Lets go в прошлое, в мореходное училище.

общие вагоны типа, или вообще "дизель" или "электрички", где в отличие от фирменных вагонов, белье можно было не брать.

День появления.

Улица. Мостовая, мощенная крупным камнем. Ходить пешком совершенно неудобно, на автомобиле ездить еще хуже! О чем, только думали, когда мостили улицу? Не ясно! Вель могли тысячу раз все переделать, нет, оставили, как было, точнее, отремонтировали, как оно когда-то было задумано. Унылое одноэтажное здание общественной бани находилось возле огромного городского сквера. Там были нормальные асфальтовые дорожки и высокие деревья. Но наша троица пошла в обход, по мощеной улице. До отделения районного травматологического пункта. Я шел медленно, озирался, щурился на солнечные лучи. Меня впечатляли названия на местном языке, который я сам точне не знал. Впрочем, общедоступные вещи мне должны быть знакомы. «Аптека, улица, фонарь». Что тут непонятного?

vaistines gatves zibintas.

Всюду лежит какая-то пыль, скорей всего сажв, частично грязный лед, но ходить это не мешало. Никакой разрухи не было. Мусора вообще не наблюдалось. Пахло горелым углем, который применяется при отоплении двухэтажных домов каминами и титанами. Район такой, немного отсталый, без газа и центрального отопления. Было как-то тепло, по-весеннему. Но это точно не весна! По нынешнему календарю, еще осень. Впрочем, тут такая погода, все прохожие ходят без шапок, только мои приятели носили вязаные шапки с разными надписями. Я среди них был лыжником. Еще мы все носили какую-то полувоенную форму. Постепенно все прояснялось. Вован, высокий парень, почему-то нервничал. Алексей был спокоен, но много курил. Делал он это все время отрывисто, словно стесняясь. Там в бане, в раздевалке были еще двое каких-то пока незнакомых, но "своих парней". Они ушли по делам. Мне следовало разобраться со своей раной, потом где-то отлежаться, и наконец-то понять, что тут происходит вокруг. То, что я теперь здесь надолго, мне это стало ясно еще в раздевалке. Мыслей много, но толку мало. Что я знаю? Очевидно, что сейчас в стране перестройка. Только в этом месте она какая-то вялая. Точно, Прибалтика отделится от Советского Союза, и очень скоро все республики обретут независимость. Кажется, мне, как русскому человеку, в будущем здесь ничего не светит. Нет, по сути, меня никто не осуждает, со мной разговаривают, но видно, что я здесь лишний. Как и все мои приятели. Еще в бане служащие говорили на разных языках, но для нас делали исключения, переводили. Впрочем, это была баня, в ней все равны. Я уже многое понял, какие-то знания мне доступны, но постоянно возникало много вопросов. Чтобы не светиться, я больше молчу, разводя руками, вздыхает, мол, епть! Меня понимают! Вован кажется, в чем-то сегодня "обломался". Леха терпеливо ждет, когда все закончится. Остальные парни, повторяю, слиняли еще раньше, правильно, зачем на меня всем время тратить, у всех свои дела. После перевязки многое встало на свои места. Прояснилось? Теперь мне здесь нужно стать полностью "своим". Втянуться в роль, впрочем, возможно, это я сам, что-то не знаю толком. Какие-то мысли меня пугают, что-то я точно воспринимаю, как обычное дело. Непонятно. Мышечная память тела дает о себе знать. Прежний Олег какой-то сутулый, все время хотелось бы выпрямиться, а это просто так не получается. Что еще? Кажется, все мы, курсанты какого-то мореходного училища.

Травматологический пункт.

Там я не мог даже выпрямиться. Девушка-медик, которая мною занималась, не могла достать до нужного места. На допотопной деревянной табурете мне было крайне неудобно, точнее, я еще не освоился, поэтому сидел, согнувшись "в три погибели". Мое тело принадлежало парню, который до этого момента особенно не дружил со спортом, ничем раньше толком не занимался, а нынешние походы в «подвал» с тренажерными снарядами, наверное, были для него «потолком». Сутулость, отсутствие нормальной мускулатуры, нужной растяжки и многое другое, было для меня неприятной новостью. Нет, парень не был слабаком, но уже имел некоторые значительные нарушения в своей физиологии. Без нормального физически развитого тела, в жизни мужчины сложно, спорт мог бы что-то компенсировать, но парню катастрофически не везло, возможно, он многое пропустил, а теперь что-то произошло, и в этом мне тоже следовало разобраться. Он практически умер у меня на глазах, после чего некто втолкнул мою сущность в его тушку. Приходится теперь совмещать. Я помню, как хотел убраться куда-то выше, но сил сопротивляться не было, меня низвергли вниз. И пошел я, как получается, в баню!

Итак, медицинская работница больше «пялилась» на нашего симпатичного спутника, который при своем росте взял в руки инициативу, и подробно все рассказал для заполнения данных. Ничего особенного, но мне было легче услышать все о себе от других, как можно скорей. Вован взял, и все рассказал. Паспортов у нас не было, но у меня лично, в кармане оказался курсантский билет и городская карточка для продуктовых магазинов, кстати, об это факте будет отделенный разговор. Мне удалось их мельком увидеть самому, прежде чем я их передал сотруднице для ознакомления.

– «Von der Maas bis an die Memel» Мемель? Но это же, окраина Пруссии! Что я здесь забыл?

Завершение ознакомительного фрагмента.

Глава 2.1 Когда ты попаданец

Общежитие.

Небольшая комната на шесть курсантов, где проживает меньше количество людей. Я лежу на заправленной постеле, обувь не снял. Все мое тело еще болит. Когда мы сюда пришли, я почувствовал себя совершенно обессиленным, покидал все вещи по углам, плюхнулся на заправленную солдатским одеялом постель, которая по странным стечениям обстоятельств, оказалась моей кроватью. Сам стал пялиться на плохой побелки потолок, сканируя все остальное, в режиме пассивного ожидания.

Что-то явно не так, это можно заметить по странному поведению Лешика. Мой сосед по комнате, видя некое безобразие с мой стороны, делает мне замечание. Точнее, ноет по этому пустяковому поводу.

– Оказывается, мне следовало переодеться и переобуться. В здании все ходят в другой обуви. Сменная или, как ее там! И лежать на заправленной постеле днем нам не рекомендуется, если только, не после ночного дежурства. И то, нужно раздеваться полностью, и лезть под одеяло. Кому это важно? Ответ прост. Мол, нарвемся на командира роты, будут неприятности. Кое кто получит выговор. Я это себе очень диво представил, было нечто подобное, спорить не стоит. Ссориться с соседом для меня не желательно, без его подсказок, я теперь, как без рук.

– Примерительно, встаю, скидываю свои черные полуботинки. Поднял их высоко над собой. Стоптанные каблуки, сбитые носки, стертые стельки. Это явно не "люкс", но кажется других у меня просто нет. После ходьбы кое-где возникает отвратительный запах. Носки оставляют след, они оказывпются предательски сырые. Но вакса для обуви пахнет неплохо. Что-то знакомое, свое. Ставлю ботинки к стене. Там еще находится низкая полка для обуви. Ну, чтобы мне теперь обуть? Ходить в носках в наших курсантских палатах не рекомендуется. Вижу какую-то обувь, явно не уличную. Натянул. Оказалось не мой размер. Сосед "в ауте", мол, зачем тебе чужие кеды, возьми свои "мокасины". Теперь не понимаю ничего я.

– Что такое "мокасины"?

Сосед показывает на батарею отопления, там что-то сохнет. Мягкие туфли, явно не новые, кем-то заношенные. Мой размер. Вытряхнул на пол из черного пакета, с которым вернулся, все вещи после бани. Сырые, плоховыстиранные. Что с ними теперь делать? Еще по пути хотел выкинуть этот пакет, но каждый раз мне его возвращали прохожие или мои приятели.

Алексей много суетится, и как-то с тревогой на меня поглядывает. Курит нервно. Представляете, они здесь иногда курят, как это мило! Тягучий табачный дым от сигарет, но не высшего качества табака. Откуда мне знать про хорошее качество табака? Это же очевидно! Впрочем, тут тоже тупик. Не помню, но знаю. Все равно, приятно, словно тысячу лет сам не курил! Кажется, не курил вообще. Или все-таки курил? Что еще? Как тут жить? Комната, словно кусок казармы. Ряд коек с одной стороны, еще ряд – напротив. Огромные несуразной конструкции окна, но почему-то без занавесок. В помещении нет ничего лишнего. Все убранно. И где-то должна быть еще какая-то часть вещей. Стол. Тумбочка. Заглянул внутрь, сразу все понял. Тут только выданные библиотекой учебники и мои тетради, "мыльно-рыльные" принадлежности, какое-то нижнее белье. И чего-то точно не хватает. Разберемся.

– Язык? Он мне знаком. В нем все необычно, ново, но все вполне ясно и понятно в общении. Вокруг все говорят на, так сказать, современном русском языке, в остальном городе общаются на литовском языке. Особых трудностей в переводе я не испытываю. Уровень моего развития не запредельный, но всегда есть время обдумать, что ответить, и осмыслить, что удалось услышать. И сложилось такое впечатление, что тот и другой язык, мне чужие, но в чем-то родственные, и поэтому для меня понятны. Значение слов? Словно, кто-то во время подсказывает, многое вокруг предельно ясно. Но все же, имеется некое странное ощущение неполноценности происходящего. И, что вполне очевидно, в этом плане мне чего-то не хватает.

Зеркало. Прошел к нему. Смотрю на себя. Впрочем, я уже себя видел. В бане. Когда брился, точнее тогда, когда так и не смог побриться. Шатен. Молодой человек с неровной стрижкой и замазанными зеленкой медицинскими швами на голове. Ну, и видок! Словно, машина переехала, а потом по частям тело собирали. Тело, кстати, не очень сильного человека. Не боец! Очень странно, воспринимать буквально все с точки зрения защиты или потенциальной атаки. Откуда все это? Наверное, из ночных кошмаров и сновидений, которые не дают покоя. Кровавые сцены каких-то событий просто охватывают меня своей нереальной силой. Стоп! Каких еще сновидений? У меня тут жизнь, словно с "чистого листа", которую я только сегодня начал. Еще не спал ни разу! Я только понимаю, чего-то следует дождаться, и тогда все встанет на свои места. Но не ясно, хватит ли сил совершить предназначенное. Предназначенное! Что именно? Опять же не ясно. По мимо "послезнания" будущей жизни Олега, у меня есть какое-то "свое прошлое", буквально скрытое от меня. Как только появится какая-то опасность, я наверное, получу особый знак или подсказку, как действовать дальше. А пока мне следует стать сильней. Что я еще помню или знаю? Итак, позади, кроме воспоминаний меня, как Олега, имеется жуткая муть, с довольно мрачным оттенком. Поэтому я, потратив какие-то силы, чтобы попасть сюда, возвращаться обратно не тороплюсь. Какое-то однако, у меня пугающее прошлое? Здесь среда не агрессивная, войны нет, явно никто не страдает, и самое главное, не понятно, зачем меня сюда призвали. Вот оно что! Меня призвали! Или вызвали! В этом все и дело! С этого все и началось. Но пока, жутко хочется есть! После всей этой передряги, совсем не подумал, спросить, как тут обстоят дела с кухней. Но сосед Алексей сам предложил, смотаться на улицу, что-нибудь пожевать. Мы еще собирались вечером пиво пить. Наливное! Можно подумать, есть еще какое-то? Впрочем, этот мир с подвохом, что-то тут сразу понятно, остальное до конца не ясно. Обычно пиво пьют там, где оно варится или хранится. Смысла куда-то везти этот напиток нет, оно ведь может прокиснуть при длительном хранении. Ну, типа забродить. Может быть, его здесь варят иначе? Или крепят чем-то! И как на самом деле с этим обстоят дела, не ясно. От пива бы не отказался, но сейчас мой желудок пуст, и требуется его чем-то набить. В грезах мечтаю о "седле барашка" или о скромной миске с горячими кровянными сосисками в чреве. Как у них, кстати с кровянной колбасой? Это же Литва! Тут свинину должны есть, то есть, хорошо готовить.

Переоделись в гражданскую одежду. Леха спросил о деньгах. Я тщательно поковырялся в своем кармане, показал на ладони какую-то местную мелочь. Он решил, что этого мне должно хватить. Вообще, с каждым разом к нему обращаться, это не выход. Но лучше так, чем сидеть голодному одному. Кстати, все тут какие-то странные. Из-за травмы, приятели почему-то решили, что пить пиво мне вредно! Матка Борза! Почему вредно? Это же пиво! Как тут можно себе навредить? Ладно, разберемся.

Шли долго, какими-то проулками и явно по другой дорогой. Дома в этом районе какие-то до боли знакомые. Кирпичные, двухэтажные здания с керамической черепицей на крыше. Где-то я это все уже видел, но не такое ветхое и убитое временем. Крыльцо с чугунными перилами, выход на улицу. Улица имени М. Мельникайтес. Даже неинтересно кто это. И здание учебного корпуса почему-то знакомое. Де-жевю! Потом разберемся. Нужно срочно понять, где мои воспоминания, как Олега, и где то, что лезет изо всех щелей в мою бедную, разбитую кафелем голову. Впрочем, если ничего не делать, то воспоминания Олега заполняют каждую клеточку моего существования, но я здесь не за этим. Любые "мои желания", они идут как-то вразрез с прошлым этого Олега. Тут и "спалиться" не долго. Мало того, что голова разбита и приходится шапку легкую носить. Тут еще нужно "правильно" себя вести. Здороваться с теми, кого знал меня, как Олега, с кем я общался. Но тут почти проблем нет, воспоминания на поверхности, подсказки идут во время. Но мне нужно самому набирать опыт, меня же типа, "вызвали", и теперь любая мелочь может пригодиться. Сам себе что-то объяснить не могу, информации мало, но нужно адоптироваться, спрятаться в своем окружении, выждать, а потом все будет ясно. Кажется, пришли. Добрались до какой-то явно центральной улицы. Рядом серого цвета кинотеатр с яркими афишами. По крайней мере, там на здании так написанно. На плакате какой-то мавр в гусарском кителе. И что самое интересное, я его узнал. В голове возник целый музыкальный ряд, где появилась навязчивая мелодия. Майкл Джексон. Точно, на плакате так все и написано. Алексей на плакат никак не реагирует. Идем дальше. Нет, кажется, уже пришли. Мостовая часть здесь закончилась, кругом асфальт. То место, куда нам нужно попасть, имело огромные стеклянные витрины. Рестарация? Нет, какое-то убогое, пустое помещение, где все посетители почему-то стоят возле высоких столиков. Отдельно находится стойка с блюдами. Какие-то названия на литовском языке, но это все понятно. Нужно взять что-то с прилавка раздачи себе, на поднос, и подойти к кассе, где буфетчица произведет рассчет. Ну, что тут у нас? Салаты, пюре, какой-то суп, каши, подливы и … ничего больше! А где мясо? Колбасы? Буженина? Сыр? Где окорока и копченная птица? Я в недоумении смотрю, как мой сосед берет стеклянный стакан с каким-то морсом и набирает себе тарелки с крошечными порциями. Мясо? Оно все-таки есть! Но его накладывают на раздачи, и зачем-то отдельно взвешивают.