Level Up. Женский взгляд

— Если бы не случай, и не увиделись вовсе. Ты давай, в субботу в гости заходи, Софьюшка пирогов напечёт.

— Василич, ты же знаешь, я пироги твоей жены уважаю, но работа за жабры держит. Кто, кроме нас, работать-то будет? Некому, — Лев косится на нас.

— Понимаю-понимаю. Ну, созвонимся, — старший лейтенант хлопает Льва по плечу и обращается к дежурному, — Девчонок отпусти, писать ничего не нужно, с Сидоровым я сам поговорю.

Поднимаемся с лавки и, затаив дыхание, в ожидании смотрим на прощающихся мужчин. Интересно, откуда Лев начальника отделения знает?

Наш спаситель, меж тем, выволакивает меня под руку на улицу. Что за день такой? Все меня за локти хватают, да побольнее норовят, вечно куда-то тащат!

— Отпусти, мне больно! — вырываюсь из его цепких пальцев.

— Ах, больно тебе? Ты вообще думаешь головой своей? Как тебя угораздило? Да ты просто сущее наказание и магнит для неприятностей! Не понимаю, как ты вообще до двадцати семи-то дожила?

— Не ори на меня! — обидные слова ранят. Да кто он такой, чтобы меня отчитывать? — И без тебя бы справились! Зачем ты вообще припёрся, герой? Никто в твоей помощи не нуждался!

— Дура! — отворачивается и идёт к машине. Видя, что мы стоим на месте гаркает на нас, чтобы пошевеливались.

Маша тянет меня за рукав, прося не обострять; всё же он реально нас спас. Понуро шагаю следом. Доезжаем до дома в гробовом молчании. Возле подъезда уже тянусь, чтобы открыть дверь, но Лев меня останавливает.

— Стой, я по делу приехал. Маша, нам с Женей кое-куда съездить нужно, иди домой.

Ничего не успеваю ни понять, ни возразить, а мы уже трогаемся с места.

— Да ты совсем охамел! С чего ты взял, что я с тобой куда-то поеду?! — я возмущена до предела.

— Может, хватит кудахтать уже? — зыркнул на меня так, что мне и правда захотелось замолкнуть, — у меня Предвидение было. С отцом твоим беда какая-то. Что именно — не знаю. Едем сейчас в деревню, всё на месте выясним.

Мне становится дурно.

— С моим папой? Что ты видел?!

— Я не могу это объяснить. Думаю, что-то с сердцем.

Трясущимися руками достаю из сумки телефон, набираю номер отца — трубку не берут. Звоню матери — та же история. Всю дорогу кляну себя, что из-за переделки, в которую влипла по дурости, потеряла много времени. И если с отцом что-то случится, я себе не прощу. Пока доезжаем до деревни, успеваю накрутить себя так, что самой впору глотать успокоительное.

Чтобы как-то отвлечься, спрашиваю Льва:

— А откуда ты этого Васильевича знаешь?

— Да у него тоже мотор слабый, а работа нервная, сама видишь, возят к нему кого ни попадя.

Снова начинаю закипать, но в душе Льву благодарна; паника прошла, уступив место здравому смыслу. Сижу, обдумывая план действий: куда бежать и что делать в первую очередь по приезду в деревню.

На скорости влетаем на улицу, где стоит дом родителей. Лев, резко тормозя перед воротами, поднимает столб пыли. Меня это не смущает, выпрыгиваю из машины чуть ли не на ходу, и бегу в дом, зовя мать. На шум из-за угла дома выходит мама в галошах и старой куртке, в которых обычно работает в огороде. Улыбается при виде нас. Но подходя ближе, видит наши обеспокоенные лица, и улыбка её меркнет:

— Что случилось, доча?

— Мам, где папа? — стараюсь себя сдерживать, не паниковать, но мой дрожащий голос выдаёт меня с головой.

Мамины глаза расширяются, я всё же её испугала:

— На смене. Что с ним? Когда вы приехали? Вы его видели? — она ничего не может понять.

— Скорее, поехали, мне кажется ему плохо!

Мама хватается за сердце и спешит в дом. Она у меня молодец: в экстренных ситуациях никогда не спорит и не пререкается. Быстро скинув верхнюю одежду и надев плащ и сапоги прямо на домашнюю, выбегает к нам. Скачем по ухабам через всю деревню на предельной скорости, распугивая деревенских кошек, гусей и коз. Мы с мамой, разделяя тревогу за папу, крепко держимся за руки, сжимая пальцы друг друга до боли и побелевших костяшек. Взволнованно смотрим вперёд на дорогу, мысленно молясь и подгоняя водителя.

На подстанцию, где отец всю жизнь проработал электриком, вбегаем уже втроём, я указываю дорогу. Ещё в машине ввела в поиске Интерфейса отца и теперь, отслеживая его по Карте, спешу по длинному коридору в самый конец здания — там у них комната отдыха. Распахиваем дверь и видим отца, лежащего на диване с закрытыми глазами. Он бледный, с бисеринками пота на лбу. Мы с мамой синхронно охаем, но так и замираем на входе, не зная, что делать. Показатели папиных Жизненных сил ниже пятидесяти процентов. Вот тут меня реально охватывает паника.

Какое счастье, что Лев — врач, и это не его отец, а лишь очередной пациент. Чёткими, выверенными движениями, Лев проверяет пульс, смотрит зрачки. Мама стоит, прислонившись к стене, прикрывает рот ладошкой, тихо плачет и причитает.

— Похоже, предынфарктное состояние. Нужно торопиться. Жень, помоги мне. Вы обе мелкие, не помощницы. Помогите мне его на спину взвалить. Далеко местная больница?

— Да какая больница? Это и медпунктом-то не назвать! Пешком пять минут, на машине — мигом.

Как же мне страшно! Фантазия рисует в голове картины одну страшнее другой. Наша Евдокия Ивановна, хоть и практикует уже лет сорок, но всё же она — фельдшер. А вдруг нужного лекарства не окажется? Придётся в город ехать. А если папа не дотянет до больницы? Мама же этого не переживёт! На ком же тогда хозяйство будет держаться? Злюсь, потому как в голову лезет какая-то чушь.

Меж тем, аккуратно усаживаем отца в машину, едем в амбулаторию. Отец в полубессознательном состоянии.

Слава Богу, фельдшер оказалась на месте. Лев оставил нас в коридоре, а сам с Евдокией и отцом скрылся в кабинете осмотра. Пока медики делали необходимые процедуры, мы с мамой места себе не находили! Пыталась сунуться в кабинет, спросить — чуть не дали по носу, захлопнув дверь и повернув в замке ключ.

Когда от нервов я была уже готова взвыть, вышел Лев и успокоил нас сказав, что кризис миновал, отец лежит под капельницей, а у нас есть двадцать минут сбегать переодеться. Повезём отца в город, в больницу, где работает Лев.

По дороге в город папе становится лучше, соображает ещё вяло, но уже пытается шутить, мол, заржавел, и пора его выбрасывать на свалку. Мама, от переизбытка чувств, беззлобно поругивает отца, скорее больше себя успокоить, чем что-то кому-то доказать. А то и вовсе начинает заливисто смеяться сквозь слёзы. Все мы серьёзно перенервничали. Эх, не догадалась дать маме успокоительного! Надо будет попросить об этом медсестру, как приедем.

Тревога об отце отошла на второй план, всю дорогу бросаю на Льва косые взгляды. Выглядит он бодрым и свежим, будто не мужика здорового на себе таскал, а отдохнувший вернулся с курорта. Пару раз он ловит мои взгляды и ухмыляется. Не понимаю, почему меня так раздражает его самодовольный вид? В голове звенит набатом мысль: «Сбежать не удастся — придётся сегодня выяснять с ним отношения. Кто бы знал, как не хочется!»

Приехав в больницу, Лев с мамой уводят отца оформляться на лечение. Мне же Лев дал ключи от своего кабинета, просил ждать там. Как же я ему благодарна за спасение папы, даже уже ни в чем его не виню. Но почему же тогда мне так тяжело смотреть ему в глаза? Потому что он разрушил с пинка мой карточный домик надежд? Ну, что у меня за дурная голова такая? Чуть отца не потеряла, а думаю о какой-то ерунде.