Летопись Третьего мира. Ч.1. Огни Ринеля

Стижиан нашел себе уютное место за домом, где уселся в плетеное кресло и, положив ноги на стол, принялся любоваться живой изгородью, скрывавшей от глаз гостей и хозяев вид фамильного кладбища.

Вскоре из дома вышел Дримен, интуитивно сумевший найти на кухне большой металлический чайник и три чистые кружки. Поставив их на стол, откуда монах своевременно убрал ноги, он ещё раз сходил в дом и притащил целую корзину всяческий сладких вкусностей. Чайник закипел от одного прикосновения пальцем.

Маг скинул книгу-сумку с плеча, та упала на землю, затем он снял очки и положил их на край стола, и только тогда Стижиан наконец заметил, что тот не открывает глаз.

– Оримие Интетта?
– Через несколько минут молчания спросил он, давясь горьким зеленым чаем без сахара.

– Что? Как ты догадался?
– Дримен чуть не пролил горячую жидкость на свою белоснежную рубашку - так сильно удивился осведомленности собеседника.

– Просто подумал, раз уж я у неё родился фениксом...

– Фениксом?!

– ...То второй ребенок мог стать чем-то ещё более странным, вот и предположил самое невероятное.
– Стижиан поднял кружку, словно произнес тост.
– Поздравляю, у тебя невероятно неугомонный дух.

– Откуда ты знаешь о моем даре?
– Маг взволновался - та монашка два года назад так и не дала ему внятного ответа, и никто другой не мог ему рассказать.

– Вычитал в одной древнейшей книге магии, ещё когда учился в Храме Северной Звезды.

– Хотелось бы и мне её прочесть...

– Оба живы и здоровы.
– Выкрикнул счастливый Амит, собирая волосы в хвост.

– Какая жалость.
– В один голос произнесли... братья.

Медиум не стал мелочиться, и умыкнул прямо из-под носа друга корзинку с вкусностями, шмякнулся на третье из четырех кресел, стоявших вокруг стола, и принялся хлестать чай прямо из чайничка.

Наступило молчание, раздражающее, напряженное, и лишь съев половину булочек, Амит понял, что он им двоим мешает. С глухим звуком, пустой чайник приземлился на стол, и медиум, дожевывая печенье, встал и сказал, что пойдет поищет источник сей негативной энергии, после чего зашагал в сторону живой изгороди, пытаясь сообразить где же там вход, который оказался скрыт за ближайшим поворотом.

– Феникс?
– С недоверием в голосе спросил Дримен, видя перед собой не огненно-красную ауру, а черно-серую, пыльную, каких он не видел никогда раньше.

– Вроде да, как ещё объяснить тот факт, что я воскрес, и когда пытаюсь применить силу, её сопровождает не слабая магия огня?

– Покажи! Ну пожалуйста, мне интересно какая мощь огня фениксов. Ведь это миф, легенда, старая сказка!
– Он хлопнул в ладоши и с тоской приподнял чайник, убедившись в том, что он пуст.

– Я сказал тоже самое своему мастеру, когда она предположила это, но...
– Монах отъехал на стуле подальше от стола и призвал сферу. Даже с закрытыми глазами, пользуясь лишь магическим зрением, Дримен увидел шар, полный перемешавшийся между собой магии Сияния и огня. Более того, ему казалось, что он даже видит руку, над которой парила изумрудная сфера, а этого магическое зрение просто не позволяло.

– Потрясающе! Немыслимая сила.

– Ага, - Стижиан погасил сферу и пронаблюдал за тем, как откуда-то со стороны, где море, прилетело нечто, что мгновением позже оказалось водой. Крышка чайника поднялась, и вода с громким "бульк" упала в него, а следом Дримен ударил себя по лбу, со словами:

– Заварки то нет больше.
– И тут же из открытого окна на кухне прилетела небольшая баночка с зелеными ароматными листками.

– А можно ещё сахар?

– Нельзя, сладкого вон полная корзина.
– Дримен вскипятил воды, а когда приподнял чайник, стало видно черное пятно на поверхности стола.

– После Амита тут уже и ничего и не...

– Сколько тебе было лет, когда тебя увезли?

– Семь... А сейчас мне должно быть... Сейчас вообще какой год?

– Шестьсот тридцать шестой со дня падения Северной Звезды... ну по крайней мере мне так сказала Лекса.

– Значит мне сейчас двадцать девять, но сожгли меня в двадцать два, так что и выгляжу я на двадцать два.

– Мне сейчас столько же. А увезли меня в четыре...
– Дримен приподнял очки и потер глаза, после чего с удовольствием откинулся в кресле.
– В Орану, собственно там я и вырос.

– А кто такая Лекса? Девушка твоя?

– Невеста. И кстати, ты будешь дядей месяцев через восемь.

Стижиан чуть не захлебнулся чаем, на что раздалось ехидное хихиканье мага.

Снова молчание, но теперь иное, даже приятное, словно они - два старых друга, которые сидят у камина за бутылочкой вина... и чего-то не содержащего виноград, и вспоминают былые времена.

– А мы с тобой очень похожи.
– Заметил монах.
– Только у меня волосы короче... чуть-чуть, и цветом немного отличаются.

– Что ж, выходит ты тоже красавчик.

Братья улыбались... и давились чаем без сахара.

Амит обошел живую изгородь с правой стороны и вышел к небольшому, огороженному невысоким металлическим заборчиком кладбищу. На тот момент, там было всего три пышно оформленные могилы, где покоились двое мужчин и одна женщина. Это были оба родителя и старший брат нынешнего главы города Маэса Клода.

Рассмотрев это место как следует, Амит захотел, чтобы его похоронили точно так же, и он имел ввиду не массивные надгробные плиты с символом Храма Сияния на них, а местность: за кладбищем нагая часть холма завершалась, и дальше, до самой высокой точки, тянулся смешанный лес, и могилы располагались как бы у его подножья.

Призадумавшись и послушав ворчание Фузу, медиум понял, что источник негатива расположен чуть дальше этого кладбища, где-то в лесу. Амит перепрыгнул через забор и пошел выяснять, что же это такое, и, пройдя всего лишь пару метров, он увидел ещё одну могилку.

Маленькую, скромную могилку...

– Стижиан!!!
– Услышал монах со спины свое имя, обернулся, и увидел Амита, который поманил его рукой.
– Идите сюда, оба! Бегом за мной!

Братья тут же вскочили с места и побежали вслед за явно взволнованным Амитом, поведшим их через кладбище туда, на небольшую полянку, расположенную на обрыве, откуда открывался вид на море.

– В чем дело, что за паника? Это - то место? Да, я чувствую здесь нега...

Стижиан замер, едва прочел имя и дату на могиле, от которой шел тонкий, но беспрерывный и четкий поток энергии. Дримен тоже чувствовал его, но никак не мог понять, что же заставило монаха замолчать, и что так обеспокоило его друга:

– В чем дело? Что не так?

– Элиссия Клод.
– Громко произнес Стижиан.
– Родилась шестнадцатого мая шестьсот тридцать шестого года. Умерла... Четвертого июня. О Богиня, это же день, когда я...