Летящие к Солнцу 1. Вопрос веры

Идиотизм. Она на полном серьезе считала ребенком Джеронимо, который почти с нее ростом, а он звал ее, восемнадцатилетнюю красотку, уродливой старухой. Какая милая семейная игра. Интересно, что за этим барьером, который они установили обоюдно?

Мой эмоциональный двойник жадно облизнулся, но я поспешил запереть его обратно в шкаф. Пока это еще помогало.

– Идем туда, – сказала Вероника, указывая противоположное Джеронимо направление.

– Я… Ага, конечно. Только подожди чуток, ладно?

Как мог, языком мимики и жеста, я показал, что уже достаточно давно хочу в туалет. Вероника закатила глаза и махнула рукой, отвернувшись.

Блуждать в поисках туалета я не собирался, поэтому сделал все, что мог: зашел за транспортер и, разобравшись с многочисленными застежками, приступил к отправлению потребности.

БТР отбрасывал интимный тенек, и так сложилось, что свет фонарей сюда не попадал. Поэтому неладное я заподозрил не сразу. Просто вдруг показалось странным, что струя ведет себя так глухо, а не звонко журчит и плещет, как должна бы, падая на каменную плиту.

Я, передоверив задачи поддержания и координации одной руке, другой подтянул к лицу маску, все еще болтавшуюся в районе шеи...

– Вероника! – позвал я. – Можешь подойти сюда?

– Что, рука все еще болит? – сочувственно отозвалась Вероника. – Попробуй сидя, так гораздо удобнее.

– Да нет, – вздохнул я. – Просто посмотри. Тут… Тело…

Она выдержала паузу.

– Не то чтобы я этим гордилась, но мужское тело для меня открытием не будет. Допускаю, тебе там есть чем похвастаться, но…

– Вероника, твою мать, просто подойди сюда! Я одет, и каждая моя мысль целомудренна, как первый луч солнца.

Вероника вышла из-за бронетранспортера. Увидев меня в маске, надела свою.

– О, – сказала она, глядя на половину мужского тела, торчащую из-под гусеницы от пояса и ниже. – Ого…

– Честное слово, я его не видел. Он просто вдруг выскочил и…

– Ты что, помочился на него?

– Понимаешь, тут дело в том, что я его, опять-таки, не видел… Это просто какой-то человек-невидимка!

Вероника молча смотрела на труп, на вытекающую из-под гусеницы красную лужу.

– Как думаешь, может, это злой волшебник? – с надеждой спросил я.

– Если его сапоги перенесут тебя домой – очень даже может быть…

– Но я не хочу домой. Там сейчас… Скверно.

– Осквернение! – Вероника хлопнула себя по голове. – Точно, вспомнила, как это называется. Осквернение останков. Что ж, значит, люди здесь точно есть. Сможешь перепарковаться так, чтобы…

– Вероника-а-а-а-а! – донесся стремительно приближающийся истошный вопль.

Вероника перехватила автомат.

– Внутрь, – бросила она мне, сама же, перепрыгнув через труп, побежала навстречу брату.

Я вскочил на броню, вскарабкался к люку, но медлил. Прятаться, пока эта пара в опасности, показалось недостойным.

Уже видно Джеронимо. Он несется, лихорадочно размахивая руками.

– В чем дело? – крикнула Вероника.

– Быстро! Превращайся в Сейлор Мун!

Я всмотрелся вдаль сквозь маску и увидел причину беспокойства Джеронимо. Вслед за ним вприпрыжку неслась целая толпа вооруженных людей в военной форме. Если я на секунду и замешкался, то не для того, чтобы пропустить вперед себя Веронику и Джеронимо. Просто мой бедный разум вдруг понял, что благодаря Веронике где-то в подсознании такой цвет формы теперь намертво сцепился с понятием «эротики». Бегущие к бронетранспортеру убийцы вряд ли могли предположить, что вместо страха возбуждают во мне абсолютно иные чувства.

Потрясенный и расстроенный этим открытием, я нырнул внутрь машины, что по Фрейду означало желание родиться обратно, и запер люк, окончив таким образом свой эскапический акт.

Первые капли свинцового дождя застучали по корпусу. Сверкнула молния, пророкотал гром – такой могучий, что транспортер подбросило. Вероника схватила микрофон:

– Прекратите огонь! Мы не собираемся воевать, попали сюда случайно!

– Да чего ты с ними разговариваешь? – орал, брызжа слюной, Джеронимо. – Убей всех, тебя ведь для этого создали!

– Ник, заткни его! – сказала, не оборачиваясь, Вероника.

Я ловко захватил Джеронимо сзади и закрыл ему рот ладонью. Все-таки приятно сознавать, что ты сильнее кого-то.

– Нас здесь всего трое! – кричала Вероника. – Один из нас – душевнобольной ребенок, другой – мой брат, которого вы напугали! А я – беззащитная девушка, рост метр семьдесят пять, вес – пятьдесят, испанские черты лица…

От возмущения я перестал удерживать Джеронимо, и тот, вырвавшись, завизжал:

– Брешет! В ней веса – все три центнера! Жирная корова семидесяти восьми лет от роду!

Вероника отшвырнула микрофон, повернулась ко мне, надеясь разорвать в клочья одним лишь взглядом.

– Я велела его заткнуть!

– А я сказал, что меня зовут Николас! – заорал я, с наслаждением отдавшись потоку ярости. – «Душевнобольной ребенок»? Стерва! Мне жаль того презерватива, что я на тебя извел, потому что даже в его ошметках было больше чести и достоинства, чем в тебе появится за тысячу лет! И, клянусь, если бы ты каким-то чудом не оставалась до сих пор моим персональным секс-символом, я бы тебя убил сию же секунду!

– Вломи ей, Николас! – голосил Джеронимо в опасной близости от микрофона. – Пусть знает, как заставлять зубы перед сном чистить!

Вероника не обращала внимания на брата, но ко мне подошла ближе.

– Даже вникать не желаю в тот бред, что ты несешь! – выплюнула мне в лицо. – Скажи только, каким образом ты меня хочешь убить? Провизжать уши насквозь?

– Ты говоришь с Риверосом! – Тут я сам удивился, до какой степени мощно прогремел мой голос. Но удивился еще больше, когда могучий движок транспортера раскатисто рыкнул. По полу пробежала вибрация. Джеронимо и я устояли, а вот Вероника внезапно опрокинулась на спину.

Ее лицо стало если не перепуганным, то хотя бы изумленным. Сам же я постарался скрыть удивление, погрозив Веронике пальцем:

– Никогда не выводи из себя Ривероса, находясь в транспортном средстве.

Только сейчас, когда настала тишина, все мы поняли, что тишина действительно настала. Стрельба прекратилась. Я поглядел на монитор, но увидел лишь черноту. Похоже, своротили-таки камеру.

Включилась обратная связь, и мы услышали голос, сильно искаженный вначале мегафоном, а потом приемо-передающей системой бронетранспортера: