Лезвие сна
Шрифт:
Роланда нахмурилась:
— Значит, она намерена стоять у нас на дороге даже после смерти. Господи, как я ненавижу эту женщину. Непостижимо, что у нее могла родиться такая замечательная дочь.
— И это не единственная проблема, — добавил Алан. — Полицейские уверены, что Маргарет Малли убил я.
— Вы шутите?
— Нет, всё очень серьезно, — сказала Мариса. Кофеварка издала характерное бульканье, говорившее о том, что кофе готов.
— Мы как раз возвращались из полицейского участка, когда встретили вас, — добавила она и встала, чтобы наполнить чашки.
— Теперь мне понятен
— Журналисты поджидали нас на ступенях участка и устроили настоящий цирк, — кивнул Алан.
— Им стоило посетить фонд сегодня утром, тогда они могли бы получить сенсационный материал, — сказала Роланда.
Мариса поставила на стол чашки с кофе, а также сахарницу и пакет с молоком.
— Что там произошло? — спросила она, наливая молока себе в кофе.
— Держу пари, это было связано с Козеттой, — предположил Алан.
Роланда кивнула. Она сделала глоток кофе, а потом пересказала историю своего знакомства с Козеттой.
— Она так и сказала? — спросил Алан. — Что Изабель ее создала?
— Она выразилась несколько иначе: «вызвала меня», но у меня осталось впечатление, будто девочка имеет в виду именно ее создание путем написания картины.
Алан закрыл глаза, и перед мысленным взором сейчас же возникла хрупкая фигурка рыжеволосой девушки на фоне окна. Всплыли в памяти и ее слова:
Я бы посоветовала тебе использовать в книге черно-белые рисунки... но, должна признать, я немного эгоистична и хотела бы увидеть несколько новых лиц. Я чувствую себя одинокой.
Всё происходящее вполне могло стать сюжетом для одной из сказок Кэти, но, как только Роланда закончила рассказ, Алан, к своему удивлению, вспомнил о пожаре, сгубившем большую часть картин Изабель. А после этого события стиль ее творчества резко изменился. И она не могла или не хотела, как теперь понимал Алан, объяснить причину этой перемены. Теперь стало понятным ее настойчивое желание сохранить права собственности на все картины, которые будут написаны к новому сборнику.
В то время как Алан мысленно расставил по местам большую часть кусочков головоломки, Мариса озадаченно тряхнула головой.
— Прошу прощения, — произнесла она. — Но я не могу во всё это поверить. Это невозможно.
— Вас там не было, — возразила Роланда. — На моих глазах лезвие ножа рассекло ладонь девочки. Но не показалось ни капли крови. А потом она просто исчезла из моей комнаты. А мои коллеги до сих пор обсуждают ее загадочное появление из воздуха в приемной фонда.
— Прямо перед картиной, — добавил Алан.
— Да, — задумчиво кивнула Роланда. — Как раз там, где я увидела ее впервые. Вы полагаете, что картина каким-то образом притягивает ее?
— Портрет может быть для нее своеобразным якорем. Если только мы сочтем ее рассказ правдивым.
— Ну пожалуйста, — взмолилась Мариса. — Вы же не можете принимать эту историю всерьез?
— Я вполне уверена в том, что происходило у меня на глазах, — сказала Роланда.
— А я доверяю своим ощущениям, — добавил Алан. — В этой девочке было нечто странное, и это сразу бросалось в глаза. Именно поэтому я отмахнулся от загадочного происшествия и предпочел
считать его сном. Так проще. А теперь рассказ Роланды немного объясняет поведение Изабель после пожара в доме на острове и гибели всех ее полотен.— Я не улавливаю связи, — пожаловалась Мариса. Но Роланда поняла:
— Если картины дают этим... не знаю, как их назвать... дают им возможность жить в нашем мире, тогда в случае повреждения или уничтожения полотен...
— Тогда существа, вызванные к жизни этими полотнами, могут погибнуть. Кроме того, между ними и картинами существует какая-то связь, как в романе Оскара Уайльда.
Мариса беспомощно переводила взгляд с Алана на Роланду и обратно.
— Это же смешно. Мы говорим о реальной жизни, а не о волшебных сказках.
— Я понимаю, что всё это кажется странным, — сказал Алан. — Но тебе не приходилось встречаться с Козеттой. И ты не можешь понять, каково было общаться с Изабель и Кэти в прежние времена. Тогда в воздухе всегда витало ощущение магии.
— Это просто ностальгия, — с улыбкой возразила Мариса.
Алан тоже улыбнулся в ответ:
— Я понимаю, что в воспоминаниях прошлое часто предстает в ином свете, но здесь совсем другое. Я чувствую это.
— А я верю своим глазам, — добавила Роланда.
— Не могу сказать, что знаю ответы, — снова заговорил Алан, — но должен вас заверить, что мы соприкоснулись с какой-то тайной.
— Вы можете и не знать ответов, — продолжила Роланда, — но вы знакомы с человеком, который обязан их знать.
Алан кивнул:
— Это Изабель. Мы должны обо всём спросить у нее.
— Ты знаешь, где она остановилась? — поинтересовалась Мариса.
— Я не знаю, но Джилли должна быть в курсе.
— Джилли Копперкорн? — уточнила Роланда.
— Мы все знакомы уже много лет, но в последние годы Изабель поддерживала связь в основном только с Джилли.
— У тебя есть ее номер?
Алан кивнул. Он направился к телефону, и уже через пять минут все трое вышли из квартиры и отправились в новую студию Изабель в «Joli Cceur».
На поиски Серьезного Джона у Козетты ушла целая вечность и еще чуть-чуть. И не только потому, что Джона было нелегко разыскать, хотя так оно и было. Джон никогда долго не задерживался на одном месте, он всегда находился в движении, как ветер. И всегда оставался печальным и серьезным. Иногда бывал мрачным, как и сама Козетта. Случалось, что он доводил ее до бешенства, когда на каждый ее вопрос отвечал своим вопросом. Он был самым старшим из них, самым сильным и самым энергичным. Козетта тоже считала себя энергичной, но ей было далеко до Джона.
Итак, поиски Джона давались нелегко. Тому была еще одна причина: черно-белая девчонка сильно напугала Козетту. Из опасений снова наткнуться на эту неприятную личность, она уже не бежала по середине тротуара, а придерживалась тенистых аллей или узких проходов. В тех случаях, когда приходилось пересекать безлюдные открытые пространства, Козетта неслась стрелой и старалась смотреть сразу во все стороны. В такие мгновения она чувствовала себя маленькой лесной мышкой, заметившей на лугу тень от крыльев ястреба.