Level Up 2. Герой
Шрифт:
Поднявшись, сижу на кровати и несколько минут привыкаю к новым ощущениям. Я слышу, как за закрытым окном дети играют в песочнице и переговариваются их мамы. Слышу звук проезжающих машин на дороге и различаю каждую из них. Я вижу в полумраке спальни с закрытыми шторами закатившуюся под тумбу монетку и маленького паучка, затаившегося под карнизом. Чувствую доносящийся запах сдобы из соседней квартиры и спокойное биение сердца.
В ванной, включив воду, разглядываю свое лицо в зеркале, и оно открывается мне в мельчайших деталях – от тоненьких линий сосудов в глазах до
Пока Кости нет, разминаюсь, делаю круг-другой по беговой дорожке и смотрю на часы – его все еще нет. Парень никогда не опаздывал, наоборот, всегда приходил раньше меня. Что-то не так. Звоню, но он недоступен или вне зоны. В груди поднимается что-то щемящее и вызывающее беспокойство.
Открываю карту, поиск.
Константин Бехтерев, вот он: Первая городская больница, показатель жизненных сил – шестьдесят восемь процентов. Судя по дебафу – он без сознания.
Глава 21. На счет «три» вы услышите успокаивающую джазовую музыку
«Я не боюсь, я не должен бояться. Ибо страх убивает разум. Страх есть малая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречу свой страх и приму его. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня. И когда он пройдет через меня, я обращу свой внутренний взор на его путь; и там, где был страх, не останется ничего. Останусь лишь я, я сам».
– Я к Бехтереву.
– Двенадцатая палата, – отвечает медсестра и опускает голову в бумаги.
В воскресный день врачей в больнице практически нет. Дежурный по отделению, с которым мне удалось переговорить, сообщил, что пациент поступил ночью с множественными ушибами, переломом ребер и сильнейшим сотрясением мозга. Доставлен машиной «Скорой помощи», вызванной кем-то из прохожих. Полицейским пострадавший заявил, что неудачно упал с лестницы, ни к кому претензий не имеет и заявление писать не будет. Следов алкоголя в крови не обнаружено. И лежать Косте в больнице не меньше двух-трех недель. Физические нагрузки в будущем ему противопоказаны.
Я сразу, как только узнал, что парень в больнице, проверил, где его сестренка Юля. Ведь близких у них нет, и, если девочка одна, то позаботиться о ней некому.
Определив точный адрес, побежал туда. Пришлось поспрашивать у соседей, в какой именно квартире живут Бехтеревы. Одна сердобольная старушка спросила, кем я прихожусь Косте, узнав, что другом, сопроводила до нужной квартиры. Девочка была дома одна. Решив, что вернулся брат, она с радостным криком кинулась к двери, но увидела на пороге меня. Убедившись, что мы с Юлей знакомы, старушка ушла.
– Привет, Юль!
– Здравствуйте, дядя Филипп. А Кости нет.
– Я знаю. Костя в больнице, поедешь со мной к нему?
Она часто закивала, и я велел собираться.
На это много времени не ушло, и вот мы уже в первой городской больнице. Юлю поначалу отказывались пропустить к брату, и мне пришлось надавить на охранника-вахтера, чтобы
тот «не заметил», как мы заходим в отделение травматологии.– Юля, идем, – зову я девочку, рассматривающую плакаты по оказанию первой помощи.
Беру ее за руку и, шурша по полу бахилами, мы идем по коридору.
Открываю дверь. Палата общая, и Костя там не один. Он по шею укрыт серой простыней, рядом стоит капельница с физиологическим раствором. Голова парня перевязана бинтами, глаза закрыты. Многочисленные дебафы кричат, что ему нелегко.
Я подхожу ближе и тихо, чтобы не разбудить спящих больных, окликаю:
– Костя.
Он приоткрывает глаза и, узнав, еле слышно шепчет:
– Фил… Юлька! – его глаза вспыхивают при виде сестры.
Та всхлипывает и льнет к брату.
– Малая… Все хорошо… Не плачь!
– Я думала, ты бросил меня! – ревет девочка.
– Ник… – парень закашливается. – Никогда, слышишь?
Юлька кивает. Костя, сглотнув, спрашивает:
– Как узнали?
– Ты не явился на тренировку, я пошел к тебе во двор. Мне сказали, что с тобой случилось, – надеюсь, парень не спросит, как я узнал, где он живет.
– Уроды… – почти беззвучно произносит Костя, даже с моим повышенным восприятием мне приходится напрягаться, чтобы расслышать. – Не знаю, кто это был… Ночью… какие-то вызвали… во двор… поговорить. Вчера… на трене… с Магой зацепился… Сильно… Может, от него…
– При встрече узнаешь?
– Не знаю… Темно было.
– Ясно. А заяву почему не стал писать?
– Западло… – одними губами отвечает он.
– Дурак ты, Костян. А если бы убили? Ладно. Короче, слушай. Лежать тебе здесь, пока не оклемаешься. Недели две-три. Так что на турнир я пойду вместо тебя. Усек? Если выиграю – деньги пойдут на Юлькино лечение.
Он кивает и едва заметно улыбается:
– Тебя… уроют.
– Посмотрим. Юльку отвезу к своим родителям. Они на пенсии, присмотрят. Взял бы к себе, но я дома почти не бываю. В каком она садике?
– Сорок… восьмом. Спасибо.
В палату, гремя ведрами, заходит санитарка:
– Не поняла! Молодой человек, у нас тихий час! Немедленно покиньте отделение!
– Пока не за что, – отвечаю Косте, не обращая внимания на шумную склочную тетку. – Все, лечись, бро, восстанавливайся! Юль, прощайся с братом. Жду тебя снаружи.
Дотрагиваюсь до Костиной ладони. Сжать руку он не может, но его пальцы чуть сгибаются, отвечая.
Из больницы мы едем к моим родителям – за Киром. Чтобы отвлечь девчонку от грустных мыслей, решаю взять ее с нами в кино.
И отец, и мать дома. Оставляю Юлю на попечение племянника Кирюхи, а сам на кухне объясняю родителям, что случилось. Мать всплескивает руками:
– Какой ужас! И девочка худенькая какая…
– Мам, у нее редкая болезнь, у нас не лечат. Надо оперировать за рубежом. Но речь не об этом…
– Сынок, какой разговор? В садик сам буду водить, – говорит папа. – Откормим, да и нам веселее будет! А то пока от тебя внуков дождешься!
– А Кирюша вам чем не внук?
– Внук! – твердо отвечает отец. – Самый что ни на есть внук!