Левантевски, шприц!

Пациент что-то глухо забубнил, потом зашелся в кашле, закатив выпученные глаза под лоб. Кто-то негромко хохотнул и быстрым говорком что-то невнятно поведал своему соседу. Лизу раздражало такое количество зрителей, очень хотелось их всех выгнать к растакой-то бабушке через дедушку.

– О! Да ничего интересного в этом нет на самом деле. – Совершенно безэмоционально произнес Левантевски, которого все это совершенно не трогало. – Еще один балбес гривокорень на спор съел. И как, вкусно было? – Обратился он к хрипящему и обморочно пошатывающемуся пациенту. – Ерунда это. Сейчас я тебе скляночку с зельем подходящим выдам.

И он занырнул в чемодан.

– Экая симпатяшная у нас тут знахарица нарисовалась, – вкрадчиво произнес чей-то голос и Лиза совершенно рефлекторно всадила локоть назад – в ответ оттуда донеслись судорожный выдох и ойканье.

– Девушка, а что вы делаете сегодня вечером? – Радостно выкрикнул еще один болеющий за болеющего.

– Прическу, – мрачно ответила Лиза, – и ужин.

Больной часто дышал и злобно лупал глазами на своих дружков, радостно похахатывающих и тыкающих в него пальцами.

– А ему вы тоже прическу сделаете? – Неожиданно чья-то рука вынырнула у Лизы из-за спины и ткнула в сторону больного, нервно жующего толстый пучок рыжеватых волос.

– Так, – зловеще проговорила врач и уже двумя локтями отпихнула томно дышащего ей в шею шутника, – вы нас отвлекаете. А по этой самой причине мы можем дать больному не то лекарство. И тогда из больного он превратится в спокойного … в смысле – покойного. Так что попрошу очистить помещение.

Недовольно гудя, дружки пострадавшего нехотя потянулись в двери. Вскоре их голоса зазвучали тише и глуше. Лиза перевела дыхание.

– Инкубы, так их. Развязные, вечно к девушкам цепляются, держалась бы ты от них подальше. – Заметил Левантевски. – Держи вот зелье. На самом деле гривокорень не едят, из него готовят бальзамы для волос, усов, бороды … ну и животине всякой шерстку делают красивше. – Пояснил он.

– А чего с этим делать-то? – Осведомилась Лиза, поднося к глазам склянку, в которой ярко пузырилось нечто вязкое пронзительно синего цвета. – Инъекцию? В рот-то уже никак. Можно, конечно, еще сделать клизму …

– Ты что! – Испуганно вырвал склянку у нее из рук фельдшер. – Клизму – из мятных цветов лунного моря? С ума сошла? Просто брызни ему в рот. Знаешь, – он со вздохом покосился на врачицу, которая старательно пыталась выдрать намертво застрявшую пробку, – ты меня пугаешь, если честно. Вообще, ты никогда меня не впечатляла своими познаниями – тут уж положа руку на сердце, как говорится … но забыть такие элементарные вещи! Думаю, нам нужно поговорить о чем-то интересном, верно ведь, Альзиенна?

– Возможно, – скупо ответила она, упорно пытаясь откупорить вредную склянку, – но еще нам нужно каким-то образом выковырять лекарство из тары, пока больной не загнулся окончательно.

Левантевски поглядел на нее с упреком во взгляде и со вздохом отобрал пузырек. Затем неожиданно нежно, будто любящий отец над младенцем, выдохнул на пробочку, которая тут же испарилась и заколыхалась над флаконом серебристым облачком.

– Но не больше пяти капель, – строго велел он, – и вообще – я лучше сам.

– Что значит – сам? – Обиделась Лиза. – Вообще-то я пытаюсь вылечить этого несчастного.

– Знаю я как ты лечишь, – как-то иронично усмехнулся Левантевски и склонился над ротобородым, – насмотрелся уже … хотя сегодня меня преследует неотвязное чувство, что моим напарником стал совершенно другой человек. – Очень тихим голосом закончил он фразу. Лиза промолчала.

– А теперь идите и хорошенечко прополощите рот, – строгим голосом приказал фельдшер пациенту и тот покорно поплелся куда-то в глубь дома, – ты ничего мне не хочешь объяснить?

– Кто бы мне объяснил, – невнятно буркнула Лиза, – что-то здесь еще от нас требуется?

– Ага, – кивнул Левантевски и глаза его заискрились веселым ехидством, – прочитай этому юному инкубу лекцию о том, что можно кушать, а чего – нет. У тебя это отлично получается.

– Да я целый ящик граппилки на этом пари выиграл! – Обиженно проревел откуда-то упомянутый инкуб и его воодушевленно поддержали воплями дружки. – Думаете, я не знал, да? Все я знал! Но граппилка мне нужна, просто до зарезу нужна – скоро будет вечеринка в честь …

– Ой, все, Левантевски, пошли отсюда, – вздохнула Лиза, пытаясь понять какая из многочисленных дверей выведет их на улицу, – кстати, нам что-то нужно узнавать от пациентов для заполнения карт?

– Каких еще карт? – С подозрением спросил ее фельдшер и уверенно повлек Лизу за собой.

– Ну как каких … обычных таких, которые мы всегда заполняем, – негромко бормотала она, все больше и больше убеждаясь, что попала в какое-то странное место, где все не так. И даже самая обычная, привычная ей работа делается вывернутым и непонятным способом. Фельдшер молча протолкал ее по кривоватому полутемному коридорчику, выпихнул на улицу и неожиданно остановился, встав лицом к лицу:

– Знаешь, Альзиенна, я все больше прихожу к выводу, что ты чего-то натворила, – со значением проговорил он, – меня одно только интересует – кто будет за это отвечать перед твоим отцом. Если я, то хотя бы подмигни, может еще успею куда-нибудь сбежать да пересидеть там. А? Ну хоть намекни. Что ты натворила на этот раз? Настойка? Артефакт? Незарегистрированная ведьма? Запрещенная магия?

Он наступал и Лиза невольно отшатнулась.

– Да что ты пристал ко мне? – Наконец вспылила врач. – Пошли уже, вдруг нас там опять работа ждет?

Не дожидаясь ответа, она резко развернулась в сторону кареты, которая подмигивала ярко-оранжевыми поясками. Левантевски покачал головой.

– Да уж, действительно, а вдруг там работа, – прошептал он, о чем-то усиленно думая, – обычно ты говоришь эту фразу с каким-то другим смыслом, надеясь ее избежать. Что же с тобой такое, Альзи?

Глава 6.

Кабинет Рифанта был полон света и бесконечных папок с допросами, актами, исследованиями, экспертизами и прочей бюрократической полезностью, которые он принимал под расписку у Фелиссандра. Покончив с этим, Рифант развалился в кресле и пристально поглядел на угрюмого товарища.