Летописи Арванды. Легенды спящего города
Шрифт:
А души тех, кто был опасен, обратно рвутся, людям мстя…
Я изменилась, слава Богу, и на ближайшие века
Избрала для души дорогу — в саду Ветров останусь я…
Здесь много тех, кто не смирился, испуган, плачет от тоски —
Я помогу им измениться и выйти к берегам реки…
Сама нашла я искупленье и счастлива, что за чертой
Могу исполнить назначенье, вину избыть перед душой…
Я здесь нужна, ведь есть такие, кому отсюда хода нет —
Самоубийцы… В этом мире останутся они вовек.
Кому жалеть
Молитв не примут… И иные забудут совершивших грех.
Они же в сумерках печальных обречены бродить тайком…
Я буду с ними… Что ты, Аня, — привыкнешь, милая, потом…»
Но девушка уже рыдала, и кудри темные лились,
Как сумрачное покрывало, и плач пронзал ночную высь…
Арина съежилась, не зная, что сделать или что сказать,
Чтобы облегчить душу Ани… И стала малыша ласкать —
Он снова протянул ручонки ее нательный крестик взял…
Тут голос жалобный и тонкий среди рыданий прошептал:
«Я не хотела, я не знала… Мне было… мне невмоготу…
Я думала, мне легче станет, им — горше, если я уйду…»
Старушка тут же встрепенулась, и как наседка над птенцом,
Над Аней веточкой взмахнула, чтоб освежить от слез лицо:
«Малышка, глупая малышка… Но бесполезно горевать —
Теперь одно уж, поздно слишком, но… худшего уже не ждать.
И здесь неплохо — вот увидишь, ведь здесь везде цветущий сад,
А ночью голубые блики его украсят, как наряд…
Ты с нами с месяц, может, более, еще не видишь красоты,
Поплачь немного и довольно — покой здесь обретешь и ты…
Ведь не одна и ты такая, в компании все веселей,
А есть еще судьба другая — помочь тому, кому больней…
Ты обретешь покой и радость, и в прошлое уйдет тоска,
Узнаешь сумрачную сладость, где горя нет, печаль легка…»
Анюта стихла постепенно, забывшись в горестных мечтах,
Цветочек теребила нервно с улыбкой грусти на губах.
Они немного помолчали. Арина потянула крест,
Что теребил малыш, играя… Старушка вдруг сказала : «Нет —
Не отдавай креста малютке… Ты среди мертвых… Только Бог
Защитник от видений жутких… Крест береги, чтоб Он помог…
Скажи теперь, зачем ты с нами осталась в неурочный час,
Когда открылись двери Нави и солнца свет давно погас?»
«Я… задержалась… Не сумела найти могилу жениха…
Я слишком долго проболела, на похоронах не была…»
Тут встрепенулась сразу Аня, к Арине ближе подойдя:
«Ивана твоего я знаю… Он ждал тебя, боялся — зря…
Прошло три месяца, наверное… Ты не идешь к нему, а он
Проститься хочет и прощенья просить за то, что был так зол…»
Она немного покраснела, в глаза Арине поглядев,
И рядом тихонько присела, старушка улыбнулась ей:
«Ну вот, тебе я говорила, что радость может быть и здесь…
И ты не плачь по нем, Арина, жива ты — дней еще не счесть…
И не ревнуй
его напрасно — под сенью сумерек Иван…В тебя же Жизнь вцепилась страстно, не ставит Смерть тебе капкан…
Ты попрощайся с ним с любовью, его уход в небытие
Откроет двери жизни новой — и каждый заберет свое…»
Была задумчива Анюта, печально глядя на луну,
Прошла в молчании минута, Арина выдохнула в тьму:
«Как я могу… Я не ревную. Я рада, что и за чертой
Надежда есть на жизнь другую… И … Аня… Пусть Иван с тобой
Найдет покой миротворенья… И ты будь счастлива, люби
Всю вечность, каждое мгновенье — забудь тоску своей души…
Меня лишь гложет сожаленье, тоска и горе — я сама
В минуту страсти помутненья жизнь у ребенка отняла…
Я заплачу за то по полной, и нечего мне в жизни ждать,
Любое счастье станет болью — мне больше матерью не стать…»
Старушка глянула на Аню, и помянула от души
Совсем не ласково Ивана, что так легко, бездумно жил:
«Арина, милая, что ж делать, он непутевый в жизни был,
Теперь совсем другое дело — всех изменяет этот мир…
Ты зла не держишь… А в печали сумеем мы помочь тебе —
Пойдем к фонтану, там начало для многих… Может и беде
Твоей поможет Ангел Смерти, ведь смерть для жизни не конец —
Рожденья, воскрешенья ветер дает нам любящий Творец…
Вот Василечек наш любимый, бедняжка, Господи прости —
Дитенка так и не крестили, ему закрыты все пути…
А он тебя, как будто выбрал… Не плачь, Арина, подожди…
А свет луны сегодня сильный — еще и тени не легли…»
Они прошли вперед немного — в скрещенье четырех аллей
Возник фонтан, где Ангел строго взирал на призраки людей…
Гранит, а может, черный мрамор, облитый лунным серебром —
Благоговение печали, вокруг же вздохи, плач и стон…
…Вот вздрогнул Ангел, с черных крыльев стряхнул оцепененье сна,
А над челом печальным нимбом сияла полная луна…
Живой слезой блеснули очи, склонилась скорбно голова,
Благословеньем духам ночи слетели с губ молитв слова…
В благоговении минуты Арина замерла, малыш
Взглянул на Ангела… Анюта ушла под затемненья тишь…
Арина, преклонив колени, молилась… Василек смотрел,
Как крестится она в волненье — и рядом на коленки сел…
Пытаясь маленькой ручонкой знаменье сотворить за ней,
Склонял смиренно головенку под блики ласковых лучей…
Старушка горестно вздыхала, и жалость вязкою волной
Ее, как саван, накрывала… Но прерван был молитв покой:
«Живая! Среди нас живая!» — безумный взгляд ожег лицо,
А руки плечи ей сжимали, словно железное кольцо.
Малыш заплакал, а старушка пыталась словом вразумить
Убитую смятеньем душу — но тот твердил: «Мне б только жить!»
Арина уж теряла силы, не видя неба и луны —