Летописи Благоземья. Летопись вторая. Хранители Весов

Воины поздракали, сложили в сумки остатки пищи, убрали шатры, потушили костер, и отправились в дорогу. В это время солнечный диск уже поднялся достаточно высоко, чтобы осветить землю. Купол Небес уже успел проясниться; в его облаках не было ни алых, ни чёрных, ни серых пятен. Лёгкая прохлада и капли росы на траве ещё напоминали путникам об его утреннем облике. Дорога, что вела их через широкую и совершенно пустую поляну, была устлана желтоватым мхом, который всё время скрипел под ногами. Несмотря на то, что в окрестностях редко можно было встретить прохожих, тропинка была хорошо утоптана. И временами путникам казалось, что она выросла на дороге сама по себе. Нет-нет. Это кто-то нарочно проложил тропу к северным воротам.

Редкие лепестки мха выцвели настолько, что посидели, и теперь распластались на дороге, привлекая к себе внимание. Растущая по обеим сторонами от тропы молодая листва мерно покачивалась при малейшем дуновении ветерка, издавая приятный шелест. Кусты едва не переламывались под весом своих побегов. Временами Неясыти хотелось сорвать несколько ягод, но каждый раз Мергал отговаривал её.

– Ты знаешь, что это за ягода? – спрашивал он наставительным тоном.

– Нет… – отвечала девушка.

– Тогда зачем ты хочешь сорвать её? Чтобы съесть? А если она ядовита? У нас, что, мало поводов для тревог? Ещё ты рухнешь посреди дороги. А потом отварами тебя отпаивай …

Он ворчал, совсем как Орлин, и этим заставил девушку воспринять его слова должным образом. Тихонько посмеиваясь, она отошла от кустов, а Мерлин потом ещё долго твердил что-то о ядовитых ягодах и лечебных настойках. А между тем устланная мохом трава вела путников всё дальше. Раскалённое солнце согревало их плечи, земля искрилась от его прикосновений. Золотые колосья хлеба, согретые теплом Светоча, казалось, уже сейчас готовы были показать свои молодые побеги. Трава воздевала свои кончики к небу, стараясь, чтобы как можно больше тепла упало на каждую из них, и чтобы затем тепло это, словно по черенку, проникло в недра земли. А когда путники проходили мимо озера, то увидели, как искриться его гладь, как в неподвижном зеркале воды отражается истинный свет солнца, и как вода возвращает назад часть этого тепла, отражая его и отправляя назад в небо. Именно поэтому озеро так сияло. Тепло растворяло исходящую от него прохладу, и только лёгкий ветерок смог донести до путников запах воды, её прохладу и свежеть. Это продолжалось достаточно долго, чтобы путники смогли восстановить силы, не сбавляя хода, а когда тропинка вдруг стала отводить их от озера, ветер ещё обдавал их запахом и живительной прохладой далёкой воды, пока воины не отдалились от него настолько, что стало видно только сияние, исходящее от его неподвижной глади.

Тропинка увела их к селению – небольшой участок неприглядных хижин, похожих друг на друга, показался вдали. Дома здесь стояли близко друг к другу, и на скромных дворах почти не оставалось места для хозяйственных построек и небольшого огорода, но сельчанам удавалось обустраиваться так, что там ещё можно было даже пройтись – от крыльца до калитки, и обратно. Но проходившие мимо путники почти не обращали на это внимания. И только Орлин на какое-то время задержал взгляд на неприметной хижине.

– А где хозяева? – спросил он, увидев, что во дворе никого не было.

– На поле! День-то только-только начался! – успокоил его Догдар. – Погляди, даже солнце ещё не вознеслось под самый купол небес.

Доверившись спутнику, коротышка успокоился, и вскоре позабыл об этом. А тропинка, тем временем, уводила их всё дальше и дальше. Очень скоро Хранители миновали селения и оказались в открытом поле, усеянном полями и пышными кустарниками. Высокие деревья широко раскидывали свои ветви, густо поросшие упругими листьями, и отбрасывали причудливую тень, на которой листья то исчезали, то снова появлялись, оставляя на земле белые пятна. Деревья появлялись редко, благодаря чему широкая степь была открыта солнечному свету. Несмотря на это, кустарники разрастались здесь вовсю. Высокие, низкие, припадавшие прямо к земле, они заполняли пространство вокруг дороги, у кромки леса, и везде, где только могли пустить корни. Иногда попадались цветы – жёлтые сорняки, которые и растоптать не жалко. Ещё реже – одуванчики или ромашки. Они лепились целыми полянами, устилая свободное пространство, и росли вперемежку с травой, высокие листья которой только в порядке исключения соглашались потесниться.

Когда проходили мимо одуванчиков, Неясыть не выдержала и, свернув с тропы, вдруг побежала по поляне, один за другим срывая цветы, а затем дула на их лепестки-иголки, чтобы затем проследить, как эти лепестки всего несколько мгновений парят в воздухе и падают на траву.

Воины с улыбкой наблюдали за тем, как дурачиться их спутница. Но не смели отрывать её от этого занятия. Даже Мергал хоть и смотрел на девушку сурово, однако не проронил ни слова. Какое-то время спустя поляна с одуванчиками уступила место обширным хлебным полям. Девушка вернулась в отряд, и взгляды воинов теперь были обращены к полям, на которых распускались золотые колосья. Чем дольше шли воины, чем больше смотрели на поле, тем отчётливее замечали – на полях нет косцов. Никто не свистит косой, никто не собирает хлеб. Распустившиеся колосья стоят жердях, ожидая, пока их не уложат в наскоро сколоченную тачку. Воины не верили своим глазам, но, чем ближе подходили к полям, тем отчётливее понимали – поля пусты.

– Вы тоже видите это? – вдруг спросил Орлин. – Хлеб не убран, а косцы где-то прохлаждаются!

– Да, Орлин… Мы тоже не знаем, почему поля пусты, – ответил Мергал.

Дорога тянулась вдоль широкого поля, которое вскоре снова сменила поляна из одуванчиков. Неясыть не рискнула повторить свою шалость. Какое-то время она держалась сама по себе, а потом вдруг поравнялась с Догдаром и нежно прижалась к нему. Воин отреагировал, обняв девушку.

Они шли так, погружённые в собственные мысли, пока поляна вновь не сменилась полем.

– Что за дела? Где косцы? – На этот раз, Орлин был всерьёз встревожен – уже второе поле, которое встретилось им на пути сегодня, пустовало. – Или вы снова скажете, что я – ворчливый гном, что работники отошли передохнуть, или по другим делам?

– Лучше бы ты снова ошибся…– проронил Рагнар, уходя куда-то глубоко в себя.

Коротышка покосился на сотника. После того, что случая, когда храбрый воин хорошенько всыпал гному, который не в меру развязал свой длинный язык, он, Орлин, старался вести себя осторожно. По крайней мере, по отношению к Рагнару. Вот и сейчас коротышка скосил маленькие хитрые зелёные глазки на войта и затих. Хотя в его голове, без сомнения, ещё нашлось бы пару десятков ядовитых словечек, которыми бы мог с удовольствием наградить человека. Охота говорить почему-то вдруг пропала и у остальных: то ли страх стал этому виной, то ли сами хранители просто не желали высказываться – так или иначе, но какое-то время отряд двигался в полном молчании. И только ветер мог развеять эту тишину. Временами он раскачивал высоко растущие ветки могучих дубов, разбросанных тут и там, от чего листья, что росли на ветвях, весело шелестели. Управляемый волей Пакрома, ветер раскачивал и молодые хлебные колосья. Они покорно склонялись, приветствуя путников, и шумели в такт шуму деревьев. Шелест деревьев и шелест колосьев сливались в один звук – не слишком громкий, но и не слишком тихий. Этот звук заполнял собой пространство, но воины будто и не слышали его, а продолжали идти, пока Неясыть, внезапно вышедшая вперёд, не заметила что-то, лежащее на тропинке.

– Стойте! – её встревоженный крик разом перекрыл шум ветра, древесной листвы и душистых колосьев. – Там что-то есть…

Хранители все разом остановились, и устремили взгляды вдаль, стараясь смотреть туда же, куда только что смотрела Неясыть.

– Что ты там увидела, Неясыть? – после непродолжительной паузы, спросил Догдар встревожено.

– Мне показалось, что там кто-то лежит… – растерянно пробормотала эльфийка. – А что именно? Ты можешь разглядеть? – осторожно спросил Рагнар.

– Нет… – Ночная Охотница вздохнула. Все четверо разом почувствовали, как сильно переживает девушка. Переживает за то, что не может разглядеть, что там вдали.

– Давайте подойдём поближе и посмотрим… – предложил Мергал

Отряд стал подбираться к загадочному бесформенному пятну, растянувшемуся посреди дороги. Это пятно, о котором никто из Хранителей ещё совсем недавно даже понятия не имел, теперь пугало воинов. Пробираясь вдоль поляны, обильно засеянной хлебом, Избранные Великих Весов Равновесия вглядывались в каждый куст, в каждое дерево, чтобы не упустить момент, когда в укрытии хоть кто-нибудь зашевелиться.

– Смотрите!

Внимание Хранителей было приковано к кустам, к деревьям, и к хлебной пашне. На дорогу они почти не обращали внимания. И уже даже, казалось, позабыли про странный силуэт. И только Неясыть, Ночная Охотница, в нужный момент сумела обратить внимание на это злополучное пятно. Крикнула.

– Смотрите, там человек!

– Что?

– Там, на дороге… Это пятно – человек!

Неясыть не обманула. Тело, привлёкшее внимание девушки, принадлежало человеку. На нём была свободная белая рубаха с широким воротом, на поясе подвязанная верёвкой, на которой болтался небольшой мешочек. Такие же светлые штаны были заправлены в высокие сапоги. Рядом валялась шляпа с широкими полями и коса.