Level Up
Шрифт:
Итак, что я помню из курса психологии толпы? Толпу надо удивить, потом шокировать, а потом можно лепить из нее, что хочешь. Конкретно в моем случае - не толпу, а четырех человек, связанных общими целями - не нарушить очередность и попасть на прием к врачу. Тот отпор, который они дали агрессору в моем лице, дает мне надежду, что то, что я задумал, сработает.
Хватаюсь за голову, мои колени сгибаются, и я медленно сползаю по стене на пол. Громко мычу, чтобы привлечь внимание.
– Че эт с ним?
– спрашивает толстуха по имени Айгуль Рамазанова.
–
– восклицает лысый борец-шофер Махарадзе.
– Мы-ыы-ыыы!
– тяну я как можно тоскливее.
– Господи!
– крестится старуха Виолетта.
– Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную!
– Ишну-у-уу-ала-а-аа!
– продолжаю стонать, вспомнив дарнасский.
– Нехристь!
– тычет в меня пальцем старуха.
– Как есть нехристь! Господи...
– Да помолчите вы, бабушка!
– раздраженно перебивает ее Махарадзе.
– Эй, парень, с тобой все нормально?
Я замолкаю. В тишине поднимаюсь, опираясь спиной о стену, и слышу, как отчетливо хрустнули мои колени. Поднимаю правую руку, и опускаю ее в направлении старухи Виолетты:
– Ты! Раба божья Виолетта! Фамилия твоя Реброва, услышь же меня!
Старуха неистово крестится, шепчет молитвы, но отвести глаза не может. Она почти парализована.
Перевожу руку на толстуху.
– Ты! Айгуль Рамазанова, внимай!
– Ты!
– мой указательный палец чуть не упирается в лоб шофера-борца.
– Анатолий Махарадзе, слушай меня!
– И ты!
– очередь доходит до старика.
– Гражданин Марк Залесский, повинуйся и слушай!
У Рамазановой изо рта вываливается жвачка. Перст старухи замер у левой груди. Залесский на грани инсульта. Один Махарадзе ухмыляется:
– Фокусник, да?
– Не устал шоферить, Анатолий Гивиевич?
– спрашиваю его уже обычным голосом.
– Ирина Ароновна как, не скучает?
Вот и Махарадзе впечатлился, только заиграл желваками.
– Люди, у меня что-то не то с головой. Я вижу вас насквозь! Но из-за этого, боюсь, голова не выдержит! Мне очень, повторяю, очень надо как можно скорее к врачу. Пустите вне очереди?
– Да и пусть идет!
– оживает Айгуль. Речь зашла о материях приземленных, а мое сольное выступление лично ей больше ничем не угрожает.
– Иди, соколик, иди, - бормочет бабка Виолетта.
Махарадзе просто кивает в сторону двери.
– Спасибо, - чуть не шепотом благодарю и встаю возле двери.
– Слушай, парень, не знаю, как тебя зовут...
– трогает меня за плечо шофер.
– Филипп.
– Скажи, Филипп... А Ирина сильно скучает?
Я смотрю в его выпуклые, с сеткой морщин вокруг, повидавшие жизнь глаза, и через паузу отвечаю:
– Сильно скучает, Анатолий Гивиевич.
Махарадзе стискивает меня в объятьях.
– Спасибо, дорогой, век не забуду!
– чуть не кричит он и, не прощаясь, бежит по коридору клиники на выход.
Ваша репутация у Анатолия Махарадзе повысилась!
Текущее отношение: Почтение 10/210.
Вот
это номер! Один маленький поступок - всего-то два слова, но большой скачок с неприязни сразу к почтению.В этот момент из кабинета врача выходит посетитель, а за ним сама Ольга.
– Что это вы тут расшумелись?
Очередь молчит.
– О, Панфилов! Сделал снимок? Заходи!
Закрывая дверь, слышу, как, перебивая друг друга, вступают в бурную дискуссию Айгуль с Виолеттой.
Сажусь на стул в ожидании вердикта. Кулаки сами сжимаются, а меня бьет мелкая дрожь. Ольга внимательно изучает снимок на просвет, наклоняя голову в сторону, вздыхает и начинает что-то писать. Псих? Нормальный? Реальность? Галлюцинации? Опухоль мозга?
– Ну как?
– я с трудом выталкиваю слова из пересохшей глотки.
– Все нормально, Панфилов, вы здоровы.
– Она окидывает меня взглядом.
– Относительно. Налицо избыточная масса. Так сказать, степень предожирения. Диета, физическая активность - в вашем возрасте лучше не запускать.
Она что-то говорит о риске сердечно-сосудистых заболеваний, раннем инсульте, но я ее перебиваю:
– Ольга Михайловна! Я сегодня же сяду на диету и начну здоровый образ жизни. Вчера я бросил курить и стал бегать... Но скажите...
– я показываю пальцем на висок.
– Здесь все нормально?
– Беспокоиться не о чем. Никаких отклонений, нарушений структур и прочего, о чем бы вам стоило переживать. Слегка повышено давление, но поводов для беспокойства нет.
– Спасибо, Ольга Михайловна! Вы - чудо!
– на одном импульсе хватаю ее за руку и целую пальцы.
На ее щеках появляется румянец.
Ваша репутация у Ольги "Ляли" Шведовой повысилась!
Текущее отношение: Равнодушие 10/30.
– Ну все, все, Панфилов, успокойтесь, - улыбаясь, говорит Ольга.
– Это все, можете идти.
Встаю, не отрывая взгляда от ее глаз, вливая в него все восхищение и радость от того, что здоров. Она словно дразнит и поощряет, не отводя взгляд.
Ваша репутация у Ольги "Ляли" Шведовой повысилась!
Текущее отношение: Равнодушие 15/30.
Ух! Беру себя в руки и иду к двери. Открывая ее, оборачиваюсь:
– Спасибо еще раз, Ляля.
Под звук ее выпавшей челюсти выхожу из кабинета.
У двери толпятся люди из очереди, включая нескольких только подошедших.
– Вот он!
– кричит Айгуль.
– Филипп, родненький!
– причитает старуха Виолетта.
– Филипп, Филипп, - гомонит очередь, хватая меня за руки, плечи, гладя по лицу.
Кажется, я сделал большую ошибку. Нельзя так играть с людьми, тем более с пожилыми и больными - а других здесь нет. Чувствую себя обязанным этим людям. Поднимаю вверх руки - толпа расступается и замолкает.
– Ты, Айгуль! Ты, Виолетта! Ты,...
– пробегаюсь по ним взглядом, называя всех поименно.
– Слушайте меня! Внимайте!