Левша на обе ноги (сборник)
Шрифт:
А потом он исчез.
Элизабет обыскала всю квартиру, кота не нашла и остановилась у окна, чтобы окинуть взглядом улицу. Она уже ни на что не надеялась, потому что сама пришла с улицы, и его там не было.
За окном вдоль всего здания шел широкий карниз. Слева он заканчивался небольшим балкончиком от квартиры напротив – той самой, где жил молодой человек, чьи шаги она время от времени слышала. О том, что там живет молодой человек, Элизабет знала от Фрэнсиса. Из этого же источника она узнала его имя: Джеймс Реншо Бойд.
На балкончике сидел Джозеф. Он вылизывал шерстку ярко-алым
– Джо-зеф! – позвала Элизабет.
Волнение, радость и упрек придали ее голосу чуточку театральный оттенок.
Он посмотрел на нее холодно. Хуже того – он посмотрел, как на совсем незнакомого человека. Объедался и упивался за ее счет, а потом повернулся и ушел к соседу!
Элизабет была девушка решительная. Пускай Джозеф смотрит на нее, как на блюдце с прокисшим молоком, все равно он ее кот, и она вернет его обратно!
Она вышла из квартиры и позвонила в дверь к мистеру Джеймсу Реншо Бойду.
Ей открыл молодой человек без пиджака. Нельзя сказать, чтобы это был некрасивый молодой человек. В сущности, среди молодых людей определенного типа – лохматых, чисто выбритых, с квадратным подбородком – он был вполне недурен собой. Элизабет заметила это, хотя и смотрела на него сейчас как на некую машину для возвращения удравших котов.
– Будьте добры, отдайте мне, пожалуйста, кота, – сказала она вежливо. – Он забрался к вам через окно.
Молодой человек слегка удивился.
– Ваш кот?
– Черный кот, его зовут Джозеф. Он у вас в гостиной.
– Боюсь, тут какая-то ошибка. Я только что вышел из гостиной. Там был только один кот – мой черный кот Реджинальд.
– Но я всего минуту назад видела, как туда забрался Джозеф!
– Это был Реджинальд.
– Позвольте спросить, давно он у вас, этот Реджинальд?
– С четырех часов пополудни.
– Он пришел через окно?
– Да, если уж вам угодно знать – через окно.
– Будьте так любезны, отдайте мне моего кота! – ледяным тоном произнесла Элизабет.
Молодой человек перешел к обороне.
– Предположим, – чисто теоретически, – что ваш Джозеф и есть мой Реджинальд. Не могли бы мы как-нибудь договориться? Давайте я куплю вам другого кота. Дюжину котов.
– Мне не нужна дюжина. Мне нужен Джозеф.
– Толстых, мягких, пушистых котов, – уговаривал Джеймс Реншо Бойд. – Привязчивых, чудных персов, и ангорцев, и…
– Конечно, если вы решили украсть Джозефа…
Это были жестокие слова. Любой юрист вам скажет, что насчет котов существуют особые законы. Оставить у себя приблудившегося кота – не преступление. В знаменитом деле Уиггинса против Блимбоди был установлен прецедент…
– Пожалуйста, отдайте мне кота!
Она стояла прямо против него, вздернув подбородок и сверкая глазами, и молодого человека вдруг стала грызть совесть.
– Послушайте, – сказал он, – отдаюсь на вашу милость. Признаю, этот кот – ваш кот, и у меня нет на него никаких прав, я всего лишь обычный воришка. Но вы представьте: прихожу я домой после самой первой репетиции своей первой пьесы, и только шагнул в дверь, как этот кот вошел через окно. Я суеверней негра, и вот мне показалось, что отдать кота – все равно что собственными руками зарезать пьесу еще до премьеры.
Знаю, вам это покажется глупым, вы ведь не страдаете дурацкими суевериями. Вы – разумный, практичный человек. Но если бы вы все-таки смогли войти в мое положение…Перед этим грустным взглядом Элизабет капитулировала. Бушевавшие в ней чувства претерпели разительную перемену. Как неверно она судила о нем! Вообразила, будто он – банальный похититель котов, крадущий их бессмысленно и без всякого повода, а оказывается, он поступил так по очень важной и достойной причине. В душе Элизабет пробудилась жертвенность, свойственная каждой хорошей женщине.
– Конечно, нельзя его отдавать! Беду накличете!
– А как же тогда вы…
– Обо мне не беспокойтесь! Подумайте о том, сколько людей зависит от успеха вашей пьесы!
Молодой человек заморгал.
– Вы меня изумляете…
– Я понятия не имела, зачем он вам… А для меня он ничего не значит… ну, то есть ничего такого особенного… то есть… наверное, я к нему привязалась… но он не был… он не был для меня…
– Жизненно необходим?
– Вот-вот, это я и хотела сказать. Я держала его так просто, для компании.
– Разве у вас мало друзей?
– У меня совсем нет друзей.
– Нету друзей?! Это решает дело. Вы должны взять его обратно.
– Ни в коем случае.
– Возьмите его немедленно!
– Что вы, я не могу.
– Возьмите!
– Не возьму.
– Боже ты мой, а как, по-вашему, я буду себя чувствовать, зная, что вы там совсем одна, а я умыкнул, что называется, вашу единственную отраду в жизни?
– А я, по-вашему, как буду себя чувствовать, если пьеса провалится из-за того, что у вас не было черного кота?
Молодой человек вздрогнул и отчаянно запустил руки в свою жесткую шевелюру.
– Соломон – и тот не решил бы такой задачки… А что, если… Кажется, это единственный выход… Если вам сохранить на него определенные права? Вы могли бы заходить пообщаться с ним… а заодно и со мной? Я почти так же одинок, как и вы. Моя родина – Чикаго. В Нью-Йорке я, считай, никого не знаю.
Когда живешь одна в Нью-Йорке, поневоле научишься мгновенно составлять мнение о людях. Элизабет бросила быстрый взгляд на молодого человека и вынесла вердикт в его пользу.
Она сказала:
– Спасибо, я с удовольствием. Расскажите про вашу пьесу. Я, знаете, и сама пишу, понемножку совсем, так что известный драматург – это для меня персона!
– Если бы я был известным драматургом…
– Вашу первую пьесу ставят на Бродвее – это уже немало!
– Ну… да… – ответил Джеймс Реншо Бойд.
Элизабет показалось, что говорил он с сомнением. Такая скромность только подтвердила первое хорошее впечатление о молодом человеке.
Боги справедливы. За каждую ниспосланную ими беду они дают компенсацию. Они считают, что человек в большом городе должен быть одиноким, зато и дружба между двумя одинокими людьми, если уж возникнет, растет и крепнет куда быстрее, чем приятельство счастливцев, не испытавших на себе ледяного касания одиночества. Не прошло и недели, а Элизабет уже казалось, будто она знает Джеймса Реншо Бойда всю жизнь.