Левиафан

– Смотри, Александр Иваныч, – сказал он на прощанье. – Этот парень из «блатных» и будет рвать подметки, чтобы выслужиться перед начальством.

В правоте слов капитана 3 ранга, Морев убедился уже через неделю в штабе, когда его к себе вызвал комдив и отчитал за потерю бдительности.

– Не понял? – вскинул на него глаза Морев. – У меня на корабле все в порядке.

– А это?! – побагровел адмирал и, открыв сейф, протянул капитану 1 ранга офицерскую тетрадь в черном коленкоровом переплете. – Твоего начхима, полюбуйся. Секретная, между прочим!

– Откуда она у вас? – удивился Морев, взяв тетрадь в руки и перелистывая исписанные аккуратным почерком страницы.

– От начальника контрразведки. По дружбе вернул. Твой особист ее в кают-компании обнаружил. После занятий. Так, что разберись с этим. Начхиму вкатай выговор с занесением, а секретчика в трюмах потренируй, чтоб служба раем не казалась.

– Слушаюсь, товарищ адмирал, – сказал Морев. – Разрешите идти?

– Иди, – буркнул комдив.– И строй отношения со своим Штирлицем. Судя по всему, он не подарок.

«Строить отношений» со старшим лейтенантом Березиным – так звали особиста, Морев не собирался, и при очередном появлении того на лодке, выразил недовольство его поведением.

– Могли бы, предварительно сообщить об этом факте мне, Геннадий Петрович. Ведь никакого злого умысла в действиях начхима нет. Обычное разгильдяйство.

– Прошу меня не учить, – парировал контрразведчик. – Я знаю, что делаю.

– Ну, что ж, – вздохнул Морев. – Будем считать, что мы друг друга не поняли. А жаль.

Завершив обход корабля и зайдя напоследок в центральный, Морев решил отдохнуть, и направился к себе в каюту. Не успел он раздеться, как послышался легкий стук в дверь.

– Да, – с неудовольствием сказал командир.

– Разрешите, Александр Иваныч? – возник в темном проеме механик. – Я ненадолго.

– Ну что ж, заходи, Николай Львович, – зевнул Морев.

– Тут такое дело, – тихо прикрыв дверь и усаживаясь на диван, доверительно произнес капитан 2 ранга. – Мне кажется, вахтенный инженер стукач.

– С чего ты взял? – нахмурился Морев.

– До вашего прихода мне понадобилась кое-какая информация по реактору. Захожу на пульт, а там особист о чем-то секретничает с инженером. При моем появлении сразу же сменили тему, и мой Ручкин докладывает – так, мол и так, знакомлю старшего лейтенанта с системой управления энергетической установкой. А у самого глаза бегают, как у нашкодившей суки.

– Ну и что тут такого? – хмыкнул командир. – Мало ли у что у кого бегает?

– А то, – наклонился к нему механик. – Я особисту это все объяснял с месяц назад, в море, на отработке. Причем, самым подробным образом.

– М-да, – задумчиво взглянул на механика Морев. – А зачем собственно ты мне все это рассказываешь?

– Мне сексоты в боевой части не нужны, – набычился тот.

– И что ты предлагаешь?

– Пока ничего. Просто докладываю.

– В таком случае иди, и занимайся своими делами. Одного особиста на борту мне вполне достаточно.

– Слушаюсь, – буркнул механик и, выйдя из каюты, тихо прикрыл дверь.

Через пять минут, улегшись в постель и блаженно вздохнув, Морев спал крепким сном.

В это же время, в пятом отсеке, на нижней койке медицинского изолятора мучился от бессонницы Березин. Отдельная каюта ему не полагалась, и контрразведчик обитал там вместе с корабельным врачом. Место это для обитания было довольно комфортным, поскольку изолятор имел отдельный гальюн с душем и сообщался с амбулаторией, оборудованной по последнему слову научной мысли. В нем имелось все, чтобы оказывать подводникам в море весь спектр медицинских услуг, начиная от лечения банальных ушибов и заканчивая несложными хирургическими операциями. Сожитель Березина – майор медицинской службы Алубин, возился в амбулатории со своим мудреным хозяйством, а старший лейтенант, предавался невеселым размышлениям.

Он не любил свою службу и тяготился ей.

Закончив два года назад академию ФСБ, куда Березин попал благодаря связям отца – маститого депутата Государственной Думы, он надеялся на блестящую карьеру в контрразведке. И все поначалу складывалось хорошо. Родитель, водивший близкую дружбу с одним из заместителей директора ФСБ, пристроил свое чадо на престижную должность в управление международного сотрудничества в центральном аппарате. Однако через год, попав в первую зарубежную командировку в Лондон, молодой Березин учинил там пьяный дебош в ресторане и был отозван на родину. Встал вопрос об увольнении, но снова помогли родительские связи. Неудавшегося «международника» перевели в департамент военной контрразведки и направили от греха подальше, в управление контрразведки Северного флота.

– Пересидишь там год-другой, – напутствовал его приятель отца, – я организую тебе путевую характеристику и подыщу приличное место в Москве.

В Североморске, зная чьим протеже является Березин, его определили в один из лучших заполярных гарнизонов в котором базировалось ударное соединение подводных ракетоносцев. Начальник контрразведки соединения, мечтавший об адмиральских погонах, принял «москвича» радушно и стал всячески опекать.

Однако коллеги по отделу отнеслись к старшему лейтенанту настороженно – он им сразу не понравился своим высокомерием и чрезмерной близостью к начальству. В первый же выход в море, Березин убедился, что новая служба «не подарок». Замкнутое пространство корабля действовало угнетающе, а обитающие в нем люди вызывали неприязнь. Они были чужды Геннадию, с детских лет привыкшему вращаться в высшем обществе. Короче, самое настоящее быдло, как любил выражаться отец.

– Ну да ладно, – думал Березин. – Через три месяца вернемся из плавания, а там санаторий, отпуск и, глядишь, снова Москва. Папаша меня в этой дыре не оставит.

Глава 2. На просторах Атлантики

Северная Атлантика встретила крейсер двенадцатибальным штормом. Он чувствовался даже на двухсотметровой глубине.

Неумолимая сила раскачивала лодку на гигантских качелях и затрудняла управление кораблем. Однако погружаться ниже Морев не спешил. Он решил заняться отработкой экипажа в экстремальных условиях.

Для начала на корабле объявили тревогу и, получив из отсеков доклады о готовности к бою, провели учения по борьбе с пожаром. Огонь и вода – главные враги подлодки. Причем на глубине они намного опаснее, чем на поверхности. Там есть свобода маневра, обычная среда обитания человека, и возможность оставления терпящего бедствие судна.

Под водой всего этого нет. Борьба идет в дважды замкнутом пространстве – пучина, корпус субмарины; в абсолютно чуждой стихии и до последней минуты. Будь она конечной в ликвидации последствий аварии или роковой для всего экипажа.