Лейтенант с линейного крейсера «Измаил»
Шрифт:
— На шашлык пущу! — взревел Бармалей, взвиваясь в воздух и прикрывая руками мягкое место.
— Во, слышал? — самодовольно посмотрела на Абу-Хасана Баба-Яга. — Обойдешься без плова, аравийский ты наш.
— Если бы ты была чуть поупитаннее, мы бы тогда тебя саму на плов пустили, — процедил Абу-Хасан.
— Что-о?! — зарычала Баба-Яга. — Ты это на что намекаешь? Да я барышня хоть куда!
— Да не хоть куда, а никуда! — захохотал Абу-Хасан со своими разбойниками.
Баба-Яга затряслась от злости.
— Ух, если бы нам сейчас твои разбойники не нужны были, я бы тебе такой сглаз засандалила! — возопила она. — Тоже мне, принц песчаных карьеров!
— Да я со своей пещерой
— Какая пещера? Какие богатства? — захохотала колдунья. — Да их все у тебя Али-Баба спер!
— Не поминай его при мне! — уже не завопил, а взвыл Абу-Хасан. — Я из него фарш сделаю! Котлету! Рагу! Я его в масле на медленном огне сварю! На вертеле зажарю!
— Кончай базар! — рявкнул подковылявший Бармалей. — Тащите Оленя в наше логово! Ух, я ему рога пообломаю! Что я с ним сделаю, я сам не знаю, что я с ним сделаю! Но я такое сделаю!.. А вы что стоите, рты пораскрывали? — заорал он на разбойников. — Шевелитесь, о сосуды греха! Быстро, быстро, быстро, о помесь шакала и ехидны! О жалкие пожиратели плова и халвы! Недостойные потомки погонщиков верблюдов! О презренная помесь гиены и змеи!
Разбойники сначала опешили от красочных ругательств Бармалея, но потом восхищенно загалдели, ловко втащили Быстролетные Сани Оленя на соединенные вместе четверо розвальней и впряглись в них сами. Бармалей свистнул, крикнул, и сорок разбойников поволокли Сани с катером и Оленем к лесу.
— Все песню выучили? — грозно спросил Бармалей.
— Все, все… — нестройно отозвались сорок разбойников.
— Ну, тогда начнем, — прокашлялся Бармалей и затянул:
Ходы крутые роет Подземный умный крот. Нормальные герои Всегда идут в обход!— Нормальные герои / Всегда идут в обход! — нестройным хором подхватили сорок разбойников песню.
— Не чувствую радости в голосах! — опять рявкнул Бармалей. — Веселее!
В обход идти, понятно, Не очень-то легко, Не очень-то приятно И очень далеко!— Не очень-то приятно / И очень далеко! — старательно возопили разбойники.
— Молодцы! — подбодрил их Бармалей.
Глупцы героев строят, Бросаются вперед. Нормальные герои Всегда наоборот!— Нормальные герои / Всегда наоборот! — опять вступили сорок глоток.
Эта немузыкальная какофония уже через три секунды достала Оленя. И когда Бармалей набрал в грудь воздуха, чтобы начать очередной куплет, Олень издал свой трубный рев, которым он извещал соперников о вызове на турнир за благосклонность прекрасной важенки. Бармалей замер с раскрытым ртом, потом из его горла вырвался звук, напоминающий вопль кота, которому наступили на лапу или хвост.
— Ну все, Олень, ты попал! — откашлявшись, сказал Бармалей. — Хотел я тебя только связать, но теперь придется ограбить и убить. Я тебя зарежу, утоплю и повешу одновременно!
— Ничему вас жизнь не научила, — насмешливо отозвался Олень. — Предупреждал же доктор Айболит: погубят вас слишком широкие возможности.
— Не вспоминай этого докторишку!!!
— Ну что вы, как можно? Прекрасный врач! Он мне как-то левую заднюю ногу лечил…
— Не буди во мне зверя, сохатый!
