Летописцы Победы

Борис Горбатов и Мартын Мержанов нашли вскоре чрезвычайно интересную тему: пещерные, другими словами, подвальные немцы. Писали репортаж всю ночь. На рассвете он уже лежал на телеграфе, а когда был напечатан — получил широкий резонанс у фронтовиков.

С интересными и содержательными корреспонденциями, репортажами и очерками выступали в это же время на страницах «Правды» военкоры 1-го Украинского фронта. Борис Полевой напечатал ряд репортажей и очерки «Бои на улицах Берлина», «Передовая на Эйзенштрассе». В последнем рассказывалось, как старший сержант Трифон Лукьянович, до войны житель Минска, где погибла в первые же дни войны во время фашистской бомбежки города вся его семья, спас на передовой, в ходе боя, крохотную немецкую девчушку, лежавшую возле убитой матери. Лукьянович, несмотря на ураганный огонь с фашистской стороны, по-пластунски добрался до девчушки и под градом пуль вынес ее на руках к своим окопам. Однако в самый последний момент, когда преодолевал бруствер окопа, был тяжело ранен.

Спустя много лет после войны немецкие патриоты точно установили место, где совершил этот замечательный подвиг Трифон Лукьянович. Оказалось, что это произошло не на улице Эйзенштрассе, как написал Полевой, а на Эльзенштрассе. Теперь на Эльзенштрассе установлена памятная доска, на которой указана фамилия Лукьяновича, а также изложен его подвиг.

С не меньшим успехом выступали также другие военкоры-«первоукраинцы». Вадим Кожевников написал репортаж «Артиллеристы ведут огонь», Сергей Борзенко — корреспонденцию «Неукротимая воля» о наступательном порыве советских воинов.

Когда войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов развернули совместные бои в фашистской столице, военкоры-правдисты стали частенько обмениваться через узлы связи короткими приветственными телеграммами. Иван Золин писал Борису Полевому: «Поздравляем отличными материалами. Так держать!» Полевой ответствовал не без лукавства: «Восхищены вашей активностью. Учимся у мастеров».

Лавируя между колоннами танков, объезжая многочисленные баррикады, каждый из нас ежедневно пробивался вслед за наступающими частями в центр Берлина. Надо было поспеть всюду. Фашисты сопротивлялись жестоко, защищали с упорством каждую улицу, каждый дом. Гитлеровское командование напрягало все силы, пытаясь во что бы то ни стало сдержать удары советских войск. Армия генерала Венка, которая по указанию Гитлера прорывалась на выручку Берлина с запада, не выполнила своей задачи. Теперь надежды возлагались на армию генерала Буссе, все еще находившуюся в районе Франкфурта-на-Одере.

Советские полки с непоколебимым упорством парировали контрудары противника в Берлине и уверенно продвигались вперед. Подчас было трудно понять, где проходит линия фронта. Стараясь добыть материал для газеты из первых рук, правдисты были постоянно в гуще войск. В этом не было ничего необычайного, тем более героического. Героями были солдаты и офицеры, которые под градом вражеских пуль, снарядов и мин вели наступление. Но когда бывало туго, приходилось и корреспондентам браться за оружие.

У Шпрее мы с известным писателем, человеком не таким уж молодым, корреспондентом «Известий» Всеволодом Вячеславовичем Ивановым попали на командный пункт роты, которая отражала очередную ожесточенную контратаку фашистов. И вот настал момент, когда и нам дали в руки автоматы. Контратака, однако, вскоре была отбита.

— Скажи кому, что пришлось браться за оружие, пожалуй, не поверят, — говорил Всеволод Вячеславович, щуря из-под очков серые улыбчивые глаза.

В Вайсензее Горбатов и Мержанов попали под обстрел фашистских автоматчиков, и неизвестно, чем кончилось бы дело, если бы их не выручил решительными действиями шофер Гриша Мирошниченко. Он рванул «эмку» на большой скорости вперед и быстро проскочил мимо домов, в которых находились гитлеровцы.

В сложный переплет попал в бою за улицу на подходе к одному из берлинских вокзалов Василий Величко. Возвращаясь вечером из подразделения, которое штурмовало этот объект, он был ранен в плечо и упал. Его подобрал работник политотдела 8-й гвардейской армии подполковник Н. Овчинников и доставил на наблюдательный пункт. Здесь Величко была оказана медицинская помощь, сделана перевязка. От предложения лечь в госпиталь он наотрез отказался.

Телеграф ежедневно принимал от нас все новые и новые корреспонденции для «Правды». Мы видели, что газетные полосы заняты важными официальными материалами, вздыхали, но нисколько не сетовали и продолжали писать, ибо хорошо знали, как необходима была в дни битвы за Берлин каждая взятая из огня строка.

Каких только встреч не было в ходе боев в Берлине и под Берлином! На автостраде, которая охватывала кольцом фашистскую столицу, мне неожиданно встретился правдист, до войны заведующий отделом информации «Правды», а в годы войны редактор «Иллюстрированной газеты» Леопольд Железнов. Но, пожалуй, самой примечательной все же была встреча с бывшим выпускающим «Правды» Федором Ципориным. Как-то ночью в поисках пристанища я заехал в редакцию газеты 8-й гвардейской армии. Выйдя из машины, услышал в возвышавшемся во тьме сарайчике знакомый с детства звон льющейся в ведро струи молока. Как оказалось, корову доил Ципорин. Он работал в армейской газете наборщиком. В знак встречи мы выпили полведра парного молока.

На одной из центральных берлинских улиц я увидел маршала Г. К. Жукова. Он сидел, как всегда, рядом с шофером. На нем было кожаное пальто, полевая фуражка. Лицо его было суровое, сосредоточенное. Маршал ежедневно находился среди наступающих. В этот раз, как выяснилось потом, он направлялся к Моабиту, где продвижение наших подразделений затормозилось. Г. К. Жуков хотел лично разобраться в причинах этого. В ходе Берлинской битвы маршал никого из военкоров не принимал, и потому случайная встреча с ним была удачей.

28 апреля нас всех поразила новость — гарнизон Берлина был рассечен на части и представлял собой всего лишь цепь изолированных друг от друга островков. Бой шел за имперскую канцелярию. Наступающие уже видели в бинокль сквозь клубы дыма и пыли гигантское здание рейхстага с крутобоким стеклянным куполом над крышей.

Это была агония Берлина. А «Фелькише беобахтер» продолжала беспардонно утверждать: «Новые силы подходят»; «Берлин ни в коем случае не предоставлен самому себе, он является частью единого фронта». Так геббельсовские пропагандисты стремились успокоить и одурачить своих солдат и берлинцев.

В штаб фронта беспрерывно поступали из частей сообщения о захвате в Берлине новых улиц, площадей, районов. Их названия тотчас наносились на карту: Александерплац, Митте, Моабит. Эти слова почти одновременно перекочевывали в наши блокноты, а оттуда в корреспонденции и репортажи. На второй день их видели на страницах «Правды» миллионы читателей.

Посоветовавшись по штабному правительственному телефону с редакцией, Иван Золин отменил нашу «приписку» к армиям. Было решено сосредоточить усилия всех военкоров-правдистов в тех частях, которые ближе всего находились к правительственным учреждениям гитлеровской Германии.

Можно без преувеличения сказать, что в освещении битвы за Берлин наступил кульминационный момент. Но редакция не успевала получать и дать выход на страницы всему, что мы посылали по телеграфу. Чтобы ускорить поступление материалов в Москву, нам, по указанию маршала Г. К. Жукова, был предоставлен самолет, экипаж которого составляли летчики В. Лемешкин, К. Москаленко и И. Вештак, а также офицер с полномочиями специального курьера.

Журналисты хотели знать, где будет водружено Знамя Победы и кто это сделает. В оперативном отделе штаба на этот вопрос отвечали уже более определенно, чем раньше.

— Оно будет водружено над рейхстагом, — твердо заявили нам на одной из очередных утренних встреч. — Почему над рейхстагом — нетрудно понять. Рейхстаг играл в гитлеровской Германии особую роль. В нем вырабатывались и благословлялись все преступные планы войны!

Что касается того, кто водрузит Знамя Победы, об этом никто не мог сказать ничего определенного. Лишь было высказано предположение: вероятнее всего, это сделает кто-либо из воинов армии В. И. Чуйкова или В. И. Кузнецова. «Повезло» армии В. И. Кузнецова.