Левиафан. Пути Древних

Первое, что бросалось в глаза, – стены. Сложенные из массивных известняковых блоков они были усеяны строками, в которых странным образом переплетались символы минускульного письма, свойственного римским артефактам начала эры, и рубленые рунические знаки, но не такие, что использовали на севере.

– Мидас, – тихо позвал Карн. Бог обернулся и увидел на лице парня фанатичное благоговение – он застыл на месте, и лишь голова медленно вращалась из стороны в сторону. – Я могу их видеть, могу прочесть. Это смесь древнеримского и рунники русов. Те самые «черты и резы»,о которых в нашем с тобой времени столько споров!

– Это долгая история, – Карн повернулся на голос. Каинит повесил шлем и перевязь с мечами на простую оружейную стойку, откинул капюшон и снял плащ. Он больше не таился, хотя вокруг костра в центре помещения сидело шесть человек. Две женщины, седоусый старик, двое детей лет четырех-пяти и паренек, на вид оставивший за спиной порядка тринадцати зим. Все – в льняной и шерстяной одежде, едва отличимой от той, что Мидас видел у нордманов. Бог не удивился этому факту, прикинув, что вплоть до средних веков культуры этих регионов вряд ли имели принципиальные отличия.

– Подходите к огню и поешьте, здесь безопасно, –вновь подал голос каинит. Сам он опустился на землю подле деревянной стойки и уставился прямо перед собой, застыв, точно изваяние. – Я привел сюда всех, кого успел найти в округе. Теперь над землей властвует ночь и смертным опасно быть вне укрепленных крепостей и особых убежищ.

– Неужели в вашем времени Завеса так тонка? – с этими словами Карн медленно двинулся к огню. Мидас не касался парня, но держался рядом, на полшага позади, если тот вдруг оступится. Он еще не знал, что заговоры древних защищают убежище лишь снаружи, но внутри к Карну вернулось истинное зрение. Парень не только ощущал тепло костра, он отчетливо видел его вечно пляшущую суть в энергетическом спектре.

Душа огня завораживала в своем великолепии. В подобных местах даже пламя маленькой свечки обретает небывалую мощь, рождая прекрасных существ, которых смертным, увы, не дано узреть. Но век этих существ столь же мимолетен, сколь прекрасны их искрящие тела, сотканные из первозданных нитей Вселенной.

– Я отвечу на все вопросы, – вампир плавно повернул голову к Карну и Мидасу. Его глаза больше не терялись в сумраке капюшона, и было хорошо видно, как по покрытой льдом поверхности подземного озера то и дело проскальзывают игривые всполохи костра. Фригийский царь отметил, что люди явно не боятся каинита, зато на вновь прибывших косятся с нескрываемым подозрением.

– Теперь, когда мы в безопасности,– продолжил сын Каина. – Справедливо нам с вами познакомиться, ведь похоже, что бьемся мы на одной стороне. Я Арминиус, сын Сегимера.

Мидас посмотрел на Карна, тот инстинктивно отзеркалил его движение. Они без труда уловили замешательство друг друга, ведь в истории этой планеты был лишь один Арминиус, лишь один сын Сегимера. Вождь германского племени херусков, который в 9 году нашей эры нанес Риму величайшее поражение, истребив в Тевтобургском лесу три полных легиона.

Так все и сошлось – гладиусы типа Майнц и шлем римского кавалериста с посеребренной маской. Да только на дворе стоял пятый век, а Арминиуса после разгрома римлян в течение пары месяцев убили свои же. То есть произошло это лет пятьсот назад.

У Карна голова пошла кругом и он опустился на теплую землю у костра, потеряв уверенность в твердости своих ног. Люди, молча сидевшие у согревающего пламени и жевавшие, судя по запаху, свежеподжаренную оленину, инстинктивно отодвинулись от него, но не так быстро, чтобы их поведение можно было трактовать как скрытую агрессию. Мидас примостился рядом и от его глаз не укрылось, как седовласый старик и молодой парень синхронно положили ладони на рукоятки засапожных ножей.

А потом ребенок, мальчик лет пяти, неожиданно подполз к Карну и протянул ему кусок мяса. Его чистая тонкая аура лучилась теплом, в ней не было и тени зла, а намерения читались так же просто, как букварь. Пареньслепо ткнулся руками перед собой, но ребенок проворно ухватил его за ладонь и вложил в нее нехитрую снедь.

– Спасибо, – рассеянно уронил Карн, тронутый непосредственностью мальчика.

– Не спасибо, а благо дарю, – поправил его малыш с удивительно серьезным видом. – Так у нас говорят. А спасать нас не надо. Да и какой ж бог тебя спасать будет, коли ты сам дурак!

Люди у костра тихонько засмеялись, а когда увидели на лице Карна улыбку, захохотали уже в полный голос. Так пятилетний ребенок одной короткой фразой разрядил обстановку, из которой всего мгновение назад можно было вырабатывать электричество, достаточное для освещения немаленького городка.

Мидас принял из рук крепкого старика с пышными седыми усами и наголо бритой головой ломоть мягкой лепешки и увесистый шмат мяса. Уважительно кивнул ему в ответ, а затем поднялся и двинулся в сторону каинита, который все это время сидел с непроницаемой миной. Вот только от древнего бога не укрылся тот факт, что вампир скорее хочет казаться непробиваемым, чем является таким.

Здесь, в ярком пламени весело стрекочущего костра, Мидас мог лучше рассмотреть нового знакомца, вычленив мельчайшие изменения в мимике и взгляде. А изменения эти действительно были, хотя увидеть их мог лишь тот, кто больше трех тысяч лет пестовал в себе не одно лишь умение рубить мечом все, что подворачивается под руку.

– Ну давай знакомиться,– проговорил фригийский царь, усаживаясь рядом. Земля здесь была на удивление теплой даже в стороне от огня. Вероятно, горячие источники, а может близость магматических потоков.– Я Мидас.

– Тот самый? – вампир заинтересованно повернул к нему голову.

– Тот самый, – кивнул древний бог, краем глаза отмечая, что у Карна с людьми у костра уже завязался полноценный разговор. Ну, как разговор – парень что-то им увлеченно рассказывал, а те глядели на него, разинув рты и не моргая.

– Собственно, как и ты, – Мидас отщипнул немного мяса и положил на язык. Пожевал, потом отхватил кусок побольше.

– Не понял? – хрипловатый голос Арминиуса звучал тихо, ровно так, чтобы их не слышали у костра.

– Ты тоже тот самый, – пожал плечами бог, не переставая усиленно жевать. Мясо было хорошо прожарено, но жестковато.

Они посмотрели друг на друга в упор, уголки губ каинита дрогнули и будто нехотя скользнули вверх. Это обнадеживало и фригийский царь подумал, что, возможно, в эту ночь ему не придется спать с открытыми глазами, держа ладонь на рукоятке меча.

Глава 15. Герои с клыками

Каинит многое рассказал им. Не то, чтобы открыл вселенские тайны, но кое-что из услышанного этой ночью заставило Карна глубоко призадуматься. Мидаса тоже, хотя он (безусловно – из гордости) не спешил это признавать.