Летучий корабль

Кстати, Лиз что-то говорила о том, что нас охраняют. Логично предположить, что мы с Роном находимся не на курорте, а все же в плену. И на корабле Драко было приказано связать нас… Правда, я запомнил, что, когда я крутился во сне, веревок на моих запястьях уже точно не было. Может быть, расчувствовавшийся Малфой получил высочайшее разрешение облегчить муки полумертвых Поттера и Уизли и вернулся? Вполне возможно, ведь пока что никакого изуверства по отношению к нам я не заметил. Хотя, скорее всего, если я сейчас попробую выйти на крылечко нашей хижины, за порог меня не выпустят. И это даже не покажется мне обидным — как бы это ни прискорбно звучало, но я привык жить в тюрьме — в чулане у Дурслей, две недели так называемого расследования в Аврорате, Азкабан… Однако, стоит все же испытать, сколь далеко простирается моя свобода. Только вот для начала надо бы сменить полотенце на футболку и шорты, которые я с удивлением обнаруживаю в шкафу. Как еще несколько столь же легких, невероятно летних курортных вещей для меня и Рона.

И вот, облачившись, словно для выхода на пляж — недостает только перекинутого через плечо полотенца, ласт и маски, хотя, учитывая то, как я умею плавать, мне бы больше подошли надувная уточка или нарукавники — я делаю первый шаг на порог нашей хижины. Правда, на этом моя прогулка и заканчивается, так как взгляд мой тут же упирается с широкую спину парня, сидящего на ступеньках прямо передо мной. Это настолько предсказуемо, что мне даже становится смешно — он еще даже не успел обернуться на звук моих шагов, а я знаю, кого сейчас увижу. Мы виделись в последний раз, когда я вырвал его из жадных огненных объятий запаленной его покойным приятелем Выручай-комнаты. Грегори Гойл, сейчас, в свои двадцать один, наконец, достигший размеров взрослой человекообразной обезьяны, медленно поворачивается ко мне.

– Куда, Поттер? Прогуляться захотел?

– Прогулки в тюремном дворе в программе не предусмотрены?

Я вижу, что он собирается что-то сказать, но как-то передумывает, а только смотрит на меня и все никак не может отвести взгляд от выступающих ключиц, потом с ужасом взирает на мои коленки, похожие на обглоданные вываренные в бульоне до белизны кости. И неожиданно спрашивает:

– Слушай, вам там завтрак принесли. Ты ел? — и чуть двигается в сторону, освобождая мне место рядом с собой.

Я сажусь на крыльцо и, уже не стесняясь, спрашиваю у него сигарету. К счастью, пристрастие к маггловской дряни тоже не обошло его стороной, так что он с готовностью протягивает мне свою пачку, однако несколько сомневается, можно ли мне курить.

– Лечащий врач не рекомендует, однако в последние полгода я пропускал регулярные осмотры.

Гойл улыбается, что меня несколько пугает — на его так и не преобразившемся с годами в лучшую сторону лице проявление эмоций выглядит несколько странно. Может быть, это просто школьная привычка, но он все еще напоминает мне простодушную гориллу или орангутанга.

– Я думал, Драко врет, когда он вчера про тебя и Уизли рассказывал. Он всегда преувеличивает. Правда, вы все такие. Мой папаша, так под ним до Азкабана лестница дрожала, когда он по ней спускался, я все думал, обвалится. А сейчас легкий, как перышко. И не встает уже второй день.

– А сколько времени прошло? — мне все же интересно, подтвердятся мои предположения или нет.

– Корабль вернулся вчера утром. Больше суток. Маркус Флинт до сих пор никого не узнает.

Некоторое время мы просто молча сидим рядом. Я не очень знаю, как мне поддержать светскую беседу с Грегори Гойлом, а все вопросы, которые мне хотелось бы задать, я уверен, останутся без ответа. Мы с Роном пленники, так что Гойл просто не станет рассказывать мне ни про остров, ни про пиратов. Пожалуй, лучше попробовать разговорить пугливую девушку, она, по крайней мере, не одна их НИХ.

– Грегори, — наконец говорю я, — ты мне озвучь правила внутреннего распорядка, пожалуйста. За порог нам нельзя, я правильно понимаю?

– Да вам ничего нельзя, Поттер!

Он не может назвать меня по имени, а мне вот его имя дается легко. Более того, мне кажется глупым звать друг друга, как в школе, по фамилии, когда нас более не разделяет межфакультетская вражда, так умело и бессмысленно подогреваемая взрослыми. Да, сейчас мы, как и прежде, не на одной стороне, нет, просто тому, кто давно потерял свою сторону, бессмысленно рассуждать о друзьях и врагах. Но у меня есть четкое ощущение того, что я и Рон — мы не с ними. И с этим уже ничего не поделать, хотя Драко Малфой вчера открыто пожалел нас, Гойл готов делиться с некогда столь ненавистным Поттером сигаретами, сэр Энтони Нотт не дал мне загнуться от ужаса и отчаяния в тюрьме, а два пиратских капитана без затей просто взяли на борт двух бывших авроров.

– Ничего нельзя — это как?

– Вам с Уизли запрещено выходить без сопровождения и задавать лишние вопросы. А так делайте, что хотите.

– Понятно. Хижину не поджигать, в окно не лазить.

– Примерно так.

Интересно, а если спросить его про пугливую девушку, он ответит?

– А что за неземное создание приносило нам завтрак? Или это тоже страшная пиратская тайна?

– А, — Гойл только машет здоровенной лапищей, — это Лиз. Она маггла. Американка.

– Никак не бросите привычку похищать магглов?

– Ну, — он как-то смущенно отводит взгляд, — с ней все случайно вышло. Она уже полгода здесь, а шарахается от всех, будто мы зачумленные. Только с этим вашим Лонгботтомом и общается.

– С кем? — я отказываюсь верить своим ушам. Невилл здесь?

– С кем слышал, — Гойл, похоже, уже жалеет, что сболтнул лишнего. — Лонгботтом тут тоже проживает. И тоже всех боится. Он годен только на то, чтобы драить полы в таверне. И вообще, Поттер, я же сказал тебе, чтоб ты ничего не спрашивал. Сам все со временем увидишь и узнаешь. Вам с Уизли теперь тоже отсюда ходу нет. Давай, вали уже. Покурить я тебе дам, а за болтовню с тобой мне голову снесут.

– Прямо так и снесут.

– Что-то в этом роде, — бурчит он себе под нос, и я удаляюсь, дабы не подвергать его смертельной опасности.

А вернувшись обнаруживаю проснувшегося рыжего, сидящего на кровати и отчаянно трущего глаза. Вид у него по-прежнему отвратительный, но глаза ясные, хоть и совершенно больные.

– Гарри, скажи мне, — он смотрит на меня ошарашено, ощупывая чистую футболку, в которую он одет, недоверчиво трогает подушку, проводит ладонью по стене хижины, будто пытается поймать солнечный свет. — Мы в раю?

– Да, Рон, — авторитетно заявляю я, — только взяты сюда прямо живьем, так что сразу за райскими вратами нас охраняет архангел. Чтобы мы не сбежали обратно на грешную землю. Мы с тобой, брат, кажется, в пиратском плену. Здесь тепло, сытно и заставляют пить зелья. Четыре флакона на столе твои, но для начала ты должен заглотить завтрак. Помнишь, как это делается?

Он, к счастью, помнит, несмотря на постигшую его немочь, так что я даже неоднократно прошу его не торопиться. А потом, когда он уже морщится, но все же пьет зелья, я и выдаю главную тайну, которую пока что удалось узнать у аборигенов:

– Рон, здесь Невилл.

Я, вероятно, плохо подумал, прежде чем сказать ему об этом, потому что стоило все же дождаться момента, когда Рон поставит последний пустой флакон на стол. А так приходится, во-первых, долго стучать поперхнувшегося рыжего по спине, а, во-вторых, объяснять немедленно ворвавшемуся к нам Гойлу, что мы ничего не крушим, и что грозный капитан Довилль как-нибудь переживет порчу драгоценного фиала при его-то деньжищах. Когда наш страж оставляет нас одних, щедро поделившись с нами сигаретами, я говорю на этот раз очень тихо, что Нев здесь, всех боится и работает в таверне. Интересно, как он-то здесь оказался? Мы пытаемся найти этому разумное объяснение, и тут Рон вспоминает, что бабушка Нева что-то рассказывала про неких добрых людей, к которым можно обратиться — и они помогут. Так вот к кому она обратилась… Только вот как чинная старушка, проживающая в Лондоне, смогла выйти на сиятельных пиратских капитанов? Опять загадка. Как и то, что говорил Драко, освобождая меня из камеры Азкабана.