет. А поскольку мы с вами ни коим образом не должны вредить людям, я вас научу варить зелье восхищения, оно же восторга. Не знаю, почему его так назвали...
– Мидзука почесал затылок и облокотился о стол.
– Зелье восторга состоит из двух зелий: зелья субъекта и зелья объекта, самое главное - не перепутать их. Чтобы зелье подействовало, достаточно одной капли варева. Её надо нанести на кожу или волосы объекта. Зелье субъекта яркого синего цвета, и если оно светится в темноте - то это наимощнейший вид. Зелье объекта - красное. В течение некоторого времени, человек, которого вы окропите таким зельем, будет видеть в вас самого бога, идола, объект восхищения, и он сам захочет все вам рассказать, даже если вы не будете задавать вопросов.

– И ты умеешь варить подобную вещь?
– Улыбнулась сыну Амфитеа, когда он показал ей маленькое незаметное среди других растение, похожее по форме на ромашку, только не с белыми лепестками, а с ледовито-голубыми.
– Это же агрия! Их ещё называют ядовитыми ромашками. В одном городе погибло великое множество девочек, которые из них плели себе венки...

– Верно, и именно они являются основным ингредиентом для зелья восхищения, и чем мельче сами цветки, тем сильнее получается зелье.

– Мне кажется, что сыворотка правды - куда более гуманный способ выведать информацию...

– На самом деле, зелье восхищения используется не только для этого... Это самый легкий способ в нужный момент подчинить себе человека, не причиняя ему вреда. Рецепт этого варева держится в строгой тайне, поскольку для него не существует нейтрализатора, и если подобного рода зелье попадет в оранскую академию, то в выпуске будут сплошные архимаги.
– Говоря это, Амит смотрел противоположную сторону, и думал, показать ли матери розовый сад.

– Что ты имеешь в виду?
– Амфитеа с любопытством рассматривала цветы агрия, видя, что все они выросли не больше ноготка на большом пальце.

– Ученики могут применить зелье к своим преподавателям, и те им хоть сразу печать верховного мага отдадут. Мама, ты когда-нибудь слышала про наш розовый сад?

– Ваш розовый сад?
– С удивлением переспросила она, глянув в ту же сторону, куда засмотрелся её сын.
– Честно признаться, нет. А что это?

– Я покажу тебе, если ты пообещаешь, что не напишешь об этом нигде и оставишь это лишь своим воспоминанием. Хорошо?

– Да, да, конечно, только что это?

– Ты увидишь и сразу все поймешь.

Он взял её под руку и повел через весь сад, мимо фонтана, мимо трех теплиц, расположившихся за вторым корпусом, и они вышли на опушку леса, к месту, что в паре сотен метров от любимого дерева Стижиана.

Амфитеа сначала не поняла, куда сын привел её, но стоило ей захотеть задать вопрос, как среди высокой травы она увидела некие красные пятна - это были розы. Высокие, стройные, с широкими острыми шипами, большими зелеными листками и огромными бутонами кроваво-красного цвета. И их было много - несколько сотен, может, тысяча, но среди них Амфитеа видела и черные розы: иссохшие, гниющие, умирающие цветы. Это сочетание черного, красного и зеленого цветов напомнили женщине кладбище:

– Что это?
– спросила она, садясь на корточки.

– Каждая из этих роз символизирует ученика или выпускника монастыря. Черные - это те из нас, кто уже покинул этот мир, красные - это ныне живущие монахи. Бутоны раскрываются и цветут вместе с нами, показывая, как сильно развились мы, и достигли ли мы своего предела.

– Ах!
– Воскликнула восторженная женщина, хлопнув в ладоши.
– Покажи-ка мне свою розу, Амит! Я должна знать, вырос ли мой мальчик! Ну же!

Амит пожал плечами и сделал несколько шагов по траве, ступая аккуратно, чтобы не задеть чужие розы.

– Вот моя, - сказал он, указывая на невысокую, но очень красиво цветущую розу, уже полностью раскрывшую свой бутон и издающую сладкий, тонкий аромат.

– Какая красивая.
– Улыбнулась она, обняв своего сына, - буду теперь всем рассказывать, что мой сыночек - благоухающая алая роза.

Амит поцеловал маму в щеку, но побоялся сказать ей, что если роза так цветет - это не значит, что её хозяин очень силён. Это лишь значит, что он достиг своего предела и дальше его сила уже никогда не возрастет.

В полуметре от розы Амита стремился к небу ещё один росток: маленький, сантиметром может быть двадцать, с полностью закрытым бутоном: "Если твоя роза сейчас такая, то какой же будет твоя сила, когда она зацветет, Стижиан?"

Через пару часов после лекции, Амфитеа вернулась в корпус, чтобы все-таки поговорить с Тео Ветру. Когда она подошла к кабинету, где он должен был быть, то увидела, что дверь открыта, и решила без стука войти. Она надеялась увидеть там Тео, но вместо этого обнаружила его сына, стоящего на стуле, приподнявшись на цыпочки, и ищущего на полке почти под потолком какую-то книгу.

– Мастера Тео сейчас нет, - сказал Стижиан, едва рука женщины прикоснулась к ручке двери, - и не знаю, во сколько он вернется.

Она открыла дверь, и увидела, как обнаженный по пояс монах спрыгнул со стула, держа в руках небольшую, размером с ладонь, толстую книжку, которой, на вскидку, можно было дать лет триста.
– Ах, это вы мать Амита, Амфитеа Лоури? Рад с вами познакомиться, меня зовут Стижиан, я сосед вашего сына, в комнате одной живем.

– Очень приятно, - она протянула ему руку, и он осторожно, чуть ли не двумя пальцами, пожал её.

– Вы что-то хотели?
– Стижиан подошел к стоящему у окна столу, заваленному книгами, бумагами, банками с чернилами и тонкими стержнями, и стал на нем что-то искать.

– Вообще, как историк, я хотела поговорить с Тео Ветру, ведь он - легенда среди монахов, видная фигура в истории. Для меня было бы большой честью познакомиться с ним лично. Но поскольку его нет, может вы мне о нем что-нибудь расскажите, Стижиан?

– Я?!
– Удивленно спросил он с осчастливленным лицом, выхватив из стопки книг какую-то бумажку.
– Как историку, я вам ничего не смогу рассказать о Тео. Он сильный монах, он замечательный учитель, у него есть чувство юмора, и иногда в нем просыпается режим "отца" и он пытается воспитывать нас "настоящими мужиками". Ну, так подшучивает Млинес.
– Стижиан улыбнулся и открыл книжку где-то в середине.