Летопись Третьего мира. Ч.5 История Тоурен

– Я уже давно разучился или пользоваться. Мне любая железяка в форме меча будет лучше самого дорогого магического посоха.

После этих слов плохо вяжущийся разговор на несколько минут стих. Стижиан смотрел на брата каким-то неопределённым взглядом, а тот уставился в пустоту.

– Я до сих пор не могу принять мысль о том, что её больше нет. – Медленного проговорил Дримен, и монах увидел блестящую у него в руках безделушку, свисающую с запястья. – Я потерял столько людей: друзей, учеников, столько крови было пролито… Но я только сейчас вдруг смог понять, что мне плевать на всё это. Я думаю только о ней… Её нет…

– У тебя есть дочь. – Монах не нашел что еще сказать.

– Две. – Тот улыбнулся и громко шмыгнул носом. – Две чудные дочурки. Старшую, правда, если доживём, придётся отдать на воспитание Одераричи, чтобы она не съела кого-нибудь. – Он нервозно засмеялся.

– Иди сюда, - Стижиан протянул брату руку и, когда тот взял её, с легкостью помог ему взобраться на ветвь и сесть рядом, - так лучше, а то я не слышу, что ты там бормочешь.

– Странное дерево, я таких не видел раньше.

– Это зеленое критши, - пояснил тот, - оно всегда возникает там, где мне нужно.

– То дерево из Монтере? Как это возможно, что дерево тебя преследует?

– Ты – маг, ты мне скажи.

– Я никогда не увлекался мистикой, хотя её в Оране пруд пруди. Призраки, аномалии, люди, слышащие голоса, псевдо-медиумы, проклятия. Уйма всего, на самом-то деле, и это всё очень интересно, но не было времени как-то. Да и стихийная магия это такой тёмный лес…

– Это ты мне говоришь? Ты – гений магии?

– Ты мне льстишь.

– Это признают все, даже этот чудак Вильмут.

– Вот он – гений. Полагаю, с вопросами о мистике – это к нему. Я восхищен им, правда! Его мышление… ничем не ограниченно.

– Да… только кто он? Отец рассказывал мне об их знакомстве, но это не объясняет ни его сил, ни его интеллекта. Откуда он такой?

– Лин говорила мне, что он последний из народа митов, и вроде бы они... очень гибкие. Миты были напрочь лишены инстинкта самосохранения и были уничтожены все. Кроме одного. Вильмута спас Одераричи и забрал его в крупный город того времени.

– В Орану?

– Да, старую Орану. Вильмут он как-то… он впитывает всё, запоминает, слушает, но не верит ничему наслово, и это убирает из его ума рамки. Я так не могу. Я – ученый, а Вильмут – он философ магии… Мне кажется, нет такого объекта, которого он бы не смог описать.

– Тебя успокаивают мысли о науке?

– Да, я скучаю по академии. Учить студентов сложностям теории магии гораздо проще и приятнее, чем объяснять им, как убивать демонов, когда эти демоны – вот они, уже здесь.

– Дримен…

– Я не представляю, как буду реабилитировать академию, когда всё закончится… - он стал тереть глаза пальцами, оказавшимися приятно-холодными. – Почти весь преподавательский состав и все старшекурсники погибли, так что…

– Дримен. – Снова повторил монах его имя, и тот замолчал.

– Прости.

– Да что ты. Я понимаю тебя, хотя у меня-то никогда не было учеников, но мои отношения с Орой…

– Я до сих пор не понимаю, как вы сошлись. Тем более, она всё-то время правила Ораной, и правила, хочу заметить, хорошо. Неужели ты и правда не догадывался, что она ведёт двойную жизнь?

– А ты? Ты был её придворным магом.

– Я с ней не жил.

– Я, считай, тоже. Всё как-то сумбурно вышло, но я рад, что все получилось именно так.

– Стижиан, - он повернулся к брату лицом, - ты же понимаешь, что если всё пройдет так, как спланировал Вильмут, мы остановим Ксардеру и спасём Амита, то ты станешь королём? Королём Ораны. Королём людей. Ты – монах и носитель духа королевского феникса.

– Я больше не ношу феникса.

– И всё же. Ты будешь королём. – Голос Дримена перешел на высокий шепот. – Ты готов к тому, что тебя ждёт? Ведь после войны останется очень много проблем, и у людей уже не будет Богини, не будет матери-церкви, будут только их правители: ты и Ора. Ты готов к этому?

– Я пока стараюсь об этом не думать. Хотя мне уже довелось побыть в шкуре короля людей.

– В Хар-Терр-Кроне? Ты ведь справился.

– Я был не один, со мной была Ив. Если бы не она, меня бы прикончили еще в Денарионе.

– А где это, кстати?

– Денарион вообще-то был скорлупой чёрного феникса – Ди. Теперь земли Ораны станут ещё богаче благодаря тому невероятному количество риалрона, что он притащил на своей шкуре.

– Да ты шутишь! – Усмехнулся маг.

– Нет, нисколько. И кстати сказать, ты бывал в том городе, откуда можно попасть в Денарион.

Дримен вопросительно поднял брови.

– Хан-Морта.

Маг сощурился, припоминая, а потом закивал, вспомнил о своём знакомстве с Млинес и Орой.

– Я как-нибудь тебе расскажу о нашем походе в город фениксов.

– С нетерпением буду ждать.

Стижиан повернулся к брату боком, и черные бусины его глаз устремили свой взгляд вперёд.

– Невозможно будет править одному.

– А как же Сенат? Ора? Не знаю, как первые, но она-то будет с тобой рядом. И не забывай про верных тебе друзей, а у тебя их не мало. И обо мне не забывай.

– Тебя из академии за уши не вытащить.

– Ну… - Дримен усмехнулся и почесал затылок. – Да, но я всё еще придворный маг.

– Да, но двора то нет.

– Мы построим новый. И в этот раз, я надеюсь, без всяких извращений вроде генератора полей, воздушных островов и плавающих по воздуху лодок.

– Я думал, они тебе нравятся. Красиво же.

– Они стали мне нравиться только когда я научился телепортироваться. Вслепую, знаешь ли, не так-то просто на эту лодку попасть. Да, я всегда умел видеть магическим зрением, но поверь мне, мир магии очень сильно отличается от мира материального.

Оба одновременно и очень тихо засмеялись: эта полупризрачная тишина создавала ощущение уюта, которого обоим очень не хватало.

– Скажи мне, какое твоё самое яркое воспоминание за всю жизнь? Мы братья, Дримен, а я так мало о тебе знаю.

– Самое яркое воспоминание... – Лицо брата расплылось в улыбке. – Мне было шестнадцать. Я как раз должен был перейти в категорию старших учеников и начать изучение высшей ступени магии, но за несколько дней до перевода, Линео перевёл меня из группового обучения на индивидуальное. Всю мою жизнь, сколько я себя помню, у меня ни с кем не было близости. Люди не любили ко мне обращаться и вообще обходили меня стороной. Что уж говорить о какой-то физической близости. Моего тела касались только врачи на медосмотре и целители, когда им приходилось зашиватб мои раны, а так… Мне было шестнадцать, когда я познакомился с Лексой и впервые… Наш первый поцелуй. Мой первый поцелуй. – Он вздрогнул и встряхнул плечами. – Каждый раз, когда вспоминаю те минуты, у меня мурашки по спине пробегают. Целыми стадами. Она была такая тёплая, мягкая и очень нежная. Даже руки, а это при том, что она занималась самыми разными видами ковки, в том числе и тяжелой. Я помню жутко волновался… - Дримен улыбался. – Это чудо, что встретил её… - Он умолк на полминуты.
– А кто была твоя первая девушка?