Лейтенант запаса

– Я, наверное, не подпадаю под эту категорию, – мрачно промолвил лейтенант. – Не получается ничего.

– Бросьте! – голос Никитина стал жестким, он нахмурился. – Просто вы сами не стремитесь, чтобы получалось, вот и все.

– Но меня готовили к иной работе, понимаете? Кроме этого, я не кадровый офицер, а «пиджак». Пройдет два года, снова буду штатским человеком.

– «Пиджак»… Штатский человек… Два года… – саркастически изрек капитан. – Но сейчас-то вы на военной службе и знаете, что надвигаются крупные маневры, в которых будут участвовать несколько военных округов. А вы заладили свое: не могу, не создан, устал… Знаете, Игорь, мужчина не должен произносить слово «устал».

– Это почему же?

– Да потому, что не из мужского лексикона оно!

– А если мужчина действительно устал? – с каким-то даже вызовом поинтересовался Игорь. – Вот вы, например, что, никогда не устаете?

– Увы! – обезоруживающе усмехнулся капитан. – Устаю, да еще как, но предпочитаю об этом помалкивать. Это и без моих объяснений всем видно.

– А вот я не привык помалкивать, всегда говорю, как есть. И не стыдно мне…

– Зато мне стыдно за вас, Игорь! Вы взрослый мужчина, за вашими плечами инженерный институт, а ведете себя как инфантильный недоросль, уж простите за солдатскую прямоту… – посуровев, Никитин сделал продолжительную паузу, потом продолжил. – Я – политработник, мое оружие – слово. Но поверьте, не стану уговаривать вас остаться в разведке. Хотите уйти, уходите, но я всегда буду с горечью думать о том, что не сумел внушить, как вы нужны здесь.

– Я все прекрасно понимаю, товарищ капитан, но мне кажется, что каждый нужнее там, где может принести максимум пользы. Ну какой из меня разведчик, если вчера на кроссе я отстал от замыкающего почти на километр? Солдаты открыто смеются… Я-то думал: привезут в часть, организуют какие-нибудь курсы, научат кое-чему, а уж потом командовать поставят… А тут – с корабля на бал.

– Да нет у нас сейчас такой возможности – создавать для вас, нескольких человек, специальные курсы, не до этого, сами же видите… Разведрота будет выполнять на учениях сложные специальные задачи: удерживать плацдарм до приземления главных сил, захватывать переправы и мосты, рвать туннели, нарушать коммуникации условного противника…

– То есть, «размягчать» его тылы? – добавил Игорь. – Ведь так это говорится на языке ВДВ?

– Вот именно – размягчать! Видите, вы начинаете привыкать к нашей терминологии… – как-то даже обрадовался Никитин и продолжил. – И все силы брошены на подготовку к этим действиям. А вы говорите: курсы… Научить… Учитесь сейчас, в ходе тренировочных занятий, это ли не школа для молодого офицера? – замполит отодвинул чашку, продолжил. – Вот вы говорите, что солдаты над вами смеются. Плохо это, конечно, но и расписываться в собственной слабости не стоит.

– Да я не то, чтобы расписался, просто нет у меня такой, извините, дыха'лки, как у моих бойцов… Вот если бы нужно было сработать на автотехнике, тогда бы я…

– А вы умрите там, где вас поставили, а не где вам больше нравится! – твердо выговорил капитан. – Такой девиз был во время войны. Никогда не поверю, что в вашем институте все такие, как вы, неподходящие к службе в десантных войсках.

– Да нет, были у нас ребята, которые хотели попасть именно в ВДВ, а попал я. Многие хотели стать морскими пехотинцами, танкистами…

– А вот вы станьте разведчиком, честь вам будет и хвала! Чего молодому офицеру по тылам отсиживаться? – Никитин замолчал, а Игорю вдруг припомнился недавний ночной разговор со Светланой: «Не хочу, чтобы ты был изгоем, тащился в тыловом обозе…».

Игорь помолчал, потом искоса глянул на замполита:

– Вы не досказали, Сергей Николаевич, чем все закончилось там, в Карпатах?

– Закончилось тем, чем и должно было закончится: боёвку в конце концов выловили и почти всю уничтожили. А меня усыновил друг отца, тоже пограничник. Потом суворовское училище, после него Рязанское воздушно-десантное… Армия стала моим домом, моей семьей…

– Вы сказали, что банду уничтожили почти всю… Что, кому-то удалось уйти?

– Да, удрало несколько главарей во главе с самим Стахуром. Но позже нашли и их…

– Где?

– На одном заброшенном гуцульском хуторе. Долго отстреливались, ни один живым не сдался, знали, сволочи, – пощады не будет. А Стахур ушел все-таки.

– Как ушел?! – поразился Игорь.

– Сумел вот… Хитрый был – Митрий. Двоих оставил прикрывать, а сам – как в воду канул. Видно, удалось ему через кордон перейти, а жаль…

– Да, жаль, – Игорь стиснул кулаки, потом медленно развел побелевшие на сгибах пальцы. – А почему вы избрали десантные войска, Сергей Николаевич? Отец ведь был пограничником. Наследственность-то никто не отменял…

– Нравится мне этот род войск, – тепло улыбнулся Никитин. – По душе данная профессия: рискованная, отчаянная… А я человек азартный, увижу голубые береты – сердце ликует. Перед прыжком глянешь внутрь самолета, а там ряды здоровенных парней в пестрых костюмах. Десятки людей за твоей спиной, готовых идти с любых высот, в любое пекло. Силища ощущается, и сам становишься значительнее и сильнее. Вы слышали, как поют десантники в строю, на инспекторских смотрах?

– Еще нет, – пожал плечами Игорь. – И что же они поют?

– В той песне есть слова, прекрасно характеризующие нашу службу: «Но есть десантные войска – и нет задач невыполнимых!» Улавливаете смысл, лейтенант?

– Улавливаю.

– А, чтобы задачи были выполнимыми, надо очень многое знать и уметь. Десантник – боец универсальный.

– Ну хорошо, а почему вы выбрали именно разведку?

– Х-м… Почему я выбрал разведку? – Никитин с минуту размышлял. Спросил, вместо ответа. – А вы знаете, с чего вообще началась – эта самая разведка?

– Нет.

– Она началось с древнерусского слова – ве'дати. То есть ведать, знать. А чтобы ведать – надо разведать! Пробраться в глубокий тыл врага, а врагов у России всегда было великое множество, впрочем, их и сейчас не поубавилось: ведут с нами холодную войну, которая в любой момент может превратиться в «горячую»… Поэтому нам, войскам специального назначения, надо держать порох сухим, каждодневно и упорно учиться военному делу… – Никитин сурово прищурился, потом вернулся к начатой теме. – Так вот, пробраться и выведати всё, до самой мелочи. Чтобы знать, как наступать, как обороняться, каким путем следовать, какие преодолевать препятствия… Главная задача разведки: рискуя и жертвуя собой, максимально уменьшить потери личного состава.

– И это предопределило ваш выбор профессии?

– Да. Но есть и нечто более главное: оправдывая огромное доверие командования, в одиночку или совсем маленькой группой идти впереди своего войска! А мне, простите за нескромность, уж очень нравится идти впереди войска, а не тащиться в тыловом обозе.

«Сговорились они что ли со Светкой, про этот чертов тыловой обоз?» – во второй раз за этот вечер подумалось Игорю. А замполит продолжал:

– Я почему-то верю, что и вы таким же станете, есть в вас что-то такое, чего ни я, ни вы сами еще не знаете… – Никитин неопределенно покрутил ладонью с разведенными пальцами.