Левая рука тьмы

— Вы правы, мистер Ай, вы правы, — вскинулся Слоси. — Не пройдет месяца, как вы пошлете сигнал кораблю, и он встретит самый теплый прием в Оргорейне, как явный знак и символ новой эпохи. И тот, кто сегодня ничего не видит, широко откроет глаза!

Он продолжал в том же духе вплоть до самого обеда, который был подан, когда мы расселись. Мы ели, пили и когда стали расходиться по домам, я был еле жив, но испытывал удовольствие от мысли, что как бы там ни было, дело сделано. Конечно, мне пришлось столкнуться и с недоверием и с сопротивлением. Слоси хотел сделать из меня объект новой религии. Гаум хотел представить меня обманщиком. Мерсен, стараясь доказать, что он не кархидский агент, лез из кожи вон, утверждая, что таковым являюсь я. Но Обсле, Джегей и некоторые другие продемонстрировали высший уровень понимания. Они выразили желание связаться со Столпами, чтобы корабль НАФАЛ опустился на землю Орготы, и это должно было убедить или заставить Сотрапезность Оргорейна присоединиться к Эйкумене. Они верили, что таким образом Оргорейн одержит последнюю и самую большую победу над престижем Кархида, и что Сотрапезники, которые способствовали ей, обретут соответствующий престиж и власть в их правительстве. Фракция Открытой Торговли, представлявшая меньшинство в сообществе Тридцати Трех, противостояла продолжению спора из-за Долины Синотт и в целом представляла консервативную, не агрессивную и не националистическую политику. Им давно уже не удавалось взять в свои руки рычаги власти, и они прикидывали, что смогут вернуться к управлению, даже учитывая определенный риск, если пойдут по дороге, которую я им предлагал. Дальше этого они ничего не видели; они не понимали, что моя миссия обращена ко всем и не имеет конца, и в этом ее смысл. Лишь двинувшись по этому пути, они начнут понимать, куда он их ведет. Но если они и были недальновидны, то, по крайней мере, реалистически смотрели на положение дел.

Обсле, убеждавший остальных, сказал:

— Пусть Кархид боится той мощи, которую этот союз может дать нам — и вспомните, что Кархид всегда боится новых путей и новых идей — поэтому он всегда тащится позади, где ему и суждено оставаться. В противном случае правительству Эренранга придется собрать все свое мужество и просить у нас права присоединиться к нам, но им будет отведено подчиненное место. В таком случае шифтгреттор Кархида претерпит унижение, в таком случае нам обеспечено место у руля. Если у нас хватит мудрости принять такое решение, наше преимущество будет обеспечено навеки! — И затем, повернувшись ко мне; — Но Эйкумена должна будет помочь нам, мистер Ай. Мы хотим показать нашим людям гораздо больше, чем вы, уже достаточно известный в Эренранге.

— Я понимаю, Сотрапезник. Вы хотите получить хорошее убедительное свидетельство, и я могу предложить вам такое. Но я не могу заставить корабль опуститься, пока не будет обеспечена его безопасность и достаточно недвусмысленно выражено ваше согласие на объединение. Мне нужен договор и гарантия вашего правительства, которое, насколько я понимаю, должно дать полное собрание Сотрапезников — и оно должно быть публично объявлено.

Обсле помрачнел, но сказал:

— Совершенно справедливо.

Направляясь домой вместе с Шуссгисом, который не внес в дело ничего, кроме веселого хохота, я спросил:

— Мистер Шуссгис, что представляет собой Сарф?

— Одно из Постоянных Бюро Администрации Внутренних дел. Следит за правильностью выдачи документов, предупреждая фальшивки, за необъявленными передвижениями, переходами с работы на работу, подделками и тому подобными вещами — словом, ерунда. Слово «сарф» на примитивном орготском и обозначает это понятие — ерунда, чушь.

— Значит, Инспектора являются агентами Сарфа?

— Ну, лишь некоторые.

— То есть, и полиция в определенной мере находится под его влиянием? — задал я осторожный вопрос и незамедлительно получил вежливый ответ.

— Думаю, что да. Поскольку я сам принадлежу к Администрации Внешних сношений, я не могу, конечно, быть в курсе дел всех учреждений, тем более Внутренних дел.

— Их деятельность, в самом деле, сложна. Достаточно взять, например, то, что занимается водами, не так ли? — Таким образом я ушел от темы о Сарфе. Тот факт, что Шуссгис не хотел говорить на эту тему, могло ничего не значить для человека с Хайна или, скажем, счастливого Чиффора, но я был рожден на Земле. Оказывается, не так плохо иметь предков, которым приходилось иметь дело с преступлениями. Дедушка-поджигатель может завещать своим потомкам нос, который остро чувствует запах дыма.

Было просто удивительно и забавно, что здесь, на Геттене, существовали правительства, столь напоминающие те, что были в древней истории Терры: и монархии, и мощно расплодившаяся бюрократия. Новое развитие событий было тоже любопытно, но оно радовало меня куда меньше. Странно, что в менее примитивном обществе звучали куда более зловещие нотки.

Значит, Гаум, который пытался сделать из меня лжеца, был агентом секретной полиции Оргорейна. Знал ли он, что Обсле было известно об этой его роли? Вне всякого сомнения. Был ли он в таком случае агентом-провокатором? Работал ли он против фракции Обсле или на нее? Какие фракции, не входящие в Правительство Тридцати Трех, контролировались сейчас или в прошлом Сарфом? Мне хотелось бы ясно представлять себе обстановку, но добиться этого было нелегко. Моя линия поведения, которая еще недавно представлялась прямой и ясной, вдруг стала обрастать какими-то сложностями и тайнами, как это было недавно в Эренранге. Все шло как нельзя лучше, вспоминал я, пока прошлым вечером Эстравен, как тень, не появился на моем пути.

— Какое положение Лорд Эстравен занимает здесь, в Мишноре? — спросил я у Шуссгиса, который отвалившись в угол сиденья неторопливо двигавшейся машины, казалось, уже подремывал.

— Эстравен? Здесь он называет себя Хартом. У нас нет титулов в Оргорейне, мы расстались с ними с началом Новой Эпохи. Насколько я понимаю, он зависит от Сотрапезника Джегея.

— Он там живет?

— Уверен, что да.

Я уже был готов сказать о том, что мне казалось странным — прошлым вечером он был у Слоси, а сегодня у Джегея я его не видел, когда мне стало ясно, что в свете нашего краткого утреннего разговора это не так уж и странно. Но мысль, что он подчеркнуто держится в стороне, заставила меня смутиться.

— Они нашли его, — сказал Шуссгис, поудобнее размещая свои толстые бедра на мягком сиденье, — где-то в южной стороне, на клеевой фабрике или в рыбном холодильнике, словом, в каком-то подобном заведении и помогли ему вылезти из этой клоаки. Некоторые из компании Открытой Торговли, я имею в виду. Конечно, он был полезен им, когда был в кьоремми и премьер-министром, поэтому они и помогли ему сейчас. Как я предполагаю, сделали они это, главным образом, чтобы досадить Мерсену. Ха-ха! Мерсен — шпион Тибе, и он думает, что никто этого не знает, хотя всем это известно, и он не может выносить вида Харта — думает, он или предатель или двойной агент, и не знает, кто Харт на самом деле и в то же время не может рисковать своим шифтгреттором, разузнавая. Ха-ха!

— А что вы сами думаете о Харте?

— Он предатель, мистер Ай. Все просто и ясно. Предал интересы своей стороны в Долине Синотт, надеясь остановить Тибе на пути к власти, но сделал это недостаточно умно. Здесь ему досталось куда худшее наказание, чем изгнание. Клянусь грудями Меше! Если вы играете против своей собственной команды, вы проигрываете всю партию. Нельзя не видеть, что у таких типов нет ни капли патриотизма, а только самолюбование. Хотя, мне кажется, Харта не очень беспокоит, что он собой сегодня представляет, так как он тщательно уклоняется от всякой власти. Надо признать, что за пять месяцев здесь он не принес никакого вреда.

— Не так плохо.

— Вы тоже не доверяете ему, а?

— Тоже.

— Я рад слышать эти слова, мистер Ай. Я не понимаю, почему Обсле и Джегей возятся с этим типом. Он завзятый предатель, который заботится только о своей выгоде и пока держится на ногах, он пытается вскочить в ваши сани. Так я это понимаю. Не думаю, что дал бы ему хоть прикоснуться к постромкам, если бы он даже попросил меня об этом! — Шуссгис запыхтел и яростно замотал головой, словно усиливая свою точку зрения, а затем улыбнулся мне с выражением, с которым один добродетельный человек смотрит на другого.

Машина неторопливо двигалась по широким, хорошо освещенным улицам. Выпавший утром снег почти весь растаял, сохранившись только в сугробах, наметенных около сточных решеток, а теперь шел дождь, холодный маленький дождичек.

Огромные здания центра Мишнора, правительственные учреждения, школы, храмы Иомеша, казалось, расплывались в потоках дождя и в жидком свете высоких уличных фонарей. Углы прорисовывались нечетко, фасады плыли и размазывались. Что-то было жидкое, неопределенное в огромной грузной махине этого города, сложенного из монолитов, в этом монолитном государстве, в котором и часть и целое называлось одним именем. И Шуссгис, мой веселый жизнерадостный хозяин, грузный крепкий человек, избегающий острых углов и кромок — в нем тоже было что-то размытое, какая-то еле заметная нереальность.