Лейтесь слезы... (Пролейтесь слезы) (др. перевод)

— А что за связь была у тебя с Алайс? — спросил Ясон. — Зная ее…

— Ты же ее не знал. Ты же сказал, что только сегодня с ней познакомился.

— Она была какая-то странная. Честно говоря, я подумал, что она лесбиянка. А что, у вас с ней была сексуальная связь? — Он понял, что повышает голос, но ничего не смог с этим поделать. — Ведь на это намекают в статье. Это правда?

От удара его голова мотнулась вбок; Ясон отшатнулся, машинально вскидывая руки для защиты. Такой оплеухи ему получать еще не доводилось. Было чертовски больно. В ухе звенело.

— Ладно, — выдохнула Хильда. — Ударь меня в ответ.

Ясон замахнулся было, покрепче сжимая кулак но затем заставил руку упасть, а пальцы расслабиться.

— Не могу, — процедил он. — А хотел бы. Везет тебе.

— Да, пожалуй. Если ты убил Алайс, ты наверняка мог бы убить и меня. Что тебе терять? Тебя все равно в газовую камеру отправят.

— Ты мне не веришь, — сказал Ясон. — Что я ее не убивал.

— Это неважно. Они думают, что ты ее убил. Даже если ты выпутаешься, это будет означать конец твоей карьеры, будь она проклята. И моей тоже, раз уж на то пошло. С нами покончено — хоть это ты понимаешь? Понимаешь ты, что ты наделал? — Хильда уже почти визжала. Напуганный, Ясон двинулся было к ней, но затем, когда она окончательно перешла на крик, в смятении шатнулся назад.

— Если б я мог переговорить с генералом Бакманом, — сказал он, — возможно, мне удалось бы…

— С ее братом? Так ты к нему собираешься апеллировать? — Хильда наступала на него, скрюченные ее пальцы походили на когти хищной птицы. — Он же глава комиссии по расследованию убийства. Как только коронер доложил, что это было убийство, генерал Бакман объявил, что берет весь инцидент под личную ответственность. Ты что, не можешь хотя бы статью дочитать? Я раз десять ее прочла, пока сюда добиралась; купила ее в Бель-Эйр, после того как получила там новый парик — тот, что мне выписали из Бельгии. Он наконец-то прибыл. А тут такое. Ну, что теперь делать?

Ясон попытался ее обнять. Хильда жестко отстранилась.

— Я не намерен сдаваться, — сказал он.

— Делай что хочешь. — Голос ее упал до почти невнятного шепота. — Я больше не желаю иметь с тобой ничего общего. Лучше б вы оба подохли — ты и она. Эта костлявая сука ничего, кроме неприятностей, никогда мне не доставляла. В конце концов пришлось в буквальном смысле вышвырнуть ее из дома. А то прилипла как пиявка.

— Ну и как она была в постели? — спросил Ясон — и резко отшатнулся, увидев, что Хильда вот-вот вцепится ему в физиономию.

Какое-то время оба молчали, стоя вплотную друг к другу. Ясон слышал и дыхание Хильды, и свое собственное. Стремительные, шумные перемещения воздуха. Туда-сюда, туда-сюда. Ясон захлопнул глаза.

— Делай что хочешь, — некоторое время спустя сказала Хильда. — А я пойду сдаваться в академию.

— Разве ты им тоже потребовалась? — спросил Ясон.

— Да прочитаешь ты всю статью или нет? Полам нужно мое признание. На предмет того, как ты относился к моей связи с Алайс. Черт подери! Да ведь каждая собака знает, что мы с ней спали.

— Я ничего об этом не знал.

— Я им об этом скажу. А когда… — Хильда поколебалась, затем все же продолжила: — Когда ты узнал?

— Из газеты, — сказал Ясон. — Только что.

— Так ты не знал об этом вчера, когда она была убита?

Тут Ясон сдался. Безнадежно, сказал он себе. Это как жить в мире из резины. Все отскакивает. Все меняет форму, стоит тебе прикоснуться или даже просто взглянуть.

— Хорошо, сегодня, — сказала Хильда. — Если ты так считаешь. Уж кому это знать, как не тебе.

— Прощай, — сказал Ясон. Усевшись на диван, от вытащил из-под него ботинки, обулся и завязал шнурки. Затем протянул руку за лежавшей на кофейном столике коробкой.

— Это тебе, — сказал он и швырнул Хильде коробку. Коробка ударилась Хильде в грудь, а затем упала на пол.

— Что там? — спросила Хильда.

— Уже не помню, — отозвался Ясон.

Присев на корточки, Хильда открыла коробку и вытащила оттуда завернутую в газету вазу голубой глазури. От падения ваза не разбилась.

— Ах, — только и выдохнула Хильда, вставая и внимательно разглядывая вазу. Затем она поднесла ее к свету. — Невероятно красивая, — сказала она. — Спасибо.

— Я не убивал ту женщину, — сказал Ясон.

Отойдя к дальней стене, Хильда поставила вазу на высокую полку среди разного антиквариата. И ничего не сказала.

— Что мне теперь остается, — спросил Ясон, — кроме как уйти? — Он выждал, но Хильда по-прежнему молчала. — Скажи же хоть что-нибудь.

— Позвони туда, — ответила Хильда. — И скажи, что ты здесь.

Ясон взял трубку и набрал номер оператора.

— Соедините меня с Полицейской академией Лос-Анджелеса, — сказал он оператору. — С генералом Феликсом Бакманом. Скажите ему, что звонит Тавернер. — Оператор молчал. — Вы слышите? — спросил Ясон.

— Но, сэр, вы можете позвонить напрямую.

— Мне нужно, чтобы это сделали вы, — объяснил Ясон.

— Но, сэр…

— Пожалуйста, — попросил Ясон.

Глава 27

Фил Вестербург, старший помощник коронера Полицейской академии Лос-Анджелеса, сказал Феликсу Бакману, своему начальнику:

— Загвоздку с наркотиком лучше всего объяснить следующим образом. Вы никогда про него не слышали, потому что он еще не применяется; Алайс, наверное, взяла его из лаборатории специального назначения в академии. — Он что-то набросал на листке бумаги. — Привязка ко времени — это функция мозга. Это структурализация восприятия и ориентации.

— Но почему наркотик ее убил? — сказал Бакман. Было уже поздно, и у него разболелась голова. Ему хотелось, чтобы день поскорее кончился и все от него отстали. — Передозировка? — спросил он.

— До сих пор у нас не было возможности установить, что происходит при передозировке КР-3. В настоящее время данный препарат испытывается на нескольких добровольцах в исправительно-трудовом лагере Сан-Бернардино, однако пока что… — Вестербург снова принялся что-то рисовать на листке бумаги, — пока что нам известно лишь следующее. Привязка ко времени есть функция мозга, и она продолжает существовать до тех пор, пока мозг получает входную информацию. Нам также известно, что мозг не может функционировать, пока он, в свою очередь, не связан с пространством, а вот почему, мы так до сих пор не выяснили. Возможно, это связано с инстинктивной стабилизацией реальности таким образом, чтобы цепочки событий могли располагаться в форме «раньше-позже» (так, между прочим, получается время) и, что еще важнее, занимали много места, как, например, в том случае, когда трехмерный объект сопоставляется с этим рисунком.