— Да, а то он вскочит и
убежит! А во-вторых, я не сохатый. Сохатый — это лось, а я — Северный Олень. Кстати, какая оценка была у вас по зоологии в школе?— Я в школу не ходил!
— И напрасно! Я как вспоминаю школу Северных Оленей, так тепло на душе становится! Кстати, я ходил в один класс с олененком Рудольфом. Он ходит в упряжке кузена нашего Деда Мороза — Санта-Клауса. Если будете себя хорошо вести, я замолвлю за вас словечко, и Рудольф пришлет свой автограф.
— Все, ты меня достал! — яростно взвыл Бармалей. — Ох, какой я злой! Ты еще не знаешь, какой я злой, а когда узнаешь, то пожалеешь, что узнал, потому что когда ты узнаешь, какой я злой, тебе станет страшно, что ты знаешь, какой я злой, а я сам себя боюсь, какой я злой, и когда ты узнаешь, какой я злой, потому что ты еще не знаешь, какой я злой, и никто еще не знает, какой я злой, а вот когда ты узнаешь…
Олень звучно зевнул. Бармалей осекся.
— Продолжайте, продолжайте, почтенный, я вас слушаю, — кивнул Олень. — И прошу прощения, что столь неделикатно зевнул.
— А что я говорил-то? — наморщил лоб Бармалей.
— Что-то про то, что я чего-то не знаю, но когда узнаю, то буду жутко расстроен тем, что узнал, потому что никто не знает про то, что потом узнают, а когда узнают, то вы сами не знаете, что все знают.
Олень умолк и простодушно посмотрел на Бармалея. Разбойник пытался что-то понять из слов Оленя, но это было непосильной задачей для его ума. Олень шумно вздохнул и с видом полной безнадежности возвел очи горе. И увидел в ветвях белку. Разбойники уже успели подтащить розвальни с Санями к опушке леса. Белка испуганно смотрела на связанного Оленя и на разбойников. Олень начал усиленно подмигивать ей. Сначала белка опешила, но потом разобралась, что за катер на воздушной подушке тащат в лес разбойники, поняла, кто этот Олень связанный.
И белка стремглав промчалась по ветвям деревьев в свое гнездо, схватила трубку телефона, быстро набрала номер и торопливо зацокала в микрофон.
А разбойники продолжали тянуть розвальни с Санями и Оленем через лесную чащу. Бурелом становился все непроходимее. Но Баба-Яга только цыкала на лесную глухомань и бурелом, и они послушно расступались в стороны.
И тут один из разбойников заметил у корневищ поваленной сосны снежный холм, над которым струился едва заметный парок. Он с радостным воплем сорвал с плеч винтовку и сунулся в медвежью берлогу. Лес озарила вспышка, у берлоги остались только валенки разбойника, а сам он с визгом взвился под небеса, повисел там немного и с воем пикирующего бомбардировщика сверзился вниз. Его вытащили из ямы в промерзшей земле, вернули на место свернутую набок челюсть, похлопали по щекам. Глаза разбойника, собравшиеся в кучку, разошлись на свои места, в них перестало двоиться, и он отчетливо увидел медведя. Разъяренный Топтыгин стоял, уперев левую лапу в бок, а правой манил к себе разбойника когтем указательного пальца. Разбойник в ужасе взвился, но его поймали и поставили на место. Топтыгин сплюнул в досаде и полез обратно в берлогу. Еще один разбойник торопливо подскочил к берлоге, подхватил валенки своего приятеля и тут же дал деру.
Остальные разбойники тем временем продолжали тянуть розвальни. Лес расступался перед ними и смыкался за их спинами. О былом ознобе и думать забыли. Разбойники были все в мыле, от них валил пар. Казалось, плюнь на любого из них, так зашипит.
Большая поляна с избушкой на курьих ножках открылась внезапно. У самого леса за избушкой стояла большая железная клетка, за ее ржавыми прутьями томились Большая Медведица и Умка. Оленя бесцеремонно запихнули в эту клетку.
Он обвел ее взглядом и вздохнул: