Летопись Третьего мира. Ч.1. Огни Ринеля

– Посмотри вперед, на высокие ворота. Нет, не туда, а на выход с вокзала.

Амит присмотрелся, но разглядеть не смог - дождь, ночь и клубы пара, расходящиеся от поезда, скрывали все. Однако медиуму хватило смекалки, чтобы понять что там - инквизиторы.

– Что им нужно в торговом городе?

Стижиан пожал плечами и повернулся к Амиту: на нем был почти новенький плащ с белой полосой, который, казалось, только что был сшит и не был ни в одном бою...

– Да, ты правильно подумал. Я его заказал по окончании обучения и с тех пор...

– Ты хоть драться не разучился?
– С серьезным сомнением в голосе поинтересовался Стижиан, громко хрустнув пальцами.

– А что, думаешь, придется?

– Нет, конечно, нет, просто двое мужчин пройдут через этот пост охраны, и никто не обратит внимания на то, что один из них отдаленно напоминает монтерского монаха, - Амит даже не обиделся, - а другой...

– В плохом настроении. Пошли.

Чтобы там не творил совет инквизиторов, магистров и сенат, а стоило людям, прячущимся под навесом от дождя, увидеть белую полосу на темно-коричневом кожаном плаще, как они встрепенулись, стали толкать друг друга в бок, и в их глазах засияло нечто, что с невероятным усилием пытались задушить церковники - надежда:

– Репутация есть репутация.
– Пробубнил Стижиан, и кончики его губ изогнулись в легкой улыбке.

– Клятва есть клятва. Мы никого не можем убить, ты забыл?

– Я помню.

Инквизиторов оказалось всего трое, остальные семь человек - просто послушники, хотя некоторые из них были старше обоих монахов вместе взятых. Они стояли у высоких широких ворот так, словно только что выбрели из бара: громко болтали, что-то пили, далеко плевались, в общем делали все то, чего на посту делать никак нельзя.

Лишь один их них, самый молодой из послушников, мальчишка лет пятнадцати, стоял смирно и вглядывался в темноту. Большая часть пассажиров, приехавших на том же поезде, что и монахи, шли в другую сторону и пересаживались на другие поезда. Мимо поста, где стояли инквизиторы, редко кто проходил.

Завидев двух людей, юноша тут же встрепенулся и сделал шаг вперед, но не успел он открыть рот, как инквизиторы замолкли и самый старший из них, Хав Ист, положил руку на плечо мальцу и сам вышел вперед:

– Амит, помнишь, что говорилось в книжках о глазах феникса?
– до поста оставалось всего несколько метров.

– "И бежали в ужасе враги, увидев бездну в его глазах..." Ты об этом?

– Да... Может, проверим?

– Хех, а как же твое нескрываемое желание вернуть мне прежнюю форму? Жирок, там, согнать...

– Успеется.

– Вы двое!
– Гаркнул Хав, обращаясь к монахам.
– Остановитесь! Эта форма...
– Он окинул взглядом плащ Амита.
– Вы арестованы!

– Что, оба?
– Возмутился Стижиан, - я вообще не с ним!

– Ты!
– Он подошел к нему и сдернул с его головы капюшон.
– Ты... Слепой что ли? Открой глаза!

Вокруг Амита выстроились четыре послушника, вооруженные палками, отдаленно напоминающими дубины.

– Хорошо.
– Стижиан открыл глаза и увидел, как мокрый от дождя, высокий и, возможно, сильный инквизитор в серых одеждах хватает ртом воздух, как его глаза налились кровью и наполнились ужасом.

– О Богиня!
– Завопил он, сделав несколько непроизвольных шагов назад.

Стижиан посмотрел на всех, кто стоял на посту, и с каждым из них встретился взглядом: они замерли, окаменели:

– Лгут книги, - сказал Амит, - "в ужасе" - да, "бегут" - явно нет.

– А ты бы смог бежать или вообще шевелиться, увидев, скажем, Млинес, когда та по-настоящему не в духе?
– Стижиан собрал промокшие насквозь волосы и выжал их, словно полотенце.

– Вспоминая свой первый боевой опыт... Да, бегать я умею хорошо. Клятый дождь.

Они прошли мимо поста, где окаменевшие от страха инквизиторы не могли и шевельнуться, и вышли в город.

– Интересно, а при посадке на следующий поезд, ты так же будешь проходить?

Не смотря на ночь и проливной дождь, который с минуты на минуту должен превратиться в ливень, на центральной площади Осфити собралось невероятное количество народу. То были рыбаки, их жены, военные, стражи города, нищие, приезжие и немыслимое количество представителей церкви.

Протискиваясь сквозь толпу людей, монахи никак не могли понять, что же происходит, но до них доходили обрывки чьих-то словно бы предсмертных криков, которые вырывались из уст оратора вместе со слезами:

– ... И конца этому не будет!! Пока мы ещё живы!!... Сколько можно терпеть лишения?..

Это был голос мужчины, который надрывался, стараясь перекричать шум дождя и гул толпы. Он стоял на ступенях Одиннадцатой Святой Церкви и кричал, кричал, кричал. Подойдя поближе, Стижиан и Амит услышали следующие речи:

– И они называют себя слугами Богини? Величайшего Божества, принесшего себя в жертву ради того, чтобы даровать нам Святое Учение? Эти кровопийцы, убивающие наших братьев и сестер? Лжецы, утверждающие, что ими покровительствует сама Богиня?!

Это кричал старец, одетый в священнические одежды сплошь белого цвета. Он держал в руках четырнадцатигранную звезду, а значит он - настоятель правоверной церкви, и скорее всего - глава Одиннадцатой Святой Церкви.

Сразу не было заметно, но седовласый старец был весь перепачкан кровью, которую почти смыли капли дождя, а там, чуть позади него, ещё несколько служителей церкви возились над телом ребенка, из-под ног которого тек кровавый ручей:

– Вот уже триста лет они проливают кровь людей, и не важно, в чем они были повинны! Любой человек, какой бы ужасный поступок он не сотворил, заслуживает жить, и имеет право на защиту и спасение! Инквизиторы и их руководители совсем забыли об истине, написанной в Святом Писании! Обесценили человеческую жизнь своими деяниями!..

– Эй, Амит, что это?
– Стижиан вдруг почувствовал знакомое ощущение, но раньше чем он услышал ответ, над его головой со скоростью стрелы пролетело нечто мелкое, но сверкающее, что пробило грудь оратора, и в гробовой тишине, лишь под шум дождя, он мертвым рухнул на ступени.

Тишина затянулась не больше, чем на мгновение, а за ней последовало то, что страшнее всего:

– Настоятель убит!

– Клятые инквизиторы!

– Как вы смеете обвинять слуг Богини!

– Убийцы